Не всем, прошедшим сквозь ядерное горнило, довелось увидеть первую весну. Тем, кто остался, пришлось выживать в аду. Это позже людей спасли великие сибирские реки — Ангара, Енисей. Их илистые поймы, десятилетия находившиеся в оковах гидростанций, после разрушения плотин вдохнули, наконец, воздуха и, спустя срок, благодатная почва дала жизнь лугам и пахотным землям. А в первые годы мор и голод царствовали там, где когда-то кипела жизнь.
Когда радиация пошла на убыль, пришлось решать, что делать с гигантскими просторами. Пока Россия зализывала раны Новой Гражданской, самые ушлые государства наспех состряпали Сибирскую Федерацию, разбив территорию на несколько Резерваций под эгидой Бюро эксплуатации недр (БЭН). Про выживший народ, который чинушные твари записали в бесправных поселенцев, никто не думал. И если кто надеялся на улучшение условий, то, вопреки их ожиданиям, мировые корпорации оказались не слишком чуткими к проблемам сибирских нью-индиан. Их больше интересовали месторождения — бывшие и вновь открываемые. Естественно, требовались волонтеры — большинство таковых находилось из числа поселенцев. На том и заканчивалось участие мирового капитала в жизни Резерваций. Когда-то на БЭН потрудился и Тихон, еще до того, как попал на старушку «Берту».
Новые поселения возводили неподалеку от зачумленных развалин, а подчас и прямо среди них. Не стал исключением и Братск — третье по счету городище под одним и тем же названием на том же самом месте. Люди перекочевали на дно бывшего водохранилища, где когда-то, лет сто тому назад располагался Братск эпохи первоначального освоения Сибири. В двадцатом веке его безжалостно затопили при строительстве очередной гидростанции, и теперь тот город, давший название месту, хоронился под толстым слоем ила. Возникший сверху новый Братск, третий по счету, обрел звание столицы Резервации. Здесь можно было сносно жить, но тоже без особой надежды на лучшее будущее. Для нормального существования требовался хоть какой-то порядок, но его не было. В этом власти обвиняли партизан-повстанцев, рушивших планы Бюро на восстановление контроля над Братской Резервацией и Федерацией в целом.
В Сибири предки Тихона обитали с незапамятных времен. Согласно семейным преданиям, первый Злотников, рожденный на этой земле, был сыном тунгуски и казацкого сотника из отряда знаменитого воеводы Перфильева. Генетическая память об этом смешении кровей нередко прорывалась в ком-либо из потомков, как это случилось у Тихона, — характерно развитыми скулами, густыми черными и немного вьющимися волосами.
По недоброй воле судьбы он стал первым, кто нарушил негласное правило Злотниковых жить только в Сибири. За год до всеобщей катастрофы покинул родной Иркутск и перебрался в европейскую часть. Причиной отъезда стала трагедия, лишившая его самых близких людей. Он не давал себе повода вспоминать то, о чем тяжело и сейчас даже мельком подумать. Так что в скитальца и одиночку Тихон Злотников, сорока трех лет от роду, превратился еще в благополучное время.
Впрочем, у кого их сейчас не было, трагедий? Радовало лишь одно: в отличие от большинства местных обитателей, переживших весь этот ужас на собственной шкуре, своих родных он потерял до катастрофы и потому, наверное, проще переживал трудности настоящего времени, чем многие из тех, кого он знал.
* * *
…Кто-то прошел мимо и задел плечом. Тихон взметнул брови, резко обернулся, но, услышав извинения, сразу остыл. Толчок заставил очнуться от раздумий и осмотреться. Ему почему-то стало не по себе. Впервые за долгое время он испугался чего-то, каких-то движений в душе, разбуженных воспоминаниями. Он вдруг подумал, что в столь многолюдном месте запросто могут находиться ищейки Бюро. Стоит сейчас подняться, чтобы выйти из бара, как со всех сторон кинутся подлые наймиты, желая скрутить, разоблачить, не допустить…
Казалось, что каждый взгляд, каждое лицо, выпадавшее из круга резкости зрения, повернуто в его сторону. Хотел снова полезть за очками, но почему-то теперь особенно боялся привлечь к себе внимание лишними движениями.
С того момента, как он оказался здесь, прошло полчаса. И он не мог заставить себя сойти с места. А когда все же решился отчалить и двинулся на выход, откуда-то сбоку надвинулась плечистая фигура. Тихон было подумал, что это и есть ожидаемый финал контрабандиста, но незнакомец оказался тем самым человеком, которого он ждал. Человек скосил взгляд в сторону туалета и первым шагнул туда. Тихон вошел следом.
— Что за шутки? Ты все время был здесь?!
— Мне надо было убедиться, что ты не наследил, — парировал коллега по бизнесу.
— Убедился? А если я впаяю процент за истрепанные нервы?
— Боюсь расстроить тебя…
И он сказал такое, что в первый момент Тихон потерял дар речи.
— Сворачиваешь дело? То есть как?!
— Спрос упал, — сказал человек. — Сегодня возьму только четверть от заказанного, и то лишь из уважения к тебе. Попробую пристроить товар по другим каналам, если получится.
— Но, может, тебе нужны не матрицы, а что-нибудь еще?..
Человек, настоящего имени которого Злотников не знал, да и никогда не узнает, качнул головой.
— Похоже, наш бизнес накрывается, приятель… Покупатели отказались от всех договоренностей. Им больше не нужен товар. Ни мой, ни чей-либо другой.
— Как «не нужен»? Но ведь из матриц можно сделать что угодно. Рации, фонарики, часы… Да все что хочешь!
— Видимо, ничего им этого больше не нужно.
— А оружие? Я слышал, за последнее время федералы потеряли много живой силы. Значит, будут карательные меры. Будет спрос на оружие…
Про оружие зря упомянул. Даже имея возможность, Злотников никогда не занялся бы грязным бизнесом. Но он должен был хоть что-то предложить. Таковы правила бизнеса.
Человек мотнул головой.
— Это от меня не зависит.
— Партизаны не хотят больше иметь дела с тобой?
— Не только со мной. По другим каналам та же самая история.
— Но почему?
Человек сделал задумчивое лицо.
— Знаешь, сдается, в этом замешаны скитники.
— Кто такие? — Тихон не имел представления, о ком идет речь.
— Ты разве не знаешь? — Собеседник, казалось был удивлен его неведением. — Скитники — это люди, которые приходят из Полосы. В последнее время здесь о них только и говорят…
Может, этим он думал произвести впечатление, но о Полосе Злотников тоже имел весьма скудные познания. Можно было расспросить, но посчитал ненужным. А человек не стал вдаваться в подробности.
— В общем, не знаю, что они там себе думают, но наш с тобой товар партизанам больше не нужен. Никакой не нужен. Даже оружие… — сказал человек и ушел, забрав лишь малую часть того, на что рассчитывал Тихон Злотников, специалист по «импорту-экспорту», незадачливый контрабандист.
Что делать с оставшимися матрицами, он не имел понятия. Не отдавать же первому встречному. Есть знакомые в Братске, но едва ли кто из них сумеет найти сбыт. Пришлось нести обратно на судно. Это была, как позже понял Тихон, серьезная ошибка. Следовало припрятать товар где-нибудь в тайном месте, чтобы воспользоваться им в следующий приезд (может, к тому времени появится другой канал). Однако то ли жадность обуяла, то ли страх, что товар попадет не в те руки. То ли неведомый раскладчик судьбы вытащил из колоды пиковый туз…
