— Что случилось, омбре?
[72]
— Мигель, вертолеты уже не летают, федералы перестали нас искать. Болота — не то место, где люди выживают так долго. Я могу сходить, посмотреть, свободен ли путь к лагерю. Я тихо, эти ленивые свиньи даже не заметят, что я рядом.
Я провел пятерней по лицу, отгоняя сон. Резон в том, чтобы отправить Симона разузнать, где наши злейшие друзья расставили силки, несомненно был, но меня тревожила слабая выучка парнишки в плане топографии: мало знать самому, где засел враг, нужно, чтобы он точно смог показать эти места на карте.
— Хорошо, амиго, иди. Только задача у тебя будет чуть иная: мы тут можем сидеть долго, но не бесконечно. Поэтому пойдешь в отряд к Раулю, а заодно вешками отметишь нам путь из болота. Смотри, — я развернул карту и, сняв с руки часы, положил их себе на колени. Встряхнув последнюю «химку», зацепил светильник за карман «разгрузки». — Мы примерно вот тут, в десяти километрах от южного края болот. Сколько времени тебе нужно, чтобы дойти туда, не привлекая ничье внимание?
— Часов десять, если выйти прямо сейчас. К вечеру буду у края болот, возле караванной тропы.
— Отлично. Только там-то нас и будут поджидать. Найди обходной путь. Сможешь?
— Ты шутишь? — Симон застенчиво и вместе с тем горделиво улыбнулся. — Я же вырос в этих местах, тут каждый камень — это мой друг.
— Значит, когда ты сможешь выйти к передовым постам отряда?
— К завтрашнему утру. Думаю, что часам к семи буду в отряде.
— Накинем на все про все еще часов десять, так?
— Наверное, так. — Симон уже притопывал ногами от нетерпения. — Рауль верит мне, тем более что остальные ваши, скорее всего, уже в лагере.
— Смотри и запоминай. — Я прочертил на карте несколько линий и расставил отметки так, чтобы парень смог повторить их на такой же карте в партизанском лагере. — На северо-востоке две противостоящие высоты, где федералы наверняка уже разместили минометы. Их сектора обстрела будут перекрывать все сухие участки береговой линии, где есть выход из трясины, и большую часть караванной тропы. Нам это помешает, но если Рауль вышлет людей, блокирует минометчиков и одновременно нанесет несколько отвлекающих ударов по позициям федералов на северо-востоке от тропы…
— А с чего ты взял, что они там устроили засаду? — следя за ходом моих рассуждений, парень не забывал цепким взглядом посматривать в карту.
— Это просто: только там можно разместить до двух взводов пехоты так, чтобы это не бросалось в глаза. А чтобы не попасть под обстрел своей артиллерии, федералы вынуждены будут рассредоточится вдоль тропы. Место для такого маневра есть только на северо-восточном участке, в двухстах метрах от края болот. Как только Рауль ударит им в тыл, они вынуждены будут развернуться к нему. Начало его атаки будет сигналом к нашему броску в направлении тропы. Через двенадцать часов мы выдвинемся вот сюда, — я указал карандашом на небольшой холмистый выступ на линии края трясины, — и будем ждать, когда вы начнете шуметь.
— Ты хорошо придумал, Мигель, но вот станет ли Рауль рисковать из-за тебя своими людьми?
— Не сомневайся, — я подмигнул парню, — есть кое-кто, чей голос будет услышан, и Рауль не то что пойдет, он побежит нам на выручку.
— Думаешь, сеньорита Анита…
— Скажем так, я очень на это рассчитываю, Симон. А сейчас иди отдыхать, путь предстоит неблизкий, да и я тоже чуток придавлю на массу.
Парень не понял последнего выражения, но, уловив общий смысл, ушел в первый зал, откуда раздавался негромкий храп Детонатора. Я прилег и, смежив веки, еще некоторое время прокручивал в уме варианты возможного поведения федералов. По всему выходило, что пока нет причин думать о провале. С точки зрения любого более-менее грамотного спеца, очень многое зависело от случайных факторов, не поддающихся анализу. Так, почти незаметно для себя, я соскользнул в вязкую полудрему…
Мне снился снег, наш, такой до боли знакомый по ощущениям, въевшимся в самое мое нутро. Пушистые невесомые хлопья падали со свинцово-серых небес, окутывая все вокруг пуховым покрывалом. Оглянувшись вокруг, я узнал родные места: вот рубленная еще отцом баня, почерневший сруб, чуть припорошенный на стыках бревен только что выпавшим снежком. Внезапно я понял, что со спины ко мне подходит Наташка. Ее легкие, быстрые шаги по скрипучему снегу звучали совсем как наяву. Оборачиваюсь и тону в ее огромных, зеленовато-серых глазищах, обрамленных густыми ресницами, замечаю буквально все: бледные крапинки веснушек, обсыпавших прямой, чуть вздернутый нос и щеки, пару новых морщинок в уголках рта. Из-под рыжей собачьей шапки выбилось несколько прядей светло-русых волос, в которые тоже успели впутаться снежинки. Жена была в белой дубленке, на которую я ухлопал весь свой оклад за два месяца, и специально сшитых для нее унтах, которые едва доходили до колен, прикрытых клетчатой шерстяной юбкой.
— Егор-рка! — звонкий девичий голос эхом отозвался в сосняке, тревожа покой улегшегося на зимнюю спячку леса. Затрещала, вспорхнув с ветки и полетев в более спокойное место, сорока.
— Ната! — вроде как произнес я в ответ, но во сне всегда нет четкого ощущения действий. — Родной мой человечек, я… я так скучаю!..
Руки мои плетьми лежали вдоль туловища, словно примороженные, ноги застряли в снегу по колено, не давая двинуться с места. Радость встречи, растерянность и щемящая тоска накрыли с головой, вышибая все остальные мысли. Наташа пробежала пару оставшихся до меня метров, и ее руки сомкнулись на моей шее. Напрягая все силы, мне удалось поднять руки и обнять ее. Но ощущения и запахи во сне стирались, я был там, на нашей «фамильной», как называл ее отец, даче, и одновременно ощущал на лице сухой ток воздуха подземелья и легкий запах болотной гнили. В то же самое время у меня не возникало полного ощущения пришедшего сна: руки обнимали жену, губами я ловил: то капризную и тонкую верхнюю губу Наташи, то полную и податливую нижнюю. И при всем при этом меня не оставляло предчувствие близкой беды, вот она — крадется на мягких лапах, чтобы упасть сверху, навалиться со всех сторон…
* * *
Земля. Арабская республика Египет, западная окраина Каира. 25 февраля 1990 года, 19:22 по местному времени. Майор ПГУ КГБ СССР Николай Журавлев, командир оперативной группы «Омега» (непосредственное оперативное воздействие).
Солнце уже не так жгло, но жар все же струился от асфальта, стен домов и проезжающих мимо автомобилей. Журавлев поправил солнцезащитные очки-«капли», машинально проверяясь на предмет сторонней опеки, свернул в проулок между двумя блочными трехэтажками и оказался во внутреннем дворике одной из них. Встав в тени чахлого дерева, бросавшего рассеянную тень на пыльную землю, Николай стал ждать. До условленного времени оставалось еще минут двадцать, а всего он кружил по кварталу около двух часов кряду, стараясь выявить активность возможной засады, проверяя, не прицепился ли кто-нибудь непосредственно за ним самим.
