– Хлопцы отдыхают, командир. Я вот дневалю, а чё за шум был у штаба? Очкастый сказал, что Вов ка Саблин чуть атаманшу не застрелил. Он чего, мухоморов переел?
Я решил тоже заняться оружием и снарягой. Усевшись на свою раскладушку, на которой вместо матраса был спальник, я расстелил на полу походный коврик и стал вынимать из подсумков разгрузки автоматные магазины, бережно выложил две гранаты и, повесив сбрую в изголовье на альпинистский штифт, служивший вешалкой, начал разбирать автомат.
– Саблин психанул из-за того, что подстава у него не вышла. Они с Шерманом, оказывается, заодно были…
Как мог я рассказал Алексу обо всём, что случилось, кроме последнего эпизода, конечно. Тот слушал внимательно, время от времени хмурясь. Однако ловкие его руки бестрепетно собирали оружие, и к концу моего короткого рассказа он отставил автомат, прислонив его стволом к стене. Обтерев руки сухой тряпкой и навинтив колпачок на баллончик со смазкой, сапёр тихо выругался.
– Опять небоевые потери. Амерам скоро не придётся даже патроны тратить, мы сами себя перестреляем!
– И что ты предлагаешь?
Алекс погасил фонарь, и его угол погрузился во мрак. Скрипнула раскладушка, и спустя пару долгих мгновений раздался тихий шёпот:
– Спать давай. Толкни, вон, Серого, его вахта до ноль шести.
Потом вдруг кровать снова скрипнула, и сапёр, выступив из темноты, оказался возле моей кровати. Поза была не угрожающей, но с опытным бойцом всегда нужно быть начеку. Внутренне я уже смирился с ещё одним силовым эпизодом, на этот раз твёрдо пообещав себе не выходить за рамки. Алекс хороший сапёр, и в рейдах я бы предпочёл, чтобы он шёл рядом.
– Ты толковый командир, Ропша, ребята тебе теперь верят, я тоже… Не обмани нас, сам же сказал как-то – война идёт. Что там задумал Саблин, теперь уже не важно, у мёртвого не спросишь.
– Не, пока есть чем заняться, а ты дави на массу, дело хорошее.
Я с облегчением в свою очередь отёр ветошью руки и принялся за иглу, чтобы подновить разгрузку. Саблин, безусловно, невовремя устроил концерт, однако благодаря ему я теперь знал меру доверия бойцов, и это была хорошая новость. К тому же, запах волос девушки и её близость в такой неподходящей обстановке всё ещё не отпускали, в голову лезли какие-то левые мысли, которые удалось прогнать только большим усилием воли. Спустя ещё час я вышел из казармы, чтобы немного отдохнуть от чужого сапа и дыхания. Люблю время от времени оказаться в полной тишине, чтобы мысли перестали бестолково роиться. Когда же внутренняя чехарда успокаивается, есть шанс найти некую светлую идейку, хотя на этот раз всё было просто: налетаем между ноль двумя и ноль тремя часами, когда наёмники будут наиболее рассеянными, собираем всё, что можно унести, и уходим в лес…
– Накаркал ты, паря.
Лесник подошёл совсем неслышно, но мне удалось не выказать удивления. Впрочем, старик и не хотел никого пугать, просто ходил так в силу привычки. Чтобы не будоражить людей, я пошёл в сторону тропинки, ведущей к развилке. В это время суток тут мало кто ходил, можно было спокойно поговорить. Мы присели на большой плоский выступ стены, который немного походил на скамью. Дед уселся чуть поодаль, снял кепку в серо-чёрную крупную клетку и отерев пятернёй лицо продолжил:
– Сколько лет по грани ходил, а худого обычным людям ни разу не сделал. Браконьер там, даже медведь-подранок – всех без смертоубийства, миром или хитростью, а тут свой. Аниканов этот мне сети чинить помогал, такие песни пел задушевные! Всё говорил, что жена его в Австрии картины реставрирует, жива, наверное, детишки там же. Радовался мужик, что семья не страдает… Боялся воевать, но не скулил, службу нёс, а я ему как отплатил!
– Тогда зачем стрелял, Андрей Иваныч? Думаешь, амеры его пожалели бы?
– Они-то бы точно не спустили, но это они, не я! Пойми ты, нельзя по своим!..
Старик коротко и с силой ударил крепко стиснутыми кулаками себя в грудь. Что можно сказать человеку, который сам определил меру собственной вины и будет казнить себя до конца жизни? Слова утешения его распалят ещё больше, заставив осуждать свой якобы неверный поступок, однако же и промолчать с тем, чтобы остаться в стороне, тоже не получится. Поэтому я ответил так, как думал, а уж верно или нет… иногда лучше не копать глубоко.
