Сюрпризов от данной местности я ожидал не напрасно: сектанты мало кого подпускали к своим владениям ближе, чем на пару километров, а мы вышли на поверхность в непосредственной близости от маршрутов их патрулей. Не зная их расписания, сил и средств охраны границы территории этого агрессивного клана, мы рискуем быть очень быстро обнаруженными. И самое меньшее, что нас ожидает – просто вытеснение на спорные земли северо-восточных пустошей. Но если сектанты поймут, откуда мы только что выбрались, они могут поступить и более радикально. Положение осложнялось странным поведением маршрутизатора, который отказывался определять наше текущее местоположение и не показывал карты местности как таковой: мы находились в зоне «белого шума». Сектанты тут были не при делах: некоторые области Зоны отчуждения нанесению на карты не поддавались, то появлялись на маршрутах на месяц или год, а то исчезали на вторые сутки вместе с теми, кто имел неосторожность идти по «блуждающей земле» в тот момент. Явление это описано, но не изучено, так как никто из исследователей ничего толком понять не мог: свои необычные свойства кочующие острова проявляли только в момент появления и исчезновения.
Задача передо мной стояла совсем не простая: если идти на северо-восток, мы как минимум попадем в зону действия Выжигателя. Что бы там ни говорил Шахов про безвредность для простых смертных, думаю, проверять это на себе не стоило. С другой стороны нас поджидали патрули сектантов, отличающиеся хорошей выучкой и многочисленностью. Лес на северо-западе и юго-востоке кишел агрессивной живностью, которая еще до наступления темноты схарчит наш небольшой отряд и не подавится. Оставалась узкая полоска между Ржавым лесом и северо-восточными пустошами, но теперь на месте относительно безопасного коридора образовалось таинственное и оттого еще более мне ненавистное НЕЧТО. Появление этой «блуждающей земли» было непредвиденной случайностью – джокером в рукаве Судьбы.
Были зафиксированы случаи прохождения старательских команд через такие вот аномальные зоны. Люди узнавали о том, что были на волосок от гибели, уже спустя какое-то время. Иными словами, место было как место. До тех самых пор, пока не срабатывал лишенный логики, на взгляд людей, механизм, запускающий процесс перемещения куска земли не пойми куда. Глюки маршрутизатоpa – вот один из двух наиболее часто упоминаемых признаков существования таких зон «белого глума». Еще отмечалось, что иногда искажается перспектива обзора и некоторые далеко стоящие объекты вдруг становятся видны невооруженным глазом.
И тогда возникал совершенно закономерный вопрос: насколько велики запасы моей удачи? Не приведет ли мое решение к гибели доверяющих мне больше чем себе парней?.. Как только ты из простого, тыкающегося носом во все косяки новичка превращаешься в командира отделения и выше, этот вопрос становится главным на все то время, пока случается планировать разного рода акции и отдавать приказы. Если все рассчитано верно – идешь дальше; если погибнет доверившийся тебе боец или даже его просто зацепит, то чувство вины навсегда останется с тобой. Пусть в конце концов выяснится, что вина лежит за пределами твоей компетенции: мало ли что может произойти случайно. Но если ты действительно выбрал путь командира, вождя, у тебя должно быть четкое понимание, что вина за промах – всегда вина командира, так же, как слава и победные лавры тоже целиком принадлежат ему же в случае, если все прошло как надо и ни один солдат не пострадал.
Чтобы не возникло сложностей в дальнейшем, я отдал приказ остановиться и построил отряд, чтобы прояснить сложившуюся обстановку. Само собой, демократии в рейде быть не может, однако донести до бойцов все нюансы сложившегося положения – самый верный способ добиться наибыстрейшего и четкого исполнения приказов, потому что особого выбора у них и так нет.
