– Наука сделает Тьму Солнца столь же невинной и познаваемой, как ночь в конце каждого дня.
Диди в рубке пискнула от удивления. Впервые Вики увидела, как инженер реагирует на передачу, которую сопровождает. Раппопорт Дигби на сцене вдруг сел так прямо, будто ему сзади воткнули копье. Но голос достопочтенной Пьетры остался таким же спокойным, будто обсуждалось, пойдет ли дождь.
– И мы будем жить и работать всю Тьму, как будто это всего лишь долгая ночь?
– Да! Как вы думаете, зачем все эти разговоры об атомной энергии?
– Итак, мы все станем Ходящими во Тьме, и не будет ни Тьмы, ни Тайны, ни Глубины, где будет покоиться разум рода паучьего. Все это заберет наука.
– Вздор! На этом одном маленьком мирке не будет более настоящей тьмы. Но Тьма будет всегда. Выйдите ночью из дома, достопочтенная Пьетра. Посмотрите вверх. Мы окружены Тьмой, и она останется вовеки. И как наша собственная Тьма кончается с приходом Нового Солнца, так кончается Тьма более великая у берегов миллионов звезд. Подумайте! Если когда-то цикл нашего солнца был меньше года, то еще раньше оно светило все время со средней яркостью. Есть у меня студенты, которые уверены, что почти все звезды точно как наше солнце, только намного моложе, и возле многих есть миры, подобные нашему. Вам нужна глубина, которая пребывает, глубина, от которой может зависеть род паучий? Пьетра, есть глубина в небе, и она пребудет вовек.
Тут папу занесло на излюбленную тему межзвездных путешествий. Даже у его студентов – кроме самых сумасшедших, специализировавшихся на астрономии, – стекленели глаза от скуки, когда папу сюда заносило. Очень уж это все было вверх ногами и шиворот-навыворот. Для нормального паука идея, что такие стабильные огни, как звезды, могут быть подобны солнцу, была таким актом веры, которого и большинство религий требовать не решались.
Дигби и достопочтенная слушали, раскрыв пасть, как папа все дальше развивал эту теорию. Дигби всегда нравилась научная часть передачи, а сейчас он был вообще загипнотизирован. Пьетра же… она быстро оправилась от первого остолбенения. То ли она это уже слышала, то ли это уводило ее от пути, по которому она намеревалась двигаться.
Часы в рубке оттикивали секунды к лавине рекламных объявлений, которыми передача всегда кончалась. Кажется, последнее слово останется за папой… хотя Вики была уверена, что достопочтенная смотрит на часы внимательней, чем на все, что делается в студии, выжидая точно выбранного стратегического момента.
И тут церковница подтащила поближе микрофон и заговорила достаточно громко, чтобы прервать поток мыслей Шерканера.
– Очень интересно, но колонизация межзвездного пространства – это уж точно не при жизни нынешнего поколения.
Папа отмахнулся.
– Наверное, нет, но…
Пьетра снова перебила голосом, полным чисто академического интереса:
– Значит, величайшее изменение в наше время – это просто покорение следующей Тьмы, которая закончит этот цикл солнца?
– Совершенно верно. Нам – всем, кто слушает нашу передачу – уже не будут нужны глубины. Это обещает нам ядерная энергия. Большие города получат достаточно энергии, чтобы сохранять тепло больше двух столетий – на все время Тьмы. Так что…
– Понимаю. И для покрытия городов понадобится огромное строительство?
– Да, и для покрытия ферм тоже. И надо будет обеспечить…
– И в этом тоже причина, почему вы хотите увеличить поколение взрослых. Вот почему вы форсируете внефазные рождения.
– Нет, не так прямо… Это просто одно из проявлений новой ситу…
– И Гокнанский Аккорд войдет в грядущую Тьму фактически с сотнями миллионов Ходящих во Тьме. Что же будет с остальным миром?
Тут, кажется, папа понял, что его круто занесло.
– Ну, другие технически развитые страны могут сделать то же самое. У стран победнее останутся обычные глубины, а пробуждение наступит позже.
В голосе достопочтенной Пьетры лязгнула сталь захлопнувшегося наконец капкана.
– Их пробуждение наступит позже? В Великую Войну четверо Ходящих во Тьме сокрушили самое мощное государство в мире. К следующей Тьме их будет не четверо, а миллионы. Кажется, это мало чем отличается от подготовки самой большой глубинной бойни в истории.
– Нет, это же совсем не так! Мы не…
– Извините, мадам и месье, но наше время истекло.
– Но…
Папины возражения покрыл рокочущий голос Дигби.
– Позвольте сказать спасибо вам обоим, что нашли сегодня время… – тра-та-та, тра-та-та.
Пьетра встала в тот самый момент, когда Дигби наконец заткнулся. Микрофоны уже были отключены, и Вики не слышала, что говорят на сцене. Церковница, очевидно, обменивалась любезностями с ведущим. А папа на другом конце сцены имел очень обескураженный вид. Когда достопочтенная Пьетра величественно мимо него прошествовала, он встал и пошел за ней, что-то на ходу оживленно говоря. Пьетра же шла, не обращая внимания, с легкой самодовольной улыбкой.
За спиной у Вики Диди Ултмот щелкала рычажками, подстраивая самую важную часть передачи – рекламу. Наконец она отключила пульт. Вид у нее был несколько озадаченный.
– Знаешь, у твоего старика идеи бывают… чудные.
* * *
Раздалась последовательность аккордов, которые можно было считать музыкой, и потом слова: «Острые руки – счастливые руки. Веселая лента избавит от скуки…»
Паучья реклама на «Радио Принстона» была иногда очень информативна. Освежитель после линьки, глазная паста, леггинсы – многие продукты имели смысл, даже если агитация за их покупку была непонятна. Были и продукты, обозначенные просто бессмысленными словами, особенно если продукт был раньше не знаком, а переводчик – из второго ряда.
Сегодня рекламу переводили именно они. Реюнг, Броут и Триксия сидели, подергиваясь, отключенные от потока сигналов. Их надзиратели уже приближались, чтобы увести их со сцены. Народ в баре Бенни сегодня тоже не обращал внимания на рекламу.
– Не, когда детки участвовали, это было интереснее, но…
– Ты уловил этот пассаж насчет космических полетов? Интересно, не повлияет ли это на План? Если…
Эзр не обращал внимания. Он все смотрел в стену, и разговоры доходили до него далеким гулом. У Триксии был вид хуже обычного. Эзру казалось, что в глазах застыло отчаяние. Он часто так думал, и десятки раз Анне Рейнольт ему говорила, что это всего лишь тяга вновь вернуться к работе.
– Эзр? – Чья-то рука тихонько коснулась его рукава. Чиви. Во время передачи она незаметно вошла в бар. Она это сделала раньше, и сидела молча, глядя на представление. Теперь у нее хватало наглости изображать из себя друга. – Эзр, я…
– Не надо, мне все ясно.
Эзр отвернулся.
И поэтому, когда это случилось, он смотрел прямо на Триксию. Надзиратели уже увели из комнаты Броута. Когда мимо проводили Ксопи, Триксия взвизгнула, спрыгнула со стула и влепила ей кулак в лицо. Ксопи дернулась, вывернувшись из рук надзирателя. Ошеломленно уставилась на вытекшую из носа кровь, вытерла ее рукой. Второй техник схватил Триксию, пока она больше ничего не натворила. Почему-то слова Триксии донеслись по общему звуковому каналу:
