– Мало кто из стай живет так долго, чтобы это почувствовать, – говорила Резчица, – а для меня эти вечные снега – как живые. Видишь, как они шевелятся? Они как волки, которых отгоняет от нашей земли огонь солнца. Они кружат вокруг, растут. Иногда они слипаются вместе, и новый ледник начинает движение к морю.
Джоанна рассмеялась, немножко нервно.
– И они побеждают?
– Последние четыре столетия – нет. Лето часто бывало жарким и ветреным. А в дальней перспективе? Не знаю. И для меня это уже не так важно. – Она покачала двух своих маленьких щенят и тихо засмеялась. – Эти детеныши Странника еще и не начали думать, а я уже теряю перспективу!
Джоанна протянула руку к ее шее.
– Но ведь они и твои щенки тоже.
– Я помню. Большинство моих щенков ушло в другие стаи, а эти – первые, которых я сохраню в себе. – Ее слепой ткнулся в щенка носом. Тот дернулся и испустил звук на пределе слышимости для Джоанны. Второй лежал у нее на коленях. Щенята были больше похожи на детенышей русалки, чем собаки. Шеи у них по сравнению с телом были неимоверно длинными. И развивались они гораздо медленнее, чем щенок, которого Джоанна с Джефри когда-то воспитывали. Даже сейчас они еще плохо фокусировали глаза. Джоанна поводила пальцем перед глазами одного из щенков – очень комично было видеть, как он пытается следить за рукой.
На шестидесятый день от рождения щенки Резчицы еще не могли толком ходить. У королевы были специальные куртки с карманами для щенков с двух сторон. Почти весь день ее щенята сидели там, уткнувшись в шерсть живота и посасывая молоко. В некотором смысле Резчица относилась к своему потомству, как человек. Она очень нервничала, когда их не видела. Любила их укачивать и играть с ними в игры, развивающие координацию. Иногда она укладывала их на спину и теребила им лапки – все восемь по очереди, потом неожиданно стукала по животикам. Они яростно извивались, размахивая лапами во все стороны.
– Мне нравится вот этот, которому я последнему лапку тронула. Странник меня стоит. Эти два уже немножко думают, видишь? – Она показала на щенка, который свернулся в шар, уворачиваясь почти от всех ее прикосновений.
В других отношениях ее родительское поведение было чуждым и чуть ли не пугающим. Ни она, ни Странник никогда не говорили со щенятами в слышимом диапазоне, но своими ультразвуковыми «мыслями» все время зондировали малышей. Иногда эти мысли были так просты, что слышались в виде вибраций стен фургона. Дерево гудело под руками Джоанны. Это было похоже на гудение материнской колыбельной, но видно было, что цель у них другая. Крошечные создания отвечали на звуки, извиваясь в сложном ритме. Странник говорил, что еще тридцать дней должно пройти, пока щенки смогут участвовать в мыслительном процессе стаи, но их уже для этого учили и тренировали.
Часть каждого бесконечного дня они стояли лагерем, и стаи солдат по очереди становились линиями часовых. Даже во время движения приходилось часто останавливаться, чтобы расчистить дорогу, или подождать возвращения дозора, или просто для отдыха. На одном из таких привалов Джоанна сидела со Странником под деревом, которое было похоже на сосну, но пахло медом. Странник играл с малышами, помогая им вставать и проходить несколько шагов. По гудению у себя в голове Джоанна понимала, что он думает, обращаясь к ним. И вдруг они ей показались марионетками, а не детьми.
– А почему ты им не даешь играть друг с другом или со своими… – братьями? Сестрами? Как назвать щенят, рожденных у одной и той же пары стай? – …со щенками Резчицы?
Странник, даже более чем Резчица, хотел узнать обычаи людей. Он был стаей с самыми широкими взглядами из всех ее знакомых – в конце концов, если ты можешь включить в свой разум убийцу, то у тебя точно должны быть широкие взгляды. Но ее вопрос Странника явно ошеломил. Гудение у нее в голове резко смолкло, и он слегка рассмеялся. Это был очень человеческий смех, хотя слегка театральный. Странник провел много часов, разыгрывая интерактивные комедии с Компьютером – для развлечения или для обучения, Джоанна не знала.
– Играть? Друг с другом? Да, я понимаю – для тебя это естественно. Для нас же это было бы вроде извращения… нет, хуже, потому что извращение иногда кому-то доставляет удовольствие. Но растить щенка синглетом или даже двойкой – это значит сделать животным того, кто мог быть нормальным элементом.
– Ты хочешь сказать, что у щенков никогда не бывает собственной жизни?
Странник наклонил головы и приник поближе к земле. Один его элемент продолжал водить носом вокруг щенят, но внимание Странника было обращено на Джоанну.
– Иногда случаются трагедии – осиротевший щенок, предоставленный сам себе. Часто это уже не удается исправить – такое создание становится слишком независимым, чтобы слиться с какой-нибудь стаей. В любом случае это очень одинокая и пустая жизнь. Я сам помню, насколько это неприятно.
– Вы много теряете. Я знаю, что ты смотрел в Компьютере рассказы для детей. Грустно, что вы не можете быть молодыми и дурашливыми.
– Эй, я этого не говорил! Я много бывал молодым и дурашливым, это мой стиль жизни. И многие стаи бывают такими, когда в них есть несколько молодых элементов от разных родителей.
Во время этого разговора один из щенков Странника подобрался к краю одеяла, на котором они сидели. Теперь он неуклюже вытянул шею к цветам, которые росли среди корней ближайшего дерева. Когда он стал неловко двигать шеей, Джоанна снова услышала гудение. Движения щенка стали более координированными.
– Ух ты! Я чувствую через него запах цветов. Спорить могу, мы будем видеть глазами друг друга раньше, чем доберемся до Скрытого Острова Свежевателя. – Щенок попятился назад, и оба они чуть потанцевали на одеяле. Головы Странника качались в такт движению. – До чего способные малыши! – Он усмехнулся. – Нет, мы не так уж сильно отличаемся от вас, Джоанна. Я знаю, как люди гордятся своими малышами. И Резчица, и я очень интересуемся, что выйдет из наших. Она гениальна, а я – я немного сумасшедший. Может быть, эти двое войдут в гениального ученого? Или Резчица превратит своих в авантюриста? Ха! Резчица – величайший селекционер, но даже она не знает, какими станут наши новые личности. А я жду не дождусь, когда опять стану шестерным!
В свое время Странник, Описатель и Джоанна доплыли до гавани города Резчицы от владений Свежевателя всего за три дня. И месяц шла армия обратный путь к тому месту, где начались приключения Джоанны. Это был извилистый путь на карте, виляющий между фиордами, как змея. Но первые десять дней он был заманчиво легок. Стояла сухая и теплая погода, как в день нападения, и она длилась и длилась. Лето суховеев, называла это Резчица. Летом все же должны быть иногда грозы, хотя бы облачность. А вместо этого солнце бесконечно кружило над кронами леса, а когда они выходили на открытую местность – хотя всегда ненадолго и лишь тогда, когда Хранитель был уверен, что это безопасно, – небо было чистым и почти безоблачным.
На самом деле такая погода внушала некоторое беспокойство. В полдень могло быть просто даже жарко. Ветер был ровный, иссушающий. Сам лес тоже высох, приходилось соблюдать осторожность с огнем. И когда солнце все время наверху и нет туч, их с дозорных вышек и вершин могли заметить за мили. На эту тему особенно волновался Тщательник. Он не собирался стрелять из своих пушек на переходе, но хотел потренировать «своих» солдат на открытом месте.
