– Это наше самое вероятное предположение, где Шерканер покинул вертолет?
– Да, но здесь нет никаких его следов. Файлы журналов все смешались в кашу. Папа управлял вертолетом Рахнера по сети. Может быть, он шел куда-то в выбранное место. Скорее же он направлялся случайно в никуда.
Сейчас Триксия не слышала настоящего голоса Маленькой Виктории. Эти звуки транслировались и перерабатывались ее шлемом. Результатом была не человеческая речь и уж точно не голос паука, но Триксия понимала этот язык так же легко, как низский, и, слушая, могла одновременно смотреть и действовать руками.
– Но… – Триксия показала рукой на неровный пейзаж, – Шерканер казался мне рациональным, даже в самом конце, когда, казалось, все разваливается.
Она говорила на том промежуточном языке, который слушала. Процессор скафандра выполнял рутинную работу по сдвигу звуков в слышимый для Вики диапазон.
– Тяга к глубине иногда так проявляется, – сказала Виктория. – Он только что потерял маму. Нижнимор, Джейберта и их контрразведывательный центр только что из-под него вышибли.
Нижним краем обзора Триксия заметила, что у Вики подергиваются передние руки. Это был эквивалент поджатых губ у человека, преодолевающего душевную боль. Все годы Фокуса Триксия постоянно представляла себе разговор один на один на одном уровне. В невесомости более или менее так и было. Но на земле… человеческие тела расправляются вверх, а тела пауков в стороны. Если не держать постоянно вид вниз, она бы не замечала «выражений лица» – и хуже того, могла бы наступить на лучших друзей.
– Спасибо, что полетела со мной, Триксия. – Перепады промежуточного языка показали, что голос Вики дрожит. – Я здесь и в Зюйдвиле уже бывала, официально, с братьями и сестрой. Мы обещали друг другу, что на время это оставим, но… но я не могу, и быть здесь одна тоже не могу.
Триксия покачала рукой в жесте, означающем утешение и понимание.
– Я хотела сюда прилететь еще тогда, когда вышла из Фокуса. У меня такое чувство, будто я наконец стала личностью, а с тобой – как будто у меня есть семья.
Одна из свободных рук Вики приподнялась и потерла локоть Триксии.
– Для меня ты всегда была личностью. Я помню день, когда погибла Гокна, когда Генерал рассказала нам о тебе. Папа нам показал журналы, до самого того дня, когда ты впервые вышла с ним на контакт. Тогда он думал, что вы, переводчики, что-то вроде искусственных интеллектов. Но мне ты казалась личностью, и я думала, что ты очень любишь папу.
Триксия сделала жест улыбки.
– Милый Шерк был так уверен в существовании таких невозможных вещей, как ИИ. Для меня Фокус был вроде сна. Моим заданием было в совершенстве понять вас, пауков, а эмоции просто из этого вытекали. Побочный эффект, которого Томас Нау вообще не ожидал.
Осознание себя как личности в виде паука пришло постепенно, нарастая с каждым шагом вперед в постижении языка. Диспут на радио послужил поворотным пунктом, когда Триксия и Зинмин Броут полностью вжились в образы и приняли стороны в своем великолепном спектакле.
Ксопи, прости меня. Мы были фокусированы, а ты вдруг оказалась врагом. Когда мы стирали твои коды МДИ, мы не знали, что на самом деле тебя убиваем. Любой из нас мог оказаться переводчиком Пьетры, оказаться на твоем месте.
Это был тот момент, когда Триксия впервые по каналам связи открыла себя Шерканеру Андерхиллу.
Гладкий камень стал изломанным, переходя в склон холма. Здесь были пятна снежников и обрывы, бросающие тени в свете солнца и звезд. Виктория и Триксия перелезли через нижние скалы холма и вгляделись в эти тени. Это не был серьезный поиск, скорее акт почитания. Наблюдения с воздуха и с орбиты были выполнены много дней тому назад.
– Ты… ты думаешь, мы его когда-нибудь найдем, Виктория?