Когда я говорю «построил», нужно заметить, что это образное выражение: представьте себе поросшую сухостоем холмистую равнину, где слева – массив рыжего дремучего леса, а кругом шныряет масса мелкого и среднего зверья вперемежку с агрессивно настроенными людьми, пусть и вне зоны прямой видимости, но ведь все относительно, верно? Построение выражалось в том, что мы укрылись у подножия небольшого холма, выставив дозорных. На эту роль я отрядил самых надежных людей: Норда с Андроном. Первому ничего объяснять было не нужно, за годы службы латыш научился безоговорочно доверять мне, когда дело касалось руководства, а молодой старатель просто слепо уверовал в мою непогрешимость и пойдет за мной хоть куда, вообще не задавая вопросов. Прозрение придет месяца через три, когда его собственный опыт состыкуется с полученными в ходе общения со мной знаниями. Вот тогда можно будет почти на равных допускать парня к обсуждению маневров и способов решения тех или иных задач. Пока же вполне достаточно первоначального капитала доверия с его стороны.
Остальных собрал в круг и шепотом стал излагать свои соображения по поводу сложившейся обстановки. Орать, да и вообще разговаривать во время рейда без крайней нужды не стоит: человеческая речь – это нарушение естественного фона, она разносится иногда на десятки метров вокруг, она не хуже громкого гудка автомобиля или, скорее, парохода сообщит тому, кто ищет, где находится добыча. Я всегда начинал жутко веселиться, когда в книжках или кинофильмах люди, громко разглагольствуя, шли по потенциально опасной территории. Но преследующие их враги тоже умом и выучкой не отличались, поэтому «спецы» благополучно делали то, что положено по сюжету, а я получал несколько веселых минут и непонимающие взгляды соседей по ряду (если дело было в кинотеатре) или напарников по смене (если дело было на дежурстве).
– Отряд, слушаем внимательно. Положение наше лучше не стало, но выбраться все еще есть неплохие шансы. Четко и быстро исполняем приказы, и тогда выйдем к базе «Альфы» уже через двое суток. Сейчас идем быстро, останавливаться будем только на пятиминутки.
Обрисовав сложившуюся ситуацию и не услышав возражений, я дал команду двигаться по ранее проложенному маршруту, сохраняя в качестве ориентиров вершину одинокой мусорной горы на севере, а также шпиль надстройки Выжигателя (его сейчас было видно невооруженным глазом) на юго-западе. Гора располагалась посередине Свалки и была достаточно хорошо видна, хотя по прямой до нее было двое суток ходу. Если ничто не задержит нашего продвижения по кочующей земле, то выйти в обозначенные и относительно безопасные места мы сможем уже через шестнадцать – восемнадцать часов.
Сама местность не вызывала опасений при визуальном осмотре: радиоактивный фон был в пределах нормы, аномальная активность тоже. Глюки маршрутизатора в таком странном месте, как Зона, вообще чем-то неординарным назвать нельзя, тем более, что система позиционирования – штука крайне ненадежная. Но именно на такие вот странности и следует обращать внимание, если вокруг все зыбко и малопредсказуемо. Любое отклонение от нормы можно считать предупреждением, тем более, что, кроме интуиции, вообще никаким приборам доверять не следует. Машины видят и чувствуют только то, что их научили видеть и чувствовать, человек же почти всегда сможет машину переиграть, если дело касается таких тонких материй, как провидение.
Участок «кочующей земли» представлял собой широкую, километров пятнадцать по фронту, полосу, судя по показаниям дальномера – глубиной до семидесяти километров, что и было странно. Такие расстояния для местных условий – уже предел. А визуально местность ничем не выделялась на фоне окружающего нас ландшафта: те же плоские холмы, те же заросли колючего шиповника и полуметровый сухостой. Я еще раз внимательно оглядел местность в оптику и, зачехлив верного «немца», убрал его в карман «разгрузки». Потом осмотрелся по секторам: иногда глазами углядишь то, что пропустишь оптикой. Но буквально ничего подозрительного или настораживающего не обнаружилось. Жестом подозвав Норда, я тихо стал его инструктировать:
