— Починить сможешь?
— Смотреть надо. Надеюсь, хоть дверь не заклинило? — Чайников отжал рычаг выхода. Панель начала подниматься.
— Уже лучше. — Васенька высунул нос наружу. В кабину пахнуло сыростью. Шум дождя усилился.
— Во темнотища-то. — Системщик зябко передернул плечами и полез наружу. — И ливень просто тропический!
— А что за местность? — Грэй вышел из кабины и огляделся. Город. Большой город. Живой. Высокие каменные дома подпирали изливающееся дождем черное небо. Где-то наверху тепло горели желтые прямоугольники окон. Над крышами призрачно дрожало мерцающее неоновое марево. Неясно доносились гудки машин.
Телепортер стоял у стены большого дома — видимо, у задней, потому что окон в ней не наблюдалось. Судя по кучам старого хлама вокруг — сюда, в этот глухой закоулок-колодец, зажатый между мокрыми кирпичными зданиями, никто уже давно не заглядывал. Это хорошо. Город достаточно современный, не исключено, что ниоткуда взявшаяся кабина привлекла бы постороннее внимание.
— Плохо дело, Грэй, — сказал Васенька, ковыряясь в схемах. — Эти обезьянос-гамадрилос половину контактов пережгли, а запасных у меня нету.
— Нужны какие-то особенные?
— Да нет в общем-то. Пара мотков медной проволоки да хороший кабель — и я заставлю все это работать… Вопрос в том, где их взять?
— Надо найти.
— Идем в разведку? — догадался системщик, закручивая гайки на место.
— Да. Только…
— Гиппокрит?
— И Морган. Она сейчас пытается ему помочь, и их нельзя трогать.
— Почему?
— А черт его знает! Тут этот ее Голос в очередной раз прорезался, чушню какую-то про общее психополе нес… В общем, понял я мало, но беспокоить ее нельзя.
— А она-то здесь при чем?!
— Она с Венеры, ты же слышал. Они там все чуть ли не природные реаниматоры… Вот и лечит. Был бы толк с этого! Из царя крови утекло целый галлон, и еще неизвестно, сколько утечет.
— Нисколько, — еле слышно отозвались из кабины. На пороге, пошатываясь, появилась девочка, больше похожая на призрак узника Освенцима. — Я остановила кровотечение…
— Заинька! — ужаснулся системщик, хватаясь за сердце. — Что с тобой?!
— Все… в порядке, — еще тише ответила она. — Голос сказал, что он будет жить. Но надо еще постараться, а я… я уже не могу…
— Морган! — Грэй успел подхватить ее на руки, прежде чем она упала. — Тебе совсем плохо?
— Это пройдет… — слабо улыбнулась девочка, — просто ему было очень больно… но сейчас уже лучше. Он спит…
— Да ну его ко всем чертям, — прошептал наемник, дрожащими руками прижимая к себе свою ношу. — Держись, малыш. Мы с тринадцатым сейчас сообразим, как отсюда выбраться, и дальше царя будут лечить уже другие люди. А с тебя и этого хватит.
— У меня получится, — сказала она, — надо просто отдохнуть немножко, и все…
«Какое немножко, — подумал Грэй, глядя на ее бледное лицо и глубокую морщинку над переносицей. — Да ей сутки нужны, это как минимум! Переживет Гиппокрит, конь педальный. А там разберемся».
Наемник внес ее обратно в кабину и, вытряхнув из чемодана половину его содержимого, уложил девочку на ворох вещей, прикрыв своей курткой:
— Мы скоро вернемся. Спи.
Она кивнула и тут же отключилась. «Бедный ты мой ребенок», — подумал Грэй, с любящей жалостью проведя пальцами по жестким от лака темным волосам.
— Все будет хорошо, — пробормотал он, хотя она его уже не слышала, и повернулся к двери. — Васька, что ты там носом хлюпаешь?
— Так ведь… до слез же довели, два дурака… — сморкаясь, ответил системщик. — Ты бы сам это видел! Просто афиша «Унесенных ветром», аж за душу взяло.
— Прекрати. — Грэй, к которому вернулось его обычное самообладание, поморщился и вышел наружу. Дождь не прекращался. Без куртки стало прохладно. — Закрывай кабину, и пойдем.
— А что там базилевс? — Васенька, тайком утирая сентиментальную слезу, набирал на панели код блокировки.
— Да я и не посмотрел. Морган же сказала, что все в порядке.
— Ну ладно тогда… — Системщик хитро покосился на напарника. — А ведь она тебе все-таки нравится?!
— Достал ты меня, Чайников, — раздраженно фыркнул Грэй, ища глазами выход из «колодца», в который они попали. — Да. Нравится. Но в пределах разумного!
— Ага, как же… Не надо «ля-ля», дружище! У меня глаз наметанный, я такие вещи на раз секу!
— Тринадцатый, шел бы ты… в гадалки! — не выдержал наемник. — Глядишь, и жил бы хорошо, и мне бы нервы не трепал всякой ерундой! Мы идем или как?!
— Идем, идем… — торжествующе захихикал Васенька, пробираясь к темной щели между двух домов. — Непокобелимый ты наш… Эй, только без рукоприкладства! У меня голова ценная!
— Еще бы в ней мозги были…
Ворча друг на друга, напарники выбрались из тесного дворика и заплутали по темным грязным улочкам. Квартал, похоже, был далеко не фешенебельный.
— Вот же погода мерзкая, — клацая зубами, сказал Васенька, кутаясь в промокшую насквозь рубашку.
— Да, это тебе не Спарта, — отозвался наемник, шаря взглядом по обеим сторонам переулка в попытке найти какой-нибудь бар или, на худой конец, магазинчик. — Льет как из ведра. Что это за город?
— Сейчас узнаем… — непонятно ответил системщик, принимая охотничью стойку и глядя куда-то вперед. Шагов на двадцать впереди замаячила мужская фигура в плаще и фетровой шляпе.
— Эй, гражданин! Притормозите на пару слов!
Гражданин испуганно обернулся, надвинул шляпу на глаза и бросился наутек. Напарники переглянулись и, пожав плечами, кинулись вдогонку.
— Эгей, контуженный! — вопил Чайников. — Стой, кому говорю!
Ответа не последовало.
— Грэй, — на бегу проговорил Васенька, — чего они все от нас шарахаются?! Выглядим вроде по-людски… Мужик! Я тебе не спринтер! А ну стой!
— Оставьте меня в покое! У меня нет денег!
— Да не нужны нам твои деньги, — психанул выдохшийся системщик. — Ты можешь сказать, что это за страна?!
Пугливый обитатель трущоб, шлепая ботинками по лужам, скакнул вправо и растворился в темноте.
— Тьфу ты! — в сердцах сплюнул Васенька, останавливаясь и тяжело дыша. — Только зазря бежали…
— Зато согрелись. — Грэй наклонился и выудил из лужи свернутую трубочкой газету. — Смотри, что он уронил.
— Что ж ты ее руками-то? — сморщил нос Чайников. — Тут же сплошная антисанитария!
— Неважно. — Наемник развернул мокрый, пахнущий полиграфской краской лист. — Она свежая. «Вечерний Чикаго». Мы в Америке!
— Да ну?! — Системщик, отбросив чистоплюйство, отобрал у напарника газету. — Так-так-так… я же говорил! Тысяча девятьсот тридцать третий год, семнадцатое августа!
