Васенька, перед которым дед Кондратий уже широко распахнул свои гостеприимные объятия, подскочил к несговорчивому пенсионеру и рявкнул:
— Брысь, сказано! Иначе я за себя не ручаюсь! Мотив прочувствовал, кривой ты бублик?!
— Кажется, да…
— Ну так и давай, суши супервизор на интерфейсе! И чтоб духу твоего здесь не было!
Конец фразы ушел в пустоту — дедуля был нервный, но очень понятливый…
— Грэй, пошли! — крикнул Чайников. — Все готово!
Наемник занес ногу над порожком и замер:
— Где Гиппокрит?
— Ги… Ги… блин! Матрицу ему в троицу! Ваше величество! Вы куда делись?!
Тот не отозвался. Все, включая высунувшуюся наружу Морган, завертели головами. И в ужасе раскрыли глаза — метрах в пятнадцати от кабины лицом вниз лежал великий базилевс. Без признаков хорошей жизни…
— Гиппокрит! — пискнула девочка. — Они его убили!
— Всем сидеть здесь, — не раздумывая, велел Грэй, поворачивая назад.
— Стой, олух! — в него вцепился напарник. — Там же десант!
— Я успею. — Наемник бросился наперерез. Солдаты Коалиции ускорили шаг. Стрельбу, само собой, никто не прекратил. «Значит, приказано убрать, — мелькнуло в голове у Грэя. — Всех. Всех нас, даже случайных свидетелей. Хорошо, хоть дед смылся…»
Пока наемник думал об этом, он успел добежать до Гиппокрита, взвалить его на плечи и доволочь до кабины. На входе ему помог качающийся системщик. Вдвоем они втащили царя внутрь и прислонили к стенке.
— Заводи, — отрывисто сказал Грэй. — Поехали. Все равно куда. Подальше!
Вася молча набрал код запуска. Наемник склонился над базилевсом, пытаясь прощупать пульс.
— Вроде есть, — пробормотал он, прислушиваясь, — но слабый… Морган, может, ты посмотришь? У тебя пальцы более чувствительные.
Девочка не ответила. Она сидела в углу, сжавшись в комочек, и, закрыв лицо руками, плакала.
Логан, откинувшись в кресле, рассеянно изучал взглядом черноту космоса. Она притягивала его. Всегда, сколько он себя помнил. Он тогда ничего этого не знал — ни о существовании Коалиции Сторонних Наблюдателей, ни о том, что жизнь на других планетах — реальность, а не художественный вымысел. И он не мог даже предположить, где работает на самом деле его собственный отец. А когда Логану исполнилось шестнадцать, генерал Хартнел-старший открыл ему глаза. На жизнь за куполом Земли. И Секретарь понял — вот оно!
Тогда, конечно, он не был Секретарем, и до Первого отдела ему было далеко, они с Найджелом оба начинали с рядовых — в КСН никого не волнует, кто у тебя отец: фермер, генерал или президент. Если ты чего-то стоишь, ты это докажешь. А на нет, как говорится, и суда нет…
Куда их только не забрасывало! И красные пустыни Марса, и душные джунгли Альдебарана, и… Да уж всего не упомнишь. Но самым трудным за всю службу, по мнению Логана, была его нынешняя работа. Нет, дело не в том, что приходилось делить себя на две части, являясь резидентом Службы Внутреннего Надзора и Секретарем КСН. Сложность была скорее в менталитете нынешних сотрудников, которые, мягко говоря, его недолюбливали. Ну да, американец. Ну да, занимает руководящий пост в российском филиале… Спрашивается: и что тут такого? Лидеры Верховной Тройки — вообще не люди! «Поди пойми этих русских, — с привычным уже недоумением подумал Логан. — Отец, конечно, предупреждал…» Секретарь хмыкнул. Как там — лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать? Вот-вот. Русские… Безалаберные, так и норовящие нарушить субординацию и мнящие себя центром Вселенной… Причем настолько искренне верящие в свою непобедимость, что и остальные рано или поздно проникаются этой верой. Логан покачал головой и улыбнулся — загадочная русская душа? Возможно. Но несмотря на все это, Россия ему нравилась. Было в ней и в ее людях что-то… обаятельно бесшабашное! Он вспомнил карикатуры в американских журналах: пьяный медведь в ушанке с балалайкой — вот какой, по мнению его соотечественников, была Россия. В каждой шутке есть доля правды, но… Рискни отнять у медведя его балалайку! Мало не покажется никому.
