Затем ссора со старшим сыном и лишение его прав на трон. Они были слишком похожи — отец и сын, — но по-разному смотрели на многие вещи. И были слишком горды и упрямы, чтобы прийти к согласию.
Никто так и не узнал, как охрана умудрилась потерять внучку императора, возвращавшуюся из столицы к родителям. Искала ее тогда целая армия во главе с лучшими магами, и нашли только через два дня: голодную, заплаканную, совершенно не помнившую событий последних дней, но целую и невредимую. Девушка до сих пор помнила слезы в глазах матери…
Несмотря на очередной кошмар, Эйвилин почувствовала себя гораздо лучше, чем вчера. Первые три дня она провела в постели, практически не вставая. Все это время Леклис неотлучно был рядом с нею, превратившись в заботливую сиделку. Он даже спал здесь, устроившись в большом кресле. Увидь это кто-то посторонний — не поверил бы собственным глазам: столько тепла и заботы было в том, кого часто называют суровым и нередко — жестоким.
Еще немного полежав в постели и окончательно прогнав видения ночного кошмара, Эйвилин встала. Наскоро умывшись, она посмотрела в зеркало. В нем отражалась бледная, похудевшая девушка с ввалившимися глазами и растрепанными светлыми волосами.
— В гроб и то краше кладут, — сказала отражению Эйвилин, пытаясь привести прическу в какое-то подобие порядка. В подобных мелочах было ее спасение. Она уже давно обнаружила, что любое, пусть и незамысловатое, занятие приносит ей некоторое облегчение. Смерть Гленлина и весть о гибели родителей породили ощущение беспомощности. А при воспоминании о той яростной и жестокой расправе над заметившим ее патрулем она испытывала отвращение к себе — своей слабости и силе.
На придвинутом к постели кресле аккуратной стопкой лежала одежда: белое нижнее платье-туника из тонкой, полупрозрачной и едва весомой льняной ткани и изящное верхнее платье из зеленого шелка со шнуровкой на талии и длинными широкими рукавами с золотой тесьмой.
Немного повозившись — она всегда недолюбливала платья, — Эйвилин оделась, укрыв напоследок голову и лицо полупрозрачным газовым шарфом.
Тяжелая дубовая дверь между спальней и рабочим кабинетом Леклиса, дополнительно укрепленная медными полосами, украшенными искусной гравировкой, сделала бы честь иной крепости: старым привычкам молодой король так и не изменил. Эйвилин покачала головой и осторожно потянула дверь на себя.
Леклис сидел за заваленным бумагами письменным столом, в трех шагах перед ним стоял эльф в одеждах мага. Эйвилин заметила, что укрытые от глаз мага крышкой стола руки Леклиса сжимают ножны и рукоять Химеры.
Маг скользнул по девушке быстрым, но внимательным взглядом.
— У вас есть выбор. — В голосе Леклиса сложно было уловить какие-либо эмоции, кроме явно показной скуки. — «Поцелуй змеи» или…
— Смерть? — удивился эльф.
— Вы так торопитесь умереть? …Или назначение в Приграничье к оркам, — продолжил Леклис. — За вами будут постоянно следить и не дадут наделать глупостей. Если бы я хотел вас убить, мессир, — равнодушно добавил он, — то не начинал бы этого разговора. Первому магу, голову которого украсил такой же артефакт, я вообще не давал никакого выбора. У вас он есть.
— Я согласен на «поцелуй змеи», сир, — склонил голову маг.
— Хорошо, это ваш выбор.
Отпустив рукоять меча, Леклис стремительно встал и взял со стола простой на вид обруч. Эйвилин уже видела подобный на голове другого мага Леклиса, кажется, того звали Эстельна-эром. Эльфийский маг преклонил колени, словно его посвящают в рыцари, а не надевают магические оковы.
— Интересно, как мыть волосы с этой штукой на голове? — мрачно пошутил эльф, когда обруч охватил его голову.
— Можете прямо сейчас узнать это у мессира Эстельнаэра, — немного отрешенно махнул рукой в сторону выхода Леклис. — Я вас больше не задерживаю.
Маг встал на ноги и, легонько дернув надетый обруч вверх — проверяя, правда ли тот не снимается сам, — едва не выругался от скрутившей его тело боли.
— Простите, сир, я должен был убедиться. — Бросив в сторону Эйвилин еще один внимательный взгляд, он коротко поклонился и направился к дверям.
— Почему вы выбрали «поцелуй змеи»? — внезапно догнал его вопрос Леклиса.
— Еще недавно у меня была семья. Теперь уже нет, — не поворачиваясь, сухо ответил эльф и вышел.
Леклис повернулся, задумчиво почесывая шрам над бровью, и только тут заметил притаившуюся у входа в спальню девушку.
— Эйвилин? Зачем ты встала? — Он стремительно пересек комнату и замер в двух шагах от нее. — Ты же еще слишком слаба. Как ты себя чувствуешь?
— Мне уже гораздо лучше. Хоть я и выгляжу как огородное чучело, — вымученно улыбнулась Эйвилин.
— Зря ты на себя наговариваешь, — серьезно заметил Леклис, хотя глаза его смеялись. — Как огородное чучело ты выглядела, когда появилась в замке, а сейчас больше похожа…
* * *
— …На полуживое умертвие, — усмехнулся я, перехватив ладонью в районе груди шутливый удар Эйвилин, и притянул девушку к себе. — Рад, что с тобой все в порядке.
— Что это был за маг? — спросила она, уткнувшись лбом мне в грудь.
— Мессир Лорар. Видимо, последний боевой маг Восходящего солнца.
— До сих пор не могу поверить, что старший дом решился присягнуть тебе на верность, — покачала головой Эйвилин. — Никогда прежде старший дом не решался на такое, даже по отношению к императору и другим старшим домам. А тут — присяга давнему сопернику, или скорее даже врагу.
— Мне и самому в это плохо верится, — признался я. — С этим миром творится что-то не то, и что из этого выйдет, не знает даже Падший. Тебе правда лучше? Может, позвать магистра Мартина?
— Не нужно, — отстранившись, покачала головой Эйвилин. — В последние дни ты его и так загонял. А вот от хорошего завтрака я бы не отказалась.
— Прости, — повинился я, хлопнув себя ладонью по лбу. — Конечно же ты проголодалась. Надеюсь, вы окажете мне честь и отзавтракаете со мной, светлая леди? — Я отвесил девушке строгий церемониальный поклон.
Веселый и бесшабашный настрой, захвативший меня после того, как я окончательно убедился, что Эйвилин поправляется, никак не желал проходить, но я ничуть об этом не жалел.
— О нет, это вы окажете мне честь, сир, — жеманно улыбнулась Эйвилин, присев в глубоком реверансе, после чего мы оба рассмеялись. Война, смерть, скорбь о погибших — пусть все это оставит нас хоть на краткий срок.
— Все в порядке, сир? — осторожно заглянул в мой кабинет один из стражников.
— Да, — отмахнулся я. — Слуги у входа есть? Пусть принесут сюда завтрак на двоих.
Понятливо кивнув, стражник прикрыл дверь.
Не прошло и минуты, как появились слуги и принялись молча сервировать небольшой столик. Быстро закончив, они так же молча поклонились и исчезли.
