Шаман? Пришел за мной?
Тихо, Дим. Эмоции потом.
Дай-имоны.
Теперь он знает, как их найти. Дело не только в частичке иномирской силы — потом он понял, что «серых» вполне можно выследить по особому ментальному рисунку. Главное, правильно настроиться. И вообще-то уничтожить этих, непонятно как проникших сквозь барьер, он сможет хоть сейчас. Мысль, кстати... Правда, сначала надо с ними поговорить. Узнать, как они ухитрились пройти через барьер. То есть ему нужна чья-то помощь. Лёша, например, или кого-то из телепатов. Ничего допросят... Завтра. Сейчас, после общения с этим альтер-эго его, наверное, даже Ян завалит. Или аквариумная Кармелита.
Дай-имонов он прищучит завтра. Решено.
Только это кайля в море. Если барьер рухнет, то завтра на Земле окажутся разом тысячи серых. Стражам такое не сдержать. Магический мир рухнет сразу. Дай-имоны слишком легко тянут из магов силу... и не скованы ни Соглашением, ни совестью. Паника, хаос, десятки тысяч погибших. Демоны, под шумок расчищающее себе место под солнцем.
Потом придет очередь людей.
У них будет шанс проредить серых пришельцев — людей много, и оружие у них... кое-что и на дай-имонов сработает. Но оружие есть и у серых. И помнится, тогда они готовы были его применить.
А потом, когда укрощенное «мясо» распихают по загонам, придет очередь и демонов. Жаль все же, что тогда, в прошлой жизни, он мало разговаривал с серыми убийцами. Они были очень послушными и довольно полезными, он всегда мог положиться на их присмотр за Протекторами, но общаться с этими тварями было тошно. А ведь у них, помнится, был какой-то план... не просто так они на Землю свалились. Был... есть... демон, от этого «было-есть» можно с ума сойти.
Спокойствие. Он закрыл глаза, вспоминая... воссоздавая обманчиво простой узор плетения потоков. Барьер... В прежней реальности вот здесь, по узловым точкам, стояли станции. Удобная вещь. Во-первых, с их помощью барьер становился стационарной самоподдерживающейся системой и требовал совсем немного энергии. Во-вторых, любой вторженец падал не куда придется, а в специальные изокамеры, где его легко было обследовать и решить, что с ним делать.
Станции...
А успеют ли их построить?
Если только Стражи и Координаторы, то нет. Что ж, все-таки Уровни?
Вадим закрыл глаза, откинулся на спинку дивана. Уровни...
Кое-что не меняется.
Глава 4
НУ И ЧТО ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ?
Девочка была мертва. Нинне отняла руку и встала. Она знала, что в этом временном приюте нейтральников мертвы все, но надежда не хотела покидать ее. И она переходила от дома к дому. Было странно тихо, даже комары не звенели. Их отпугивал полог, установленный уже покойными магами. Полог еще работал. Он будет действовать еще неделю, не подпуская ни мух, ни комаров. А люди уже...
Мужчина с обожженной рукой — судя по всему, пострадал от своего же огня.
Старик в халате по моде начала прошлого века. Так и застыл, схватившись за амулет. Амулет дорогой и штучный, но владельцу не помог.
Молодая женщина у пустой детской кроватки.
Еще двое. Эти, кажется, оказали достойное сопротивление — комната буквально покорежена. Разбросано и сломано все, что было внутри.
Сколько же было пришельцев, если они смогли накрыть всех?
Даниэль тем временем занимался единственным уцелевшим. Именно этот ребенок смог как-то пережить атаку, а потом найти в вещах погибшего отца аварийный «маячок». Тот был настроен на вызов родичей, а те уже оповестили Стражу.
— Ну, что?
— Все, как думали.
— Какая у них добыча?
— Ты про магию? Телекинез. Пирокинез — средний уровень. Еще что-то из заклинательских талантов, тоже невысокое. Ничего особо опасного.
— Все равно. Послушай, Нинне, навестишь со мной Соловьевых? Есть у меня одна идея...
Когда дом стал затихать, Лёш заглянул в комнату брата. Счастье счастьем, но эмпатических способностей никто не отменял. И облако, окутавшее брата, мог бы засечь даже необученный первогодок. Тревога, горечь, сомнение, отзвук боли... И не нужно никакой эмпатии, чтобы заметить его усталость.
Что это Дим сегодня делал? Или стоит спросить иначе? Что делали с ним? Нехорошее предчувствие холодком прошло по коже. Неужели... Лёш тихо позвал:
— Дим... Ты спишь?
— А, Лёш? Заходи.
Дим сел, и на Лёша взглянули бесконечно усталые, какие-то пепельные глаза. Радужка словно выцвела от прожитых лет. Лёш ни разу не замечал за братом такого. За этим братом. А вот Император... Именно так выглядел бывший Император в последние месяцы перед установкой барьера. После Зойки, после Тигра, после бунта демонов... Тогда огонь в глазах Дима словно потух, сменившись пеплом потерь.
Император...
Догадка обожгла бешено застучавшее сердце. Он же хотел... он же собирался...
— Дим... Ты был там?
А тот лишь пожимает плечами:
— Был. Нет, Лёш, не говори ничего. Мне нужно было знать, понимаешь? Нужно.
— Ой, дурак... Дим, ну зачем?! Я же просил.
Тишина вдруг показалась оглушительной. Вадим повернул голову каким-то тревожно-знакомым движением. Глянул исподлобья, будто тот.
— Лёш. Я старше. И вполне способен принимать решения сам. — В низком голосе Вадима послышались отзвуки грозы.
Алекс слишком хорошо помнил эту внешне ровную интонацию. Неужели тот так быстро забрал власть над этим Димом? Так нельзя. Так нечестно. А как же мой брат?
— Дим... Что же ты наделал? Осел безмозглый!
— Так надо, Лёш. Поверь. Я справлюсь. Мне нужны были знания. Ты понимаешь?
— Нет. Черт, Дим, это опасно! Валить на свои плечи такое, да еще скрытничать, это... это...
— Кто бы говорил.
Лёш поперхнулся. Этот тон, эта усмешка... Это вновь был его Дим. Лёш вздохнул и улыбнулся:
— Ну и что мы теперь будем делать?
— Теперь? Теперь, братишка, будем думать. Как насчет того, чтоб наведаться на Уровни? Только никому пока ни слова.
Иринка опять что-то учила. Дим любил на нее смотреть вот так, когда она погружалась в глубины ранней диагностики патологий или еще чего-нибудь, столь же зубодробительного и туманного. Было что-то удивительно уютное в том, как сидит она в своем любимом кресле, поджав одну ногу в мягком, пушистом тапке...
Мягко светит лампа, высвечивая кресло и девушку с книжкой на коленях. Головка в светлом ореоле волос чуть наклонена, тонкие пальцы теребят подаренную им сережку (надела все-таки, умница), а тихий голос бормочет что-то непонятное.
