– Дед говорит, что сначала заметил следы, но они шли сначала к посту, а потом обратно. Он решил не демаскировать ребят, к тому же связи у них не было. Но на всякий случай они с Иркой поднялись по склону чуть выше и решили понаблюдать за постом. Сидели до сумерек, всё было тихо, и решили уходить. А ещё через час-полтора увидели вспышки, стрельба поднялась. Чернов решил вернуться, а там уже амеров как мурашей… Наших обоих повязали какой-то сетью, ракеты осветительные повесили над постом. Дед вальнул ихнего главного, потом Аниканыча, Валька побежал, а Ирине пришлось… ну, это она Валю, чтобы живым в руки амерам не дался, но там что-то не так пошло. Ну и…
Дальше можно было не слушать. Лесник в конце концов получил урок непростого выбора, когда так и так гибнут свои и размен один к одному уже не выглядит как разумный тактический ход. С этими людьми он сидел у костра, делил пищу, нажать на спуск после такого ой как непросто. Ясно, почему так взъелся Саблин: для него гибель ребят от рук своих же это вредительство, он решил арестовать деда и Ирину, но Лера его послала. Однако показательного расстрела лучше избежать. Пусть и съехавший с катушек, но Саблин свой, людей катастрофически не хватает.
– Веня, убери людей от штабной палатки, я сам поговорю с бывшим комендантом. Главное сейчас – быстро замять ситуацию. Будем разбираться, почему секрет вскрыли. Ошибка и двое погибших это большие потери в нашей ситуации.
– Да чё тут разбираться, командир, – Веня скрипнул зубами. – Саблин запретил колпаки из веток ладить, велел опять подходы к наблюдательной позиции растяжками заминировать.
Несмотря на полумрак в тоннеле, у меня основательно потемнело в глазах от ярости. Теперь всё становилось понятно и без разбирательства: амеры вскрыли расположение поста, скорее всего, обнаружив растяжки, а потом визуально выделили людей в открытом овраге. Я изначально настаивал на оборудовании защитных колпаков, чтобы амеры даже с двух шагов не могли обнаружить «секрет». Человек, даже очень хорошо тренированный, в засаде не может сидеть, сохраняя полную неподвижность. Кроме того нужно время от времени менять сектора наблюдения, отдыхать. Для этого есть вполне пригодное средство – колпак, сплетенный из толстых прутьев, обмазанных сверху глиной, обшитый дёрном, который крепится на проволоке или гибких тонких веточках кустарника. Можно даже дерево сверху посадить. Такой холмик со смотровыми щелями на четыре стороны света накрывает овраг или вырытый окоп, позволяя наблюдателям незаметно сменять друг друга и с относительным комфортом какое-то время скрытно вести наблюдение. На наиболее опасных направлениях, то есть севере и юго-западе, такие колпаки мы поставили сразу, но потом комендантом стал Саблин и, видимо, дело так и осталось незавершённым. Само собой, он психанул, когда задним умом сообразил, что его халатность вскроется. В таких случаях поднять бучу – лучший способ отвести беду от себя на короткое время. На что рассчитывал бывший владелец продуктовых магазинов, я пока не понимал.
Мы наконец подошли к штабной палатке, которая тёмным пятном выделялась на фоне двух разожженных костров, возле которых стояли трое вооружённых бойцов из взвода охраны, а также четверо женщин, прибежавших на крики. Я кивнул старшему наряда и приказал убрать всех от палатки, а сам, отдав оружие Вене, двинулся к палатке. Когда до поднятого вверх входного клапана оставалось три шага, из глубины отсека треснул одиночный выстрел, пуля выбила искры и каменную крошку возле моей правой ноги. Остановившись и вытянув вперёд руки с раскрытыми ладонями, я начал разговор:
– Это ты напрасно, приятель. Так и так придётся сдаться, но тогда уже разговор будет другой. Брось ствол и выходи, останешься цел.
– Дайте мне уйти, я так больше не могу!.. Хочу туда, где свет!..
