— Почему он у тебя?
— А ты не помнишь?! Как бросил меч на арену?
Альва покачал головой и упрямо повторил:
— Это мой меч.
Я тяжко вздохнула, достала Альфинур из-за спины и положила плашмя к себе на колени.
— Я в этом не уверена. Предок Эризы нашел его на поле древней битвы, в которой ты точно не участвовал. Потому что, если бы ты там был, от тебя остался бы только пепел, как и от всех остальных! Конечно, здесь есть посвящение некоему Гаухару, которое можно трактовать двояко, — я провела пальцем по мурабитской вязи на клинке, — но я бы на твоем месте на него не ссылалась. А вот нечто бесспорное: печать оружейной мастерской Незримой Академии. Когда я вернусь в столицу, то непременно зайду в оружейную, подниму архивы и выясню имя заказчика. Если это будет твое имя, я с извинениями его тебе верну.
— Все сведения о хозяине меча и о делавшем его мастере должны быть в печати, — ответил Альва. — Тебе они просто не видны... Мне, впрочем, тоже. Можно было бы попытаться их оттуда добыть. Но я и так знаю, что там написано.
— Ну и что? — спросила я саркастически. — Твое имя?
— Да. Мое родовое имя. Ан-Шатт.
— Как это?
— На поле возле деревни Луц меч был, скорее всего, на поясе самого амира Кабра. Но не ему он принадлежал, и не по его заказу его чаровали. Это родовое оружие князей Шатт. Точно так же, как это, — Альва через плечо указал ни паладина, — наши фамильные доспехи.
— Как вышло, что родовое оружие мурабитов зачаровано в нашей Незримой Академии?
— Не знаю, — раздраженно ответил он. — Не хочу об этом говорить!
«Он не помнит, что было ночью, а спрашивать не хочет, — подумала я. — Потому что боится услышать правду...»
— И почему твои фамильные доспехи тащатся за мной с самой границы?
— Понятия не имею!
Я видела, что Альва злится, что он сердит настолько, что ему это уже трудно скрывать. Но продолжала говорить:
— Мне не нравится эта мысль, но я обязана высказать и ее. Не исключено, Альва, что ты давно уже мертв.
Хассим с Эризой изумленно уставились на него, вытаращив глаза. Альва стиснул челюсти.
— Чепуха, — ответил он наконец. — Да если это и правда — неважно. Все Ан-Шатт мертвы, чем я лучше? Это обстоятельство никак не повлияет на мои цели.
— А какая твоя цель?
— Ты знаешь. Освободить царство Мураби от демонов.
— Освободи для начала себя! — вспылила я. — Пришла пора поговорить начистоту. Даже смешно, что ты узнаешь об этом последним, но так всегда и бывает. Альва, ты был одержимым. До вчерашней ночи тобой владел демон, и его имя — Гаухар! Правда, удивительные новости?!
Чародей смотрел на меня молча, с откровенной неприязнью.
— Ты не хочешь в это верить. Я тебя понимаю. Я тоже очень долго не хотела.
Я повернула клинок плоской стороной и протянула чародею:
— Посмотрись-ка в него. Нет, из моих рук!
Еще один плюс высококачественного оружия — им можно пользоваться как зеркалом.
— Шрама нет, — озадаченно сказал Альва через несколько мгновений. — Как тебе это удалось?
— Он сам исчез, когда тебя покинул демон.
Альва бросил на меня вопросительный взгляд.
— Я долго думала и наконец поняла, что тогда случилось и как возник твой магический шрам. Заклятие Окончательной Панацеи было запущено, причинило тебе множество ненужных страданий, но было остановлено на Границе между тобой и... не тобой. Оно поразило только человеческую плоть. Оно не подействовало, Альва. Мой патентованный экзорцизм слишком слаб против того, кто захватил твою душу...
И я быстро пересказала ему события ночи. И не только ему. Эриза слушала затаив дыхание. Хассим тоже пропустил большой кусок действия, а то, что увидел, он не понял. На самом деле никто не понял, что случилось. Кроме меня и Гаухара.
Когда я закончила, несколько мгновений все молчали, обдумывая услышанное. Потом раздался хохот Хассима.
— Ну и компания! Один — оборотень, другой — амир демонов! Остается только выяснить, что ты пьешь кровь по ночам, а Эриза повелевает мертвецами! Ой, она же действительно ими повелевает...
— Амир демонов, Господин Бед, Гаухар — одно и то же, — подтвердила я. — И все это был ты, Альва Ан-Шатт. Я давно подозревала, что ты одержим демоном. Более того, я на это надеялась. Потому что если бы ты сам был демоном, разговор у нас был бы совсем другой... Но я не хотели тебе ничего говорить. Надо было убедиться, что Альва — не просто маска...
— Полная чушь, — сказал Альва хладнокровно.
— Эту чушь подтвердят несколько тысяч жителей Ронги. Которые ночью поклонялись тебе как Господину Бед.
Альва промолчал. В глазах у него мелькнуло страдание. Но я упорно гнула свое.
— Честно говоря, мысли, что с тобой что-то не в порядке, у меня возникали еще в Академии. Но я гнала их прочь, Просто удивительно, сколько времени человек способен себя обманывать, закрывая глаза на то, что не хочет видеть!
«Не потому ли я пошла на целительство и специализировалась по демонологии?»
Я поглядела вдаль, на зеленые сады, желтые поля, черные горы и сияющие снежные вершины на севере...
— Признаться, я долго думала, что скажу тебе при встрече. Но когда я увидела тебя в башне, я испугалась, не слишком ли поздно для разговоров? И вообще — не поздно ли? Можно ли еще что-то сделать? Кроме... окончательного «излечения»?
— С демонами — никогда не поздно, — буркнул Альва. — Но может быть очень сложно. Дай-ка меч, посмотрю еще раз!
Он снова повернул к себе меч плоской стороной и принялся вглядываться в лицо.
— Пока оставь его себе, — сказал он, отстраняясь. — Если правда то, что ты мне рассказала про сделку, то Альфинур тебя сейчас защищает от Гаухара. Но не обольщайся. Договор есть договор. Ты отдала жизнь амиру демонов, и он заберет ее, как только ему представится возможность.
— Что, мне так и ходить с мечом всю жизнь?!
— Походи пока. А там посмотрим. Может, демон сам придет требовать свое... Или я найду его раньше...
— Слава богам! — воскликнула я с облегчением. — Так ты мне наконец поверил?
— Нет. Это слишком серьезные заявления, чтобы принимать их на слово.
Я безнадежно махнула рукой.
— Но я готов их проверить.
— Как?
— У меня есть идея. Обсудим по дороге...
Тем же утром мы ушли из Ронги и отправились обратно к башне Полной Луны. Выходя из городских ворот, я не могла отделаться от ощущения, что, словно завоеватель, оставляю за спиной опустошенные развалины. Город провожал нас угрюмой тишиной. Ни малейшей благодарности за избавление от демонов — только неприязнь и страх. Интересно, Ан-Ясин, разоряя край Мураби, чувствовал то же самое?
