Свежевателю таких крайностей пережить не довелось. Но иногда, в дальних поисках с Ранголитом или когда падала мощность плаща, в уме возникал неимоверный визг, будто дюжина стай сбежалась вместе, звуки, похожие на что-то среднее между безумием любви и яростью убийства. Казалось, Тиратект такие моменты нравились, она выпрыгивала из этого хаоса, обволакивая его мягкой ненавистью. Обычно она таилась за краем сознания, вставляя там слово, здесь побуждение. После помех она становилась намного опаснее, иногда ей удавалось захватить контроль почти на целый день. Будь у него спокойный год без кризисов, Свежеватель мог бы изучить Ти, Ра и Тект и выполнить нужные ампутации. Наверное, Тект, элемент с белыми кончиками ушей, пришлось бы убить: он был не особенно ярок, но зато казался краеугольным камнем всей тройки. Если выполнить точно подогнанную замену, Свежеватель мог бы стать еще более великим, чем был до бойни в Чаше Парламента. Но сейчас Свежеватель был связан: хирургия души на самом себе – это пугающая задача. Даже для Мастера.
Итак. Тщательно. Осторожно. Держать плащи хорошо заряженными, не предпринимать дальних путешествий и не давать никому увидеть все нити своего плана.
Пока Булат считал, что Свежеватель разговаривает с Ранголитом, тот беседовал с Амди и Джефри.
Лицо человека было мокрым от слез.
– Ч-четыре р-раза Равна не выходила на связь. Что с ней случилось?
Его голос сорвался на визг. Свежеватель не знал, что механизм, которым люди производят звуки, обладает подобной гибкостью.
Почти все элементы Амди окружили мальчика и лизали его щеки.
– А может быть, наш ультраволновый приемник сломался. – Он поглядел на Свежевателя, будто ища помощи, и в глазах щенков тоже стояли слезы. – Тиратект, попроси, пожалуйста, Булата еще раз. Пусть нам позволят еще на день здесь остаться. Может быть, какие-то сообщения прошли, но не были записаны.
Свежеватель-С-Булатом спустился по северной лестнице и перешел площадку для парадов. Часть его внимания была поглощена ворчанием Булата по поводу неряшливости в уборке тренировочного плаца. По крайней мере у Булата хватает ума держать дисциплинарные эшафоты на Скрытом Острове, подальше отсюда.
Свежеватель-С-Солдатами-Ранголита переплывал горный поток. Даже в разгаре лета и суховея здесь еще лежали снежники, и вода в потоке была ледяная.
Свежеватель-С-Амдиджефри подался вперед, позволив двум элементам Амди прижаться к своим бокам. Дети оба любили физический контакт, и он был единственным, кто у них для этого был, помимо их самих. Все это, конечно, было чистейшим извращением, но Свежеватель основывал свою жизнь на манипуляции чужими слабостями, и вполне их приветствовал. Он прогудел глубокий мурлыкающий звук плечевыми мембранами, поглаживая лежащего рядом щенка.
– Спрошу Властителя Булата, как только его увижу.
– Спасибо!
Щенок ткнулся в его плащ и милосердно отодвинулся – под плащом все болело и саднило. Может быть, Амди это понимал, а может быть… Свежеватель все больше и больше замечал скрытность этих двоих. Его замечание Булату было правдивой проговоркой: эти двое ему не доверяли. Виновата в этом была Тиратект. Сам по себе Свежеватель мог бы завоевать любовь Амдиджефри без всякого труда. У него не было взрывного темперамента Булата и его уязвимого достоинства. Он вполне мог болтать ради удовольствия, тщательно мешая правду с ложью. Умение понимать чужие чувства было одним из его величайших талантов: ни один садист не может достичь совершенства без этой диагностической способности. Но когда он действовал отлично и они уже готовы бывали ему открыться – в этот момент выскакивали Ти, Ра или Тект, искажая его выражение или меняя выбор фразы. Может быть, ему следовало довольствоваться подрывом уважения детей к Булату (разумеется, ничего не говоря против него прямо). Свежеватель вздохнул и утешающе погладил Джефри по руке:
– Равна вернется, я в этом уверен.
Человек шмыгнул носом и протянул руку погладить часть головы Свежевателя, не закрытую плащом. Минуту они сидели в сочувственном молчании, и внимание Свежевателя снова отвлеклось…
…в лес, к солдатам Ранголита. Группа шла вверх по холму уже минут десять. Остальные были мало нагружены и к подобным упражнениям привыкли. Два элемента Свежевателя отставали. Он зашипел в сторону командира группы.
Командир пробежал обратно, солдаты быстро отскакивали с его пути. Остановился он, когда его передовой элемент оказался в пятнадцати футах от Свежевателя. Головы его склонились в разные стороны.
– Вы что-то желаете… господин?
Он был новичком. Ему рассказали о плащах, но Свежеватель знал, что этот тип новых правил не понял. Да, в плащах сверкало серебро и золото – цвета Властителей, но здесь были только два элемента Свежевателя, а обычно такой фрагмент еле-еле мог поддерживать разговор, и уж никак не отдавать осмысленные приказы. Не меньше смущало командира и отсутствие шума мысли. «Зомби» – это слово произносили солдаты, когда думали, что их никто не слышит.
Свежеватель показал вверх, на холм – граница леса была всего в нескольких ярдах.
– Разведчик Ранголит на той стороне. Мы срежем путь, – вяло сказал он.
Часть другого уже глядела вверх.
– Это не годится, господин. – Командир говорил медленно, и вся его поза означала: «глупая двойка!» – Нас заметит противник.
Свежеватель смерил собеседника грозным взглядом – трудная штука, когда тебя всего двое.
– Солдат, ты видишь золото на моих плечах? Даже один мой элемент стоит вас всех. Если я говорю, что мы срежем путь, мы это сделаем – даже если придется ползти по гребню на брюхе.
На самом деле Свежеватель точно знал, где расставил посты Хранитель. Здесь можно было пройти по открытому месту без риска. И к тому же он очень устал.
Командир группы не знал точно, кто такой Свежеватель, но понимал, что эти темные плащи не менее опасны, чем любой Властитель в виде полной стаи. Он униженно попятился, волоча животы по земле. Группа повернула вверх по холму и через минуту шла по открытой вересковой пустоши.
Командный пункт Ранголита был всего в полумиле дальше по тропе…
Свежеватель-С-Булатом вошел во внутреннее хранилище. Камень был свежеобтесанным, и стены возведены в той лихорадочной спешке, которая отмечала все строительство замка. В тридцати футах над головами, где своды сходились с опорами, в каменной кладке были небольшие отверстия. Скоро они будут заполнены порохом – как и щели в стенах, окружающих площадку приземления. Булат называл их «Челюсти гостеприимства». Сейчас он повернул одну голову к Свежевателю.
– Так что говорит Ранголит?
– Извини, он сейчас ушел в дозор. Будет здесь – то есть в лагере – с минуты на минуту.
Свежеватель очень старался скрыть свои собственные походы с разведчиками. Такие рекогносцировки не были прямо запрещены, но Булат потребовал бы объяснений, если бы узнал.