Говорил Саблин довольно громко, однако голос его звучал монотонно, видимо, психоз назревал давно. Другое дело, что теперь его поведение непредсказуемо, человек с потёкшим шифером вместо мозгов никого не слушает. Сейчас Саблин спокойно может пристрелить девушку и вышибить себе мозги. Я сделал ещё один шаг вперёд и сумел разглядеть в темноте тускло блеснувший ствол пистолета и глаза коменданта. Лера, судя по смутному силуэту, стояла на коленях в дальнем левом углу жилого отсека, а Саблин, прикрывшись ею, опирался спиной о стену пещеры. Важно было подойти как можно ближе, чтобы обезоружить психа. Когда-то в прошлой жизни мне пришлось в почти такой же ситуации вязать одного наркошу, устроившего шоу в торговом зале, который наша фирма охраняла. Благодаря своей плюшкинской натуре, я таскаю в карманах много всякой всячины, среди которой есть несколько свинцовых картечин, болтиков и гаек. Брось несколько таких железок в лицо противнику, и вот у тебя уже есть мгновение-другое для рывка на дистанцию удара ногой или рукой. Важно только правильно научиться зажимать картечины или гайки между пальцами, но ладони лучше держать открытыми – сжатый кулак настораживает. Медленно я приблизился к входу в палатку ещё на шаг, при этом продолжая говорить.
– И куда же я тебя отпущу, Вова? Амеры тебя отловят, и ты нас всех сдашь…
– А мне плевать, – голос Саблина сорвался на крик. – Я устал от войны, пусть поймают… может быть, пощадят, если я вас сдам, а, лесовик?! Шерман говорил, что мы с ним оба уйдём…
– Сука! – Это сзади выкрикнул кто-то из бойцов. – Так они вместе нас вломить хотели!
Ситуация приняла неожиданный оборот: о том, что у Краснова могут быть сообщники, я не подумал, однако это теперь казалось более чем логичным. В одиночку план по сдаче целого отряда действительно провернуть трудновато. Однако следовало перехватить инициативу, ребята вполне могли броситься на предателя и тогда всё мог решить случай. Повысив голос и одновременно делая ещё один шаг вперёд я приказал:
– Тихо! Всем оставаться на месте. Вова хочет поговорить, правда, Вова?
– Да нахрен разговоры, лесовик! – Саблин почти визжал. – Дай мне припасов, и я уйду, а эту правильную сучку забирайте тогда! Сниметесь и уйдёте в какой-нибудь другой вонючий угол, а я снова буду жить как человек!..
Дистанция для броска уже была подходящей. Белки глаз предателя отчётливо поблёскивали в неровном свете костра. Медленно отведя кисть, я без замаха швырнул ему в лицо три картечины и одну солидную гайку. Свинец не блестит. Но вот гайка сверкнула в воздухе на короткий миг, Саблин непроизвольно перевёл на неё взгляд, и в этот момент я прыгнул вперёд. Левой рукой мне удалось попасть точно в лицо предателя, а правой перехватить пистолет, просунув большой палец под уже спускаемый курок. Резкая боль обожгла палец, но я не дал ей завладеть сознанием и, найдя пальцами левой руки нижнюю губу под жёсткой путаницей бороды Саблина, зажал её и дёрнул на себя. Предатель завыл, хватка его на пистолете ослабла в тот момент, когда мы уже валились влево на пол. Вырвав оружие, я продолжил движение, рукоять пистолета попала тыльным углом точно в висок противника. Хрустнула кость, Саблин дёрнулся подо мной несколько раз и затих. Через мгновение время обрело свой обычный ритм, вокруг вспыхнуло сразу несколько сильных фонарей, палатка наполнилась людьми. Двое бойцов уже оттаскивали Саблина прочь из палатки, но я знал, что теперь он никого не побеспокоит: проломленный череп и оторванная нижняя губа – это не те раны, с которыми можно выжить. Я отмахнулся от Вени, пытавшегося помочь мне встать, и отполз к стене, переводя дух. Палец саднило, мясо под ногтем почернело, сочилась кровь. Однако прихват получился как на тренировке, поэтому полностью спуска предатель сделать не успел. На какое-то время я отключился, закрыв глаза, шум и блики синеватого света словно звучали откуда-то издалека. Очнуться заставило прикосновение к плечу чьих-то лёгких пальцев, потом я услышал голос Леры:
