—Да.
—Я очень вам нужен?
—Да. Вы очень нужны нам, Фатик Джарси.
Тут бы я мог сказать: коли так нужен, так выходи за меня, ушастая, потому что ты нужна мне не меньше. Но вместо этого я сказал:
—Хорошо. Я нужен вам в качестве проводника, так?
Кивок. Теперь все они смотрели на меня, как на неведому зверушку. Гритт, мне захотелось сплясать голым на столе, лишь бы их взгляды поменялись.
«Тебя дурят, Фатик, дурят!» — уже не кричал, орал внутренний голос.
—Куда нужно топать?
—Сначала дайте слово, что обязательно отправитесь с нами, — твердо сказала эльфийка.
Я чуть не взвыл. Опять старая песня! К горлу подкатила ярость. Сейчас я кого-нибудь точно придушу. Потом я взглянул в серые глаза эльфийки (они были бездонные, если вы помните), утонул в них окончательно, вспомнил о том, как она спасла мою жизнь, и, плюнув на благоразумие, произнес:
—Даю слово.
—Это Облачный Храм в Дольмире, — сказала Виджи тихо.
Я присел на стул, поскольку у меня отнялись ноги.
23
Та-а-ак...
Значит, вот для чего я им нужен. Значит, вот что они затеяли. Значит, вот зачем они так упорно обрабатывали меня в Хараште. Значит, вот почему эльфийка прикрывала меня своим телом!
А я-то, дурак, возмечтал про аллин тир аммен.
Олник, мерзавец, ты накаркал, зараза!
Сдерживая ругательства, я протянул руку к бутылке вина, но вспомнил про свой обет не прикасаться к спиртному. И тут засада. На небесах, явно, звезды моего гороскопа выстроились в форме задницы, виселицы или гнилого покойника, короче, такой фигуры, что обещает процветание и великий успех в любом деле.
Или сегодня просто не мой день?
— Налейте чаю, — голосом старого ревматика попросил я.
Виджи передала мне чашку.
Я отхлебнул, собираясь с мыслями. Окинул медленным взглядом лица честной компании. Рубленое из светлого камня лицо Скареди, пухлое и щекастое — Альбо, худое, с торчащими скулами — Монго (у парня был скорбный взгляд, думаю, он до сих пор не мог прийти в себя от серной вони), решительно и широкое — Крессинды, округлое, с пухлыми губами — Имоен. Только сейчас мне бросились в глаза ее низковатые густые брови, которые не мешало бы проредить. О-о, Гритт, как же в меня въелась Харашта с ее модой! Вон у Крессинды вообще брови как два сросшихся вороньих крыла, и ничего. Впрочем, не думаю, что я способен воспринять гномшу как женщину, гм, гм... Пожалуй, подцепи она бороду, я легко принял бы ее за мужчину. Чтобы знать толк в гномьей красоте, нужно быть гномом. Или сумасшедшим. Или сумасшедшим гномом. Или сумасшедшим, который считает себя гномом. Как-то так.
Эльфы сидели неподвижно. Добрая фея опустила глаза. Вот уж ей не нужно выщипывать брови, они тонкие, золотистые, волосок к волоску.
Гритт, куда-то не туда меня повело... Впрочем, нет, туда. Я не шибкий физиогномист, но на своем веку я повидал много народу, включая тех, кого водил по городам и весям. За десять лет такой работы я научился отличать черное от белого, а многочисленные оттенки серого распределять по нужным полочкам с бирками: «ни то ни се», «слабак и баба», «ближе к говнюку», «мерзавец-малютка», «урод не совсем конченый», «практически быдло», «жестокий хищник», «клыкастый эгоист», «деятельный дурак» и так далее.
Так вот, вглядываясь в лица сидящих за столом, я кое-что понял.
Праведники.
Праведники, черт их дери! Все они были праведниками. Не теми психованными молельщиками, что пробивают дырки в полу собственным лбом, а нормальными, земными, которые едят, спят, дышат, могут перепить и даже сходить налево, но при этом остаются людьми. Ну и гномами, конечно. И эльфами.
Такое определение, оно было на уровне интуиции, если бы меня попросили обосновать свой вывод, я бы сказал — «Я прочитал это в глубине их глаз».
Звучит банально, однако я привык полагаться на свои инстинкты.
Праведники, не гнилые души, от которых в любой момент стоит ждать подвоха. Благородные не по происхождению, а по велению сердца. Это редкость в нашем мире, но звезды в форме гнилого покойника подкинули мне целых семь штук.
Собственно, как раз праведники и подонки, и иногда — безумцы валят в Облачный Храм к Оракулу. Там нечего делать заурядным людям с обычными вопросами вроде «Когда же, ну когда у меня прекратится этот гадский насморк?».
Я вздохнул.
—Значит, такие дела... Ну и кто намерен принести себя в жертву?
Взгляды устремились на эльфов. Ответил принц, сопроводив слова движением, которое выдавало вселенскую усталость:
—Сие покрыто тайной мрака.
—Яханный... — «Сие»! Будь прокляты косноязычные эльфы-параноики! — Ладно, согласен, не мое дело. Сколько будет вопросов?
—Один.
—Один на всех?
—Воистину так.
Получается, всего одна смерть. Добровольная. Внезапно мне подумалось, что это будет эльфийка, и от этой мысли меня кинуло в холодный пот. Чхать мне, есть между нами аллин тир аммен или нет, но умереть я ей не дам.
—Наши цели благи, — завела старую песню Виджи.
—Спасибо, я уже слышал и уверовал.
—Мы знаем вашу историю, Фатик. От вашего де... Снаружи загрохотали, зазвенели доспехи. Чей-то хриплый бас выкрикнул слово, похожее на «Здесь!».
Сколдинг Фрей настиг нас!
Я отбросил стул и прыгнул к сумке, гадая, будут они поджигать дом или сразу пойдут на приступ. Гады обрядились в железо, нам придется тяжко. Так... двое наших прикрывают вход в гостиную, остальные — на задний двор через окна, там ударят сбоку, если только люди Фрея не успели обложить флигель.
Моя компания ощетинилась оружием, сам я был впереди, в любой момент ожидая, что на двери и ставни обрушатся удары топоров. Виджи оказалась рядом, о, Гритт, я ощутил жар ее тела. Она заступила мне путь, но я быстро восстановил статус-кво. Она вновь передвинулась, заслоняя меня плечиком. Я сдавленно зарычал и загородил ее своим телом. Она молча, упорно перетекла вперед, но я снова обогнул ее, и этот маневр вплотную приблизил меня к двери. Тогда я отступил на несколько шагов. Эльфийка проделала то же, ее волосы переливались, как расплавленное золото. Я уловил легкий дразнящий аромат. Так она пахла в первый день нашего знакомства.
Я заступил ей путь.
Она обогнула меня, мерцая изумрудным платьем. Я восстановил статус-кво.
Она перетекла вперед, клинок казался неуместным в хрупких руках.
Ну что ты будешь делать!
Я вновь заслонил ее и уперся носом в дверь. Мы отступили.
Не знаю, сколько бы мы так забавлялись, под недоуменные взгляды прочих загораживая друг друга, но избегая даже мимолетных прикосновений, если бы до нас вдруг не дошло, что снаружи царит тишина.
