Бинт лег на рану и сразу промок от крови. Бесполезно.
Наемник бессильно чертыхнулся сквозь зубы, но с каким-то обреченным упорством потянулся за махровым полотенцем.
— Он умирает, да, серенький? — спросила девочка.
— Не знаю, — коротко ответил Грэй. Сказать правду у него не хватило духу. — Дай мне другое полотенце, это слишком тонкое.
— Это ведь не поможет? Все равно не поможет?
— Дай мне полотенце!
— Грэй, перестань, — сказал Чайников, — в этом никто не виноват. И меня могли задеть, и тебя, и ее… Просто Гиппокрит — самая видная мишень.
— Я твоих советов не спрашивал! — озлобленно дернулся наемник, вскидывая голову. И увидел, что девочка, усевшись на колени рядом с телом базилевса, решительно стаскивает с него пропитанный кровью бинт.
— Отойди! — рыкнул Грэй. — Я только что повязку наложил!
— Она не поможет.
— Это я и без тебя знаю! Отойди или…
— Грэй, — тихо и четко выговорил Васенька, — заткнись.
Наемник так оторопел от подобного заявления, что даже на минуту умолк. А когда снова обрел способность к членораздельной речи, она ему уже не понадобилась.
Морган склонилась над раной. Вид крови ее, судя по всему, не пугал. Она посмотрела, наморщила выщипанные бровки и положила ладонь прямо на багровый сноп развороченных внутренностей. Васенька закачался от подступившей к горлу тошноты и поспешно уткнулся носом в приборную панель кабины, гипнотизируя взглядом скачущие по дисплею цифры. «Я этого не видел. Я этого не видел. Это все сон, а когда я проснусь, все опять будет хорошо!» Он принялся считать показания — наобум, все, любые, только бы отвлечься и ни о чем не думать…
— Морган, что ты делаешь?!
— Не мешай, серенький. — Девочка положила на рану вторую руку и закрыла глаза.
Грэй с недоумением оглянулся на Васеньку:
— Тринадцатый, ты что-нибудь понимаешь?
Тот быстро помотал головой и снова принялся за никому не нужный анализ цифровых данных, бормоча себе под нос:
— Две тысячи восемьдесят шестой… Когда у нас саблезубые тигры жили? Где-то двести двадцать пятый год до нашей эры… Потом две тысячи сто четырнадцатый…
— Васька, ты с ума сошел?
— Обожди… Если это третичный цикл, получается, сейчас должно заканчиваться на тройку, и по веку не больше двадцатого… Или клин пошел на последнюю цифру? Тогда если мы проскочим двоечку, то…
Грэй, поняв, что от напарника все равно ничего вразумительного сейчас не добьешься, снова повернулся к Морган. Она сидела в той же позе, с закрытыми глазами, только сквозь слой косметики на лице начала заметно проступать бледность.
— Морган? — неуверенно позвал он.
Губы девочки дрогнули.
— Не стоит ее трогать. Нужна концентрация, — сказала она безличным голосом. — Повреждения слишком сильные, она может не справиться.
— Опять ты?! — резко выпрямился Грэй.
— Венерианцы обладают умением исцелять, — продолжал Голос, не обратив внимания на вопрос. — Но одно дело — твоя головная боль, и совсем другое — огнестрельное ранение. Сил не хватает, да и опыта мало. Я ей говорил, но она не захотела слушать. Чтобы восстановить этот организм, нужен предельный контроль или особый дар. У нее такого нет.
— Это опасно?
— Чтобы закрыть рану и срастить ткани, нужно время. Нужна сила. Силы мало, но она справится, если часть боли возьмет на себя. Она еще не умеет блокировать поступающие ощущения.
— Ты можешь выражаться понятнее?! — взорвался Грэй.
«С ней может что-то случиться? Из-за того, что у нее не хватает опыта и слишком много жалости к людям? Нет. К черту базилевса, Морган я рисковать не стану».
Он решительно протянул к девочке руку.
— Не стоит трогать, — повторил Голос, — навредишь обоим. Сейчас у них общее психополе. Если ты его нарушишь, это плохо кончится.
— Для тебя? — скрипнул зубами Грэй.
— И для меня. Она — мой носитель. Отойди.
— Это долго?
— Достаточно.
Голосу наемник верил мало, но тем не менее кто может знать, правду он говорит или нет? Так что остается тупо сидеть и ждать. Чего вот только?
Грэй присел у стенки на корточки, не сводя глаз с Морган. Вид у нее был больной, на лбу выступили мелкие бисеринки пота, на шее пульсировала синяя жилка. Он с трудом взял себя в руки. Нельзя. Пусть нет сил смотреть, как она мучается, но трогать нельзя… «Погоди, Председатель. Я вернусь. И сапогом по зубам за все за это ты у меня точно получишь!»
— …нет, не третичный цикл… — бормотал тем временем Васенька, грызя ноготь, — как минимум шестичастный дробный с делением на четвертое значение… Грэй! Дай браслетку!
— Зачем?
— Мне вычислитель нужен… Я, кажется, понял, по какому принципу нас швыряет.
Наемник стянул с руки ПК-браслет. Все равно реальность неконтролируемая, здесь их никто не достанет…
— Так, — забубнил системщик, бегая пальцем по кнопкам. Голографический дисплей изгибался какими-то вихрящимися линейными списками непонятных символов. — Сюда, стало быть… Хм… А если так? Нет, пятерка… В интегроскакательной плоскости… десятые доли… Ага-а!!
— Что? — поднял на него глаза Грэй.
— Понял! — радостно запрыгал Вася. — Я понял! Кабинка нас болтает очень даже не беспорядочно. По прерывисто убывающей!
— И что это значит?
— Это значит, что круг замкнут. Через пять неудачных прыжков телепорт вернется туда, откуда начал!
— В шестую реальность восемьдесят шестого года?
— Нет. В третью, в нашу.
— То есть в бункер? — уточнил Грэй, мысленно уже закатывая рукава и линуя под круговую мишень физиономию Председателя.
— Вот насчет бункера я не уверен… — замялся системщик. — С кодировкой местоположения в заданном квадрате сильный напряг. Максимум, на что мы можем рассчитывать, — что вернемся в свое время, и только. Но, согласись, и это уже кое-что!
— Да, — медленно кивнул напарник. — Тогда запускай, чего стоишь?
— Минуточку, секундочку… — Чайников принялся перенастраивать датчики. — Как Гиппокрит?
— А сам что не посмотришь?
— Не могу, — признался системщик, — не переношу вида крови! А уж в таком количестве… Та-ак. Как говорил Билли Гейтс: «Будет вам — быстро, будет вам — без глюков»!
— Что-то не так? — насторожился Грэй.
— Все! — трагическим шепотом сказал Васенька. — Система зафиксировала внешние повреждения кабины. Не совместимые с дальнейшей работой… Этим уродам из десантуры провода надо отрезать! Видать, вдогонку жахнули, в нас не попали, а телепортер повредили, ослы!
