— И что вы от меня хотите? — невежливо оборвал его Тихон.
Генерал нахмурился и высокомерно откинулся на спинку стула, сделав знак майору, чтобы тот продолжал разговор вместо него.
— Об этом не принято распространяться, — сказал Гузенко. — Но вы должны знать. В существующих условиях мы не способны собирать информацию о некоторых районах южной части Резервации. Беспилотные самолеты не возвращаются из Полосы. Спутники ничего не видят по причине постоянной облачности. Надолго посылать туда обычных людей, как вы понимаете, мы не можем, и вот поэтому рассчитываем на исследование Полосы с вашей помощью.
— А если я откажусь?
Майор усмехнулся:
— У вас нет выбора.
— Выбор всегда есть.
— Сейчас не тот случай, — качнул головой майор.
Генерал, только что сидевший с каменным лицом, вдруг вскочил с места.
— Да что ты с ним церемонишься, Гузенко?!
Оттеснив майора, он подошел к Тихону.
— С какой целью ты находился в городе, гнида?!
— Я отказываюсь отвечать, пока вы не сбавите тон!
Злотников старался выглядеть предельно спокойным. Заметил, что доктор Верховцев кинул на него взгляд и зачарованно уткнулся в экран. Послышалось его бормотание:
— Замечательно, голубчик! Какое самообладание!
— Он отказывается! — передразнил Тихона генерал. — У нас есть куча возможностей подвести тебя под расстрельную статью, бестолочь! Забыл, где находишься?!
Набалдашником трости он ткнул Тихона в грудь. По-видимому, не без труда давшийся жест отразился на лице генерала болезненной гримасой, но он был слишком зол, чтобы боль остановила его.
Тихон уставился в его больную ногу, и перед глазами вдруг застрочила очередь ярких вспышек, словно отматывались назад кадры жизни генерала. И на последних кадрах возник образ человека в камуфляже без знаков различия. С несколькими бойцами он выискивал раненых солдат противника после недавно закончившегося боя. Не жалея патронов, короткими очередями они добивали тех, кто подавал признаки жизни. Но нашелся один, в ком еще доставало силы на последний отпор: он бросил в них гранату. Основной удар осколков пришелся на солдат, но и Антонову досталось несколько, один раздробил коленный сустав. Зашатавшись, генерал не стал кричать от дикой боли и не упал. Стиснув зубы, в припадке ненависти он выпустил очередь и долго еще стрелял в рвущееся кровавыми ошметками мертвое тело, пока не опустошил рожок. И только тогда его нога подломилась…
Тошнота подкатила к горлу Тихона.
«Ненависть. И здесь ненависть!..»
— Короче, гаденыш! — услышал он голос Антонова. — Если ты отказываешься, наш почтенный доктор Верховцев с удовольствием изрежет тебя на куски, чтобы изучить эти твои вонючие генетические изменения или порыться в твоих распрекрасных глазках, дабы понять, в чем их особенный эффект! Ты понял?! И не одного тебя, гаденыш, пустим на мясо. Девчонку и пацана тоже. Как-никак, и они вышли из Полосы живыми. Живы и сейчас, хотя и не такие красномордые, как ты…
«Если он упомянул ребят, значит, они вправду живы. И если их держат ради давления на меня, значит с ними все в порядке. Но только до тех пор, пока я сотрудничаю…»
— Мне нужно подумать!
— Думать некогда! — рявкнул генерал.
Озвученное предложение давало Тихону надежду на свободу, пусть и относительную.
— Хорошо, но у меня есть условие.
— Он еще смеет диктовать нам условия! — возмутился генерал.
— Я требую встречи с моими друзьями.
— Кто ты такой, чтобы что-то требовать?!
Он хотел садануть Тихона тростью, но в своем возбужденном состоянии точно бы упал. Сдержавшись, генерал принялся хромать по комнате, раздраженно размахивая рукой.
— По мне — так расстрелять его, и вся недолга! Всех их надо давить! И тварей! И этих людишек. Как они себя называют — первачами? Скитниками? Да, по мне, они скоты первейшие! Ненавижу!
— Он нужен нам! — произнес майор Гузенко.
— Это вам он нужен! Экспериментаторы долбанные… — побагровел генерал, остановившись перед майором. — А мне он на хрен не сдался! Я давно предлагал еще разок жахнуть по этой Полосе. А вы тут… Подавай вам сталкеров гребанных!..
— Я не стану с вами сотрудничать, — твердо произнес Тихон.
— Что?! — повернулся ко нему генерал. — А ну-ка Верховцев, покажите ему, как надо разговаривать…
— Я вам не подчиненный! — сказал Тихон, чувствуя жар протеста.
— Остыньте немного, голубчик! — забеспокоился Верховцев и, заметив, что Тихон пытается встать, крикнул: — Стойте! Не надо!
Тихон хотел подняться с кресла, но вдруг ударило в голову, и как будто ноги отнялись. Над головой что-то загудело. Вероятно, колпак.
Вот, блин, попался! Конечно же, это пыточное кресло, и никаких пристяжных ремней не надо, научно-технический прогресс ведь не стоит на месте…
— Что вы делаете!.. — еле выговорил Тихон, смотря на Верховцева. Губы и язык онемели, как после укола обезболивающего, и он больше не мог произнести ни слова.
Он вновь попытался встать, от натуги зажмурив глаза, и ему показалось, что они вчетвером навалились на него, так стало тяжело. Но где-то краем сознания ощутил, что на самом деле, кроме Верховцева, никого рядом нет. Это, вероятно, так действует кресло…
Провода!..
Он повернулся к столу, за которым сидел доктор, но, как ни силился, не смог дотянуться до проводов. Правда, сумел ударить ногой стол, на котором стоял аквариум. В аквариуме что-то треснуло, плеснуло через край, а затем стеклянная конструкция повалилась на бок и с грохотом ударилась об пол.
Превозмогая наваливающийся обморок, Тихон искал силы внутри себя. Вернулось второе зрение, он увидел фигуры уставившихся на него людей и понял, что для них, полагавшихся на особенное кресло, неожиданна его способность сопротивляться.
Рука, нацеленная на провода, сдвинулась с места.
— Зря вы так, господин генерал! — словно из колодца услышал он голос Храмцова. — Если он вырвется, нам не поздоровится!
— Так сделайте же что-нибудь! Верховцев!
— Я, конечно, могу дать максимум, — откликнулся доктор. — Но мы рискуем его потерять!
— Я сказал, действуйте! Жить захочет — выживет!
А Тихон все тянулся к проводам.
— О нет! Не помогает! Остановите его!
Верховцев истерически завопил. Майор и Храмцов кинулись к нему на помощь, но и втроем они не в силах были остановить его руку, превратившуюся в железную клешню и неотвратимо двигавшуюся к развесистой косе проводов.
— Электрошокер! Скорее! Дайте его мне! Там, в тумбочке, за стеклом! — закричал Храмцов. — Скорее! Будет поздно…