Майор Хартнел хмыкнул — пусть он и являлся гражданином Соединенных Штатов, но почему-то целиком и полностью был на стороне медведя. «С кем поведешься… Да уж!»
Логан слегка повернул голову, прислушиваясь.
— Дженни, детка, — из переговорной будки доносился заискивающий голос мексиканца, — ну что ты?! Никуда я не влип… Откуда звонили? Да? Понятия не имею, они там что-то перепутали. Ты же знаешь, какой бардак у нас в конторе! Сам главный звонил? И что? Я?! Нарушил правила?! Вранье! Угнал корабль?! Плюшечка, да как я могу угнать свой корабль?! Ну и что, что он государственный, я же его капитан! Нет… Нет… Нет, все в порядке… Со мной тут Логан…
Секретарь вздохнул: «Ну вот, вернемся на Землю, еще и мне попадет». Дженни — очаровательная девушка, но в гневе — просто обыкновенный хрестоматийный кошмар. Когда они с Найджелом в последний раз опростоволосились (Логан распутывал очередные коррупционные махинации и влез, куда не просили, а старый друг соответственно не мог допустить, чтобы где-то рубили головы без него), в первую очередь Дженнифер, сейчас законная супруга, а тогда еще невеста Домингеса, вломила звонких лещей именно Секретарю, а уж только потом — своему благоверному… Правда, последнему влетело основательней — еще месяц ходил с исцарапанной мордой, фингалом под глазом и видом побитой собаки.
— А? Что? Где мы? Не знаю, плюшечка, у меня компас полетел… Я вру?! Дженни, когда я тебе врал?! А? Это не считается, это в целях самозащиты… Кто я? А? Гм… Детка, тебя плохо слышно! Совсем не слышно! Я перезвоню, о'кей? Ну пока, плюшечка, до скорого… люблю, целую… Уф-ф! Логан, тебе смешно, а мне домой потом лететь.
— Ты еще скажи, что я во всем виноват.
— А кто же?! — Найджел бухнулся в кресло. — Если б ты, отличник паршивый, не дал мне списать у тебя на вступительных экзаменах, мы бы даже не познакомились!
— Зато ты поступил. Так ведь? — усмехнулся Секретарь, глядя на друга.
— Поступил. И теперь постоянно из-за тебя по загривку получаю… — проворчал мексиканец. — Дошло твое сообщение?
— Надеюсь, да. И, надеюсь, Бухель успел предупредить тринадцатого.
— А если не успел?
Логан промолчал и снова повернул голову к главному иллюминатору. Где-то впереди еле различимой светлой песчинкой сиял Сатурн. Осталось двое суток. И если Бухель не успел — значит, уже никто не успеет.
Телепортер тихонько гудел, настраиваясь на адаптацию к новому времени. На внутреннем дисплее высвечивалось: «Третья планета, реальность не пронумерована, обновите банк данных». Васенька безучастно глядел на эту надпись, подпирая плечом стенку кабины. Гул стих, и стало слышно, как снаружи что-то монотонно шуршит.
— Наверное, дождь, — сам себе сказал системщик. Комментариев не последовало. Грэй, открыв чемодан Морган, с молчаливого согласия последней рвал на длинные полосы льняную рубашку. К сожалению, рубашка была хоть и ночная, но максимум — сорок второго размера, и много бинтов из нее не наделаешь. Гиппокрита ранили в спину. Самое поганое — шальная пуля повредила внутренние органы и перебила позвоночник… Грэй монотонно рвал тонкую ткань и думал, как сказать остальным, что у базилевса нет шансов. Даже если эта реальность обитаема и здесь есть врачи, пока этих врачей найдешь, царь просто загнется от потери крови. Если бы только позвоночник, это еще ничего, максимум — паралич (хотя тут тоже хорошего мало), но у Гиппокрита была перебита почечная артерия. На что хватит этого бинта?! Чтобы два раза вокруг тела обернуть? Пулю бы калибром поменьше — глядишь, и обошлось бы, а так… Десантники палили из табельных «Хеллфаеров» разрывными патронами. Еще удивительно, что базилевс сразу ноги не откинул в сторону страны мертвых.