Почти все годы Фокуса Шерканер Андерхилл был для Триксии Бонсол центром вселенной. Она только смутно осознавала присутствие Анне Рейнольт или Эзра при сотнях его верных посещений, но Шерканер Андерхилл был реален. Она помнила старого коббера, который не мог обходиться без поводыря, чтобы не ходить по кругу. Как же он мог уйти?
Виктория ответила не сразу. Она была несколькими метрами выше по склону, заглядывая под нависший скальный карниз. Как вся ее раса, она куда лучше людей умела лазать по скалам.
– В конце концов да. Мы знаем, что на поверхности его нет. Может быть… я думаю, Моби могло посчастливиться найти дыру глубже нескольких ярдов. Но это еще не создает жизнеспособной глубины, папино тело быстро высохло бы до смерти. – Она вылезла из-под скалы. – Забавно. Когда План стал рассыпаться, я думала, что мы потеряли маму, но папу сможем спасти. Но сейчас… ты знаешь, что люди сняли новые эхограммы дна Зюйдвиля? Ракеты Братства разбили Зал Парламента и верхние уровни. Под ними – миллионы тонн переломанных скал – но есть и полости – то, что осталось от суперглубин южан. Если мама с Хранком добрались туда живыми…
Триксия нахмурилась: эти новости она видела.
– Но в докладе говорится, что там слишком опасно копать, что полости могут обрушиться.
А когда придет Новое Солнце, эти миллионы тонн камней наверняка упадут на глубины.
– Да, но у нас есть время все спланировать. Мы усовершенствуем землеройную технику людей. Может быть, мы сможем провести туннель за несколько миль, по-настоящему глубокий, а равновесие поддерживать кейворитом. И где-то перед Новым Солнцем узнаем, что в этих глубинах. И если мама с Хранком там, мы их спасем.
Они шли на север вокруг выступа склона. Даже если бы это был тот холм, где Шерканер покинул Тракта, они ушли довольно далеко от места, где мог тогда сесть Тракт. И все же Виктория вглядывалась в каждую тень.
Триксия не могла угнаться. Он выпрямилась и отвернулась от холма. Небо над северным горизонтом светилось, будто зарево над городом. И так это почти и было. Прежних ракетных полей не стало, но мир нашел для плоскогорья лучшее применение. Кейворитные шахты. Компании со всего бодрствующего мира бросились на их разработку. С орбиты были видны открытые карьеры, тянущиеся от бывших полигонов Братства на тысячи миль через пустыню. Миллион пауков был занят на этих шахтах. Даже если никогда не будет найден способ синтеза этого волшебного вещества, кейворит революционизирует космическую технику, частично компенсировав недостаток других небесных тел в этой солнечной системе.
Виктория, кажется, заметила, что Триксия не выдерживает темпа. Она нашла закругленный выступ скалы, защищенный от ветра, и устроилась на нем. Триксия села рядом, довольная, что они на одном уровне. Уходящая на юг равнина была покрыта сотнями холмиков, и каждый из них мог быть местом последнего покоя Шерканера. Но в светящемся небе из-за горизонта двигались вверх точечки света – антигравитационные буксиры выводили массы в космос. Во всех учебниках человеческой истории антигравитация определялась как одна из Несбыточных Грез. А здесь она работает.
Вики сидела молча. Человек, не знающий пауков, мог бы решить, что она спит. Но Триксия видела красноречивые движения пищевых рук и слышала непереведенное бормотание. С Вики часто такое бывало, часто ей приходилось затенять образ, который она проецировала своей группе, и Белге Андервиль, и пришельцам из космоса. Маленькая Виктория действовала отлично, по крайней мере не хуже, чем могла бы ее мать, в этом Триксия была уверена. Она организовала окончательный триумф Великой Контрразведки своих родителей. У себя на скорлупках Триксия видела дюжину вызовов, ожидающих ответа майора Лайтхилл. Час или два одиночества – больше Вики не могла в эти дни выкроить. Если не считать Брента, Триксия была единственным живым существом, знавшим, какие сомнения живут в душе Виктории Лайтхилл.
