– Спасибо, – сказал он тихо и отъехал от камеры.
Фам Нювен тоже исчез из поля зрения. Равна дико оглянулась по сторонам, бросила в камеру: «Подождите, ради Бога!» – и перед Кьетом был опустевший мостик «Внеполосного». Где-то на пределе слышимости камеры доносился разговор людей и вокодеров наездников. Потом вернулась Равна.
– Что это все значит? – спросил Свенсндот.
– Н-ничего такого, что кто-нибудь из нас мог бы исправить… Капитан Свенсндот, похоже на то, что вашим флотом теперь командуют не те, кто вы думаете.
– Может быть. – Чертовски на это похоже. – Мне надо это обдумать.
Она кивнула, и они молча посмотрели друг на друга. Так странно: так далеко от дома, после всего, что было, увидеть кого-то такого знакомого.
– Вы в самом деле были тогда на Ретрансляторах?
Свенсндот сам удивился глупости своего вопроса. Но каким-то образом эта женщина была мостом между тем, что он знал и во что верил, и смертельной дикостью нынешней ситуации.
Равна Бергсндот кивнула:
– Да… и это было в точности так, как вы читали. У нас действительно даже был прямой контакт с Силой. И это еще не все, капитан. Погибель уничтожила все. В этом новости не лгут.
Тироль оттолкнулся от навигационного пульта.
– А чем тогда то, что вы тут делаете, может повредить Погибели?
Слова были произнесены с грубой насмешкой, но глаза Тироля были печальны и серьезны. Фактически он хотел, чтобы ему указали смысл всех этих смертей. Дирокимы не были самой большой частью цивилизации Сьяндры Кеи, но были зато старейшей расой. Уже миллион лет назад они вырвались из Медленной Зоны и колонизовали три системы, которые люди потом назвали Сьяндра Кеи. Еще задолго до появления людей это была раса мечтателей-сновидцев. Свои звездные системы они защищали древней автоматикой и союзом с дружественными молодыми расами. Еще полмиллиона лет, и эта раса исчезла бы из Края, – она бы вымерла или развилась во что-то другое. Это был обычный путь, вроде как старость и смерть, только мягче.
Обычной ошибкой было считать, что представители такой дряхлеющей расы сами тоже дряхлые. В любой большой популяции есть всякие вариации. Всегда находились такие, кто хотел видеть наружный мир и немножко в нем поиграть. И люди отлично уживались с такими, как Тироль или Глимфрель.
Бергсндот, кажется, это понимала.
– Кто-нибудь из вас слыхал о богошоке?
Кьет автоматически ответил «нет» и тут заметил пораженные взгляды обоих дирокимов. Они стали друг с другом пересвистываться, и наконец Тироль ответил по-самнорски «Да» таким близким к благоговению голосом, какого Кьет у него никогда не слышал.
– Вы знаете, что мы, дирокимы, давно уже живем в Крае. Много колоний мы послали в Переход, некоторые стали Силами. И однажды… однажды что-то вернулось. Конечно, это не была Сила. На самом деле это был скорее дироким с изуродованным умом. Но он знал такое и делал такое, что сильно нас изменило.
– Фентроллар? – спросил Кьет, вдруг вспомнив легенду. Это случилось за сто тысяч лет до того, как человечество появилось в Сьяндре Кеи, но об этом все еще спорили во всех поселениях дирокимов.
– Да, – ответил Тироль. – Даже сейчас еще спорят, был Фентроллар даром или проклятием, но он создал обители сна и Старую Веру.
Равна кивнула:
– Это случай лучше всего известный нам, жителям Сьяндры Кеи. Может быть, не самый удачный случай, если учесть все его эффекты…
И она рассказала о крушении Ретрансляторов, о судьбе Старика и о том, что сталось с Фамом Нювеном. Щебет дирокимов смолк, и они ни разу не шевельнулись.
Наконец Кьет сказал:
– Так что Ню… – он споткнулся на этом имени, странном, как и его носитель, – Нювен знает о том, что он ищет у Дна? Что он сможет с этим сделать.
– Я не знаю, капитан. И сам Фам Нювен тоже не знает. В нужный момент приходит озарение. Я в это верю, потому что видела сама… но я не знаю, как сделать, чтобы поверили вы.
Она судорожно вздохнула. И Кьет вдруг представил себе, какой камерой пыток должен быть «Внеполосный». И почему-то от этого вся история стала правдоподобней. Чем бы ни было то, что может уничтожить Погибель, оно должно быть неимоверно странным. Кьет представил себе, как бы он оказался заперт в корабле вместе с чем-то подобным.
– Миледи Равна, – сказал он, выбирая слова твердые и официальные. Как бы там ни было, а я задумываю измену. – У меня, э-э, есть друзья во флоте Коммерческой Охраны. Я могу проверить выдвинутые вами подозрения, и… – Да говори ты прямо! – Возможно, мы сможем оказать вам поддержку вопреки моему Главному командованию.
– Благодарю вас, сэр! Благодарю!
Наступившее молчание прервал Глимфрель:
– Сигнал по каналу от «Внеполосного» ухудшается!
Кьет провел взглядом по окнам. Все дисплеи гиперслежения выдавали случайный шум. Чем бы ни был этот шторм, он усиливался.
– Кажется, мы больше не сможем разговаривать, Равна Бергсндот.
– Да, мы теряем сигнал… Капитан, если не выйдет, если вы не сможете сражаться за нас… Ваши люди – это все, что осталось от Сьяндры Кеи. Я рада была видеть вас и дирокимов… после всего этого увидеть знакомые лица людей, которых я понимаю. Я…
Но тут ее изображение расплылось в низкочастотные компоненты.
– Фью! – присвистнул Глимфрель. – Полоса частот ухнула в подвал.
Ничего сложного в связи с «Внеполосным» не произошло. Просто при возникновении трудностей со связью процессоры корабля переключились на кодирование на низких частотах.
– Эй, на «Внеполосном»! На канале возникли проблемы. Предлагаю прервать связь.
Окно посерело, и на нем замелькали печатные самнорские буквы:
– Да. Это не просто проблемы со свя…
Глимфрель бесполезно терзал свою панель связи.
– Ноль, – сказал он. – Сигнал не обнаруживается.
Тироль оторвался от трехмерного навигационного дисплея.
– Тут куда хуже, чем проблемы связи. Наши компьютеры не могут выполнить гиперпрыжок уже больше двадцати секунд.
Они шли примерно двадцать прыжков в секунду, покрывая световой год за час. Теперь же…
Глимфрель откинулся назад, оставив панель.
– Ну вот, – сказал он. – Прибыли в Медленную Зону.
Медленная Зона. Равна Бергсндот оглядела мостик «Внеполосного». Где-то в глубинах сознания Медленная Зона мерещилась ей как густая тьма, освещенная в лучшем случае факелами, царство кретинов и механических арифмометров. А на самом деле мало что изменилось. Так же сияли стены и потолки. Так же сияли звезды в окнах (только теперь они долго не сдвинутся).
Изменения были более заметны на других экранах «Внеполосного». Трехмерный дисплей гиперслежения монотонно мигал, и красная надпись указывала время, прошедшее с последнего обновления изображения. Навигационные окна были полны диагностической информации от процессоров гипердвигателей. Снова и снова повторялось звуковое сообщение на трисквелине:
