Подойдя метра на три к трупу, я еще пару раз выстрелил в развороченную взрывом и моими очередями головогрудь странного существа. Оно даже не шелохнулось, значит, действительно сдохло. Осматривать тело в кромешной темноте было зряшным занятием, но подстраховаться на случай, если его захотят забрать, стоило. Чуть приподняв тушу с той стороны, где из нее не сочилась слизь, я привязал тонкую проволоку к какому-то заковыристому наросту на брюхе паука. А потом на колышках расставил по периметру на расстоянии метров десяти от трупа пяток РГОшек. Теперь если кто и сдернет тело, то так и так подорвется, хотя, с учетом невероятных способностей паука, сумевшего подойти на расстояние удара ножом к хорошо замаскированному противнику, большой надежды на успех не было. Однако далеко от трупа уходить не следовало: может быть, охотник был не один и поделил с товарищами секторы поиска, – сместившись за его границы, я рискую попасть в поле зрение еще одного шестиногого шустряка. Поэтому я лишь отошел к своей стоянке-западне, свернул лагерь и сместился чуть южнее, оказавшись на равнине, поросшей невысоким сухостоем, а затем залег в неглубокую вымоину, где и проспал до самого рассвета. Разбудил меня сдвоенный взрыв, донесшийся со стороны заминированного трупа «ананси». Или он сам ожил и решил по-тихому удрать, или некто не заметил ловушки и попытался сдернуть тело. В любом случае, на результат следовало посмотреть. Но позволил я это себе не сразу, а только после того, как позавтракал парой кусков хлеба, кружкой воды и куском вареной свинины, которую очень уважаю. После этого, уничтожив следы ночевки, я двинулся в сторону, откуда раздался взрыв, но подходил к месту не прямо, а зигзагами, на случай, если противник ведет наблюдение или все еще находится на месте взрыва.
Труп паука лежал на месте, но к нему прибавилась еще пара человеческих тел, одно из которых поскуливало, свернувшись в позе эмбриона и держась за живот. Пауки оказались умнее и послали на поиски товарища людей, решив не рисковать своими, а отправить того, кем можно в случае чего и пренебречь. Высокий радиационный фон, стеганые штаны, демисезонные кроссовки и кожаные куртки с надетыми под низ ветровками сразу выдали клановую принадлежность поисковой команды. Бандиты. И, судя по нашивкам в виде коронованного черепа на треугольном щите, эти граждане принадлежали к группировке Борова. Только его ближние и человек сорок кодлы носили подобные нашивки, чтобы данники и просто случайные прохожие знали, с кем связываются. Бандюки были неплохо вооружены: ныне покойный урка до сих пор крепко сжимал в холодеющих, испещренных синими наколками руках МП-5, а живой еще «эмбрион» тщетно пытался дотянуться до валявшегося неподалеку АКСУ с откинутым прикладом. Осмотрев окрестности, я понял, что больше пока никто не придет, и, забрав у покойника германскую «трещотку», стал неторопливо ее калечить (ну не забирать же всякий хлам с собой), мониторя усилия второго бандита по обретению утерянного ствола. Получив изрядное количество поражающих элементов в область брюшины и теряя кровь, а с нею и оставшиеся силы, бандит не сдавался и полз к автомату, не сводя с меня яростного взгляда. Закончив с разборкой «германца» и закинув его части в «воронку», притаившуюся за холмом, я медленно подошел к АКСУ и подтянул его к себе за ремень. Урка почти добрался до ствола. Ему оставалось доползти всего-то полметра, а тут нехороший прапор забрал приз прямо из-под носа. Отсоединив магазин, я нарочито неспешно стал приводить в негодность довольно запущенное своим последним владельцем оружие. Урка хриплым шепотом выматерился:
– С-с-сука! Это ты подлянку устроил? Да ты знаешь, кто мы?..
– Будешь орать – прострелю тебе один хитрый нерв на шее. Голосовые связки, как и все остальное, парализует, подыхать будешь молча, – пообещал я уголовнику. – Мне не интересно, кто ты такой. Скорее всего, бобик на длинном поводке у шестерки Борова, или того хуже. – Я указал стволом почти оприходованного «Чебурашки»
[16]
на труп: – Ты и твой приятель на посылках у этих шестиногих тварей, что ниже нуля абсолютно.
– Ах ты… – Но сил на длинную тираду не хватило, урка закашлялся, поперхнувшись сгустком черной от крови слизи. – Убей меня, а?
– Можно. Только скажи сначала, как долго вы тут шаритесь?
– Дай слово, что убьешь быстро. – В голосе бандита слышалась обреченность, он сдался и «потек».
– Даю слово, говори.
– Я… А-ахх-а-а… – Бандит захрипел и, покорчившись пару секунд, затих.
Получилось почти так, как я и думал, поэтому, повернувшись к покойнику спиной, я направился к «воронке», чтобы уничтожить второй трофейный ствол. Отойти успел только на пару шагов, затем резко сместился влево и присел. Вовремя: над тем местом, где мгновением раньше находился мой затылок, прикрытый только маской-«душегубкой», просвистел нож. Бандиты вообще большие артисты, когда дело касается их шкуры. Многие из них способны разыграть настоящий спектакль, лишь бы выйти живым из очередной «пиковой» ситуации. Этот урка не был исключением. Но поскольку он пару раз безотчетно лапнул левый рукав кожанки, я понял, что урка попытается подманить фраера ушастого поближе и пырнуть ножиком. Как он планировал спастись, ума не приложу. Но скорее всего, просто решил прихватить с собой на тот свет виновника фейерверка. Я решил до конца его опустить, чтобы он понял всю тщетность своих усилий. Это как со своенравной промысловой лайкой: мало показать собаке свою силу, надо еще дать понять, что ты умнее ее. С людьми точно так же, а на уголовников и хулиганье вообще действует безотказно. По моим прикидкам, он проживет еще около часа, прежде чем потеря крови его доконает. Урка, естественно, не мог знать, что я сведущ в ранениях, хотя оценка состояния противника – неотъемлемая часть любого боя, помогающая верно оценить шансы на выигрыш. Сыграл он хорошо, но зритель в моем лице оказался более искушенным, поэтому аплодисменты и гонорар не последовали.
Поднявшись с земли и подобрав традиционную финку с наборной рукоятью, я спрятал ее в пустой подсумок. Гранат больше не осталось, а на этот кусок плохого железа и плавленной причудливым образом пластмассы у меня были некоторые планы. Выкинув АКСУ, я неспешно вернулся и присел на корточки напротив посеревшего от потери крови бандюка.
– Спасибо за финку, добавлю в коллекцию, если ты не против. Думал, что на дурачка наскочил? Нехорошо, родной. Так на чем мы остановились?..
– Хитрый, сука. – Урка снова сплюнул кровью, черная слизь стекала по его небритому подбородку и терялась в траве. – Но…
– Хорош! – Пора было заканчивать, тошнотные позывы и приступы мигрени уже давали знать о близости Волны. На лирику времени уже не оставалось. – Или толкуй по делу, или свяжу и кину тут. – Бандит оскалился. – Не надейся, в рот «уздечку»
[17]
воткну, язык не прокусишь, да и есть еще один способ. – Тут я сконцентрировался и направленным пси-импульсом пощекотал урке мозги. Тот взвыл, и в глазах его отразился страх: не то мелкое чувство, которое возникает при незначительных потрясениях, а настоящий СТРАХ. – Но давать тебе беспамятство перед смертью – слишком много чести. Или толкуй мне «откуда-куда-зачем», или я тебя как рыбу выпотрошу. Ну, живо!..
