Хранительница несколько секунд смотрит на нее. Главу клана. Безупречного феникса. Любимую Лизаньку, последнюю свою внучку. Безжалостную убийцу. Чужую женщину с знакомым лицом.
Через что ты не переступишь, Лиза?
Двадцать семь лет назад ты радовалась, когда в твой день рождения гости ахали, войдя в «Пещеру сокровищ». Так называлась твоя комната, словно возникшая прямиком из сказки о фениксах и драконах: золотой блеск струился от «куч золота» на полу, тепло сияли жемчуга, а от дивана в виде сказочного дракона гости сначала шарахались, а потом умоляли сотворить им такого же! Ты поразила даже василисков, и я помню, как сияли твои глаза… но прошло несколько лет, и ты отказалась от этого, чтобы стать убийцей.
Двадцать пять зим миновало с тех пор, как передо мной встали две девушки, просившие Пламя скрепить узы названого сестринства. Ты и Стефания. Но когда пришло время избирать кандидатов в Приближенные, ты изобличила названую сестру в нарушении закона.
Двадцать два года назад ты пришла ко мне и сказала, что нашла Избранника. Я была счастлива за тебя, ведь настоящая любовь видна сразу. Год спустя ты отказалась от любви, чтобы стать главой клана.
Теперь ты жертвуешь дочерью. Девушка полюбила. И в отличие от тебя, сделала иной выбор. Что ж, ее право. Любую другую ты изгнала бы из клана за это. Наказала бы и выгнала. Может, убила бы — символически, позволив воскреснуть. А дочь ломает тебе репутацию. Ломает твой образ безупречной главы клана. И ты требуешь ее истинной смерти.
Через что ты не переступишь, Лиз?
— Разумеется, — проговорила наконец Хранительница. Посмотрела на вспыхнувшие надеждой глаза внучки и неспешно закончила: — Если глава клана представит мне достаточное обоснование для этого. На общем сборе.
— Хранительница!
— Слушаю вас, Приближенная.
Яростный взгляд голубых глаз скрестился с безмятежно-темным. Колыхнулось Пламя, качнув огненными крыльями. Одно из них мягко подалось вперед, облекло фигуру Хранительницы. Второе обвилось вокруг, угрожающе заволновалось, посыпало искрами.
Это отрезвило женщину. Лиз разжала кулаки. Отступила… и даже легонько поклонилась перед «переходом».
— Доброй ночи, Хранительница.
Она растаяла наконец, и Анна еще несколько секунд бездумно смотрела в теплое золото родового огня. Пламя. Пламя ее защищало. Значит, внучка была готова… к чему? Что на этот раз она была готова переступить? Или кого?
Может быть, настало то время, когда Хранительница тоже стала преградой? Помехой? Но я все равно не могу ответить иначе.
У всего есть цена, Лиз. У твоего покоя она слишком высока. Жизнь Лины. И, возможно, будущее клана.
Я не готова ее заплатить.
И тебе не позволю.
Демон?! Лина, конечно, не присматривалась к ауре алтарной жертвы, но была уверена, что кого-кого, а уж демона узнает, даже не присматриваясь!
И, похоже, ошиблась. Как обманчива, однако, внешность. Юноша был похож скорей на ангела, чем на демона: тонкое лицо, огромные глаза, сейчас переполненные надеждой.
Но, посмотрев глазами Феникса, Лина отчетливо различила в его ауре синевато-серые «сеточки». Демон.
Вот, значит, почему сработала сигнализация. Систему чар никто не настраивал на то, что хозяева квартиры могут явиться домой с демоном под руку. Понятно.
А что теперь?
— Спокойнее, — неизвестно кому проговорил Лёш, и этот безадресный призыв сразу ко всем точно какую-то стенку проломил — все как-то ожили и задвигались.
— Феерично, — снова пропело рыбье трио.
— Сюзерен… — ошеломленно пробормотала Мила.
— Не будем торопиться.
Молодой демон не шевельнулся. Только чуть дрогнули плечи. Он продолжал смотреть на Вадима, который никак не мог принять мысль о сюзеренах и подданном.
— Что происходит? — потребовал ответа Александр, глядя сразу на обоих сыновей.
— Погоди, Саша. — Людмила положила руку на плечо мужа. — Подожди. Лина, это какой-то твой друг? Или родственник?
— Мой? Нет.
А может, надо было сказать, что да? Демона, если честно, было жалко. Нет, вранье не метод.
— Так в чем дело? Я не могу лечить де…
— Пап, спокойней, его не надо лечить. — Лёш быстро копался в своем напоясном кошеле, вытаскивая какие-то ампулы.
— Соображай, что говоришь! — Дим нахмурился. — Что значит — не надо?
— Я к тому, что демона это исцеление все равно не возьмет.
Он подбросил на ладони ампулу, но в этот момент что-то упало и раскатилось по полу. Все невольно оглянулись: в дверях стоял бледный Игорек и расширенными глазами смотрел на Яна.
— Он демон?
— Игорек, успокойся, — быстро сказал Дим.
— Это не такой демон, — пояснил Лёш, на всякий случай встав между Яном и мальчишкой. Почему, Лина уже знала. Мальчик стал сиротой и оказался в доме Соловьевых не случайно. И родители Игоря, и его старшая сестра погибли при нападении демонов. Те пещеры считались безопасными, но молодые демоны вечно стремятся расширить территории, а отец Игоря увлекался спелеологией…
— Все они одинаковы! — сверкнули глаза мальчишки.
— Не все. Этот не такой. Послушай…
— Если ты отказываешься от его присяги, — подала голос Магда (холодноватый, кстати, голос), — то я могу забрать его к себе.
Людмила нахмурилась:
— Подождите вы! Я думаю, что его надо сначала…
— Вот, есть халат! — отчиталась Маринка, сбегая по лестнице. И растерянно проговорила, споткнувшись о последнюю ступеньку. — Ой… а что тут такое?
Да, можно понять девочку. Игорек сжимает кулаки, явно собираясь в драку, взрослые спорят, а перед старшим братом стоит на коленях тот самый неодетый парень, для которого она притащила халат. И вид у него…
— Вылечить, — договорила наконец старшая чародейка. — Марина, отвернись! И дай сюда халат.
Неизвестно, что было бы дальше, но тут Яна шатнуло. Он слепо-беспомощно взмахнул руками, и в следующий миг Дим подхватил его, не дав упасть. Глянул на брата.
— Доболтались, — мрачновато прокомментировал Лёш (или Алекс?) — Дим, сюда клади. Пап, помоги же. Не лечить. Чары с него снять надо, он все-таки для алтаря подготовлен.
— Снимем, — вздыхает Александр. — Тип алтаря заметил?
— Нетипичный какой-то. Мам, погоди пока, не накрывай. Надо видеть, что лечишь. Осторожно. Маринка, да испарись ты!
Девочка, поджав губы, уходит почему-то на кухню. Координатор присаживается рядом.
— Тихо, тихо, юноша, спокойнее. Мила, найди что-то из нейтральных обезболивающих. Что и ему подойдет.
— У меня есть. — Лёш отламывает головку ампулы. — Только ты потерпи лучше, парень. Пока из тебя эту пакость не вытащат. — Сочувственный взгляд и мягкий вопрос: — Ты как, в силах?