– Не выстрели ты тогда, Костю бы пытали, он точно раскололся бы и наверняка уже сейчас амеры бомбили бы кряж. А потом травили нас газом, добивали выживших окрест с вертолётов. Костя рассказал бы амерам ещё и про жену с детьми тоже. Думаю, австрийцы без проволочек выдали бы их на расправу. А так он мёртв, и спрашивать его никто не может. Целы мы, возможно, не бедствуют и его родные. Это, само собой, не идеальное решение, но… Банальную мульку про два неравных зла помнишь? Так это как раз наш случай: вместо «отвратительно» вышло просто «плохо». К сожалению, на войне это обычный расклад, чудеса случаются редко. Можешь принять как должное и воевать дальше, либо искать смерти. Никто тут чистеньким не останется, просто у нас есть выбор: ставить всё на победу, либо выйти и дать себя убить. Но если выберешь второе, не тяни с собой ребят, Иваныч. Ладно, я спать, а ты… выбирай сам, как поступить, но помни, что последствия и так и так не ахти. Просто помни, что теперь ты не один.
Чернов молча выслушал, но с места не тронулся. В полумраке его фигура казалась частью стены, я поднялся и пошл в казарму, до подъёма оставалось минут сорок, и их хотелось провести исключительно наедине с пахнущим потом и дымом спальным мешком. Старика лучше не трогать, пусть сам решит, как жить дальше. Меня такие вопросы уже давно не беспокоят, наверное, привык, да и устал мучить себя бесполезными, по сути, обвинениями. Это цена, которую платит любой солдат, когда ему приходится делать работу, ради которой, собственно, его и готовят.
…После ночного дождя и резкого похолодания тропу окутал такой плотный туман, что едва-едва можно было разглядеть спину идущих впереди. Местность всё ещё незнакомая, пришлось сбавить обычный темп, группа двигалась с черепашьей скоростью, выбиваясь из намеченного графика почти на шесть часов. На этот раз акция планировалась почти наверняка: расположение строений внутри периметра аванпоста наёмников удалось зарисовать весьма подробно ещё трое суток тому назад. Последние тридцать часов я провёл в приготовлениях, инцидент с Саблиным лишь немного отсрочил время выхода. Новым комендантом базы Лера назначила уже знакомого мне бывшего радиоведущего – Миронова Сергея. Мужик он оказался совершенно штатский, однако с нормальным чувством обстановки. Он пришел было ко мне, да толком поговорить не вышло, поэтому я перенаправил его к Чернову. После событий у наблюдательного поста дед осунулся, отвечал односложно или вообще отмалчивался. В таких случаях нужно ломать ситуацию делом, поэтому я попросил его помочь новому коменданту с обустройством наблюдательных постов, и это в какой-то мере нарушило угрюмое самоедство нашего старожила. Весь вчерашний день мы готовились к акции, я проверил обоих присланных напарником ребят. Спору нет, Михась сделал всё, что мог, и показал азы работы с оружием и взрывчаткой, однако теперь всё решит именно первый бой. В рейд отправились двумя группами. Я с Алексом, Сергеем, Ириной и новичками Олегом и Николаем штурмуем аванпост. А вторая группа, состоящая из легкораненых и женщин с подростками, ждёт нас у северо-западного склона Пихтовой. Старшим напросился Михась, я разрешил, потому что работа второй группы будет состоять только в том, чтобы разгрузить с машин привезённое нами добро и перенести его в пещеру. Вокруг сопки тайга непроходима, поэтому работа предстоит тяжёлая. Риск имелся. Однако с учётом того, что гарнизон противника ожидается рыл в пять-десять и вертолёты вряд ли отправят в течение суток, то есть все шансы провернуть дело относительно тихо. Маршрут я прокладывал самостоятельно, места на северо-западе за кряжем ещё совсем недавно были довольно обжитыми. Для акции был намечен аванпост, прикрывающий базу Джинджер Чарли компании «Блэкстоун Сауз». База прикрывала новый мост и переправу через Томь, гарнизон такого объекта никак не менее роты, то есть около ста пятидесяти человек. Судя по данным радиоперехвата, которые мы как могли разбирали с Веней и теми, кто владел амеровскими кодовыми фразами, гарнизон имел на вооружении легкобронированную технику и два вертолёта-разведчика. Ещё имелись в расположении две миномётных батареи и от шесть беспилотников, но последнее только на грани предположений и догадок. Контингент был пёстрым: поляки, венгры, румыны. Однако соблюдался неизменный корпоративный принцип, и комендантом базы был англичанин Берс. Вообще, все командиры взводов, группа управления и снабженцы были либо американцами, либо англичанами. Всё это мы узнали благодаря тому, что наёмники часто трепались в эфире, часто забывая об осторожности, и использовали простейшие и общедоступные кодовые фразы и обозначения. Намеченный нами в качестве основной цели дорожный блокпост позволял контролировать основную дорогу, по которой с железнодорожной станции и иногда с авиабазы наёмникам шло снабжение. Грузы обычно сопровождались именно до «блока», откуда конвой принимало охранение с Джинджер Чарли – четыре бронеавтомобиля и до трёх отделений пехоты. Вооружение более чем солидное: станковые гранатомёты и крупнокалиберные «браунинги» на турелях броневиков, каждое отделение пехоты имеет в своём составе одного пулемётчика, как правило, вооружённого единым армейским SAW
{21} . Наёмники лучше тренированы и имеют большой боевой опыт, поэтому нам придётся действовать крайне быстро, чтобы враг не смог реализовать свои преимущества. Даже внезапность атаки не гарантирует нас от потерь, а в первый раз очень важно обойтись совсем без них.
