– Не знаю. Лучшие вьюпойнты были изолированы. Ривера говорил так, будто слегка запыхался.
Они обошли вокруг лифтов и комнат сотрудников, занимавших середину этажа. Теперь они двигались под прямыми углами к стеллажам. Далеко в конце рядов полок мелькнуло за окнами небо.
– Вы говорили, есть шанс, что сегодня покажется Макс Гуэртас.
– Dui. Да. Есть шанс, что он может прийти. Проект начали на этой неделе несколько библиотек, но наш университет – звезда шоу.
Гуэртас – не только деньги, стоящие за «Либрареомом». Он был еще и главным инвестором в биотехнологические лаборатории, находящиеся рядом с кампусом. Он перевернул университетскую жизнь вверх дном в безумии «Либрареома», в конце концов пропихнув проект через администрацию, которой следовало бы стоять насмерть.
Рысца Блаунта при приближении к окнам замедлилась. Кампус Университета Сан-Диего за последние двадцать-тридцать лет пережил революцию. Блестящая кампания строительства тех времен, когда он был деканом, накрылась в результате землетрясения Каньона Роз и недальновидной логики современных администраторов университета. Кампус превратился в лесистую местность редкой застройки, с домами, которые с тем же успехом могли быть сборными модулями. В некотором грустном – очень грустном – смысле они напомнили Блаунту кампус его ранних, первых школьных лет. Мы построили здесь такую красоту, а потом позволили, чтобы оппортунизм, заочное обучение и эти чертовы лаборатории все пустили по ветру. Что пользы университету, если он приобретет пятьсот тысяч долларов, а душу свою потеряет?
Блаунт приблизился к северо-западному окну и выглянул вниз. Шестой этаж находился на самом большом выступе здания. Видно было почти все – полоса растресканного бетона, погрузочная площадка библиотеки. И там стоял какой-то человек, настороженно оглядывающийся. Карлос Ривера догнал Блаунта, какое-то время они оба смотрели в окно. Потом Блаунт заметил, что его молодой спутник фактически смотрит через пол – он нашел несколько дополнительных камер на нижних уровнях.
– Это не Макс Гуэртас, – сказал Карлос. – Тот бы приехал с бандой лакеев.
– Да.
Но это был кто-то, кто сумел уговорить нанятых охранников Библиотеки его пропустить. Блаунт постучал по стеклу:
– Сюда смотри, негодяй!
Потрясающе, как мало можно увидеть прямо сверху. Незнакомец двигался с дерганой неуклюжестью, как восстановленный старик, не справляющийся с обновленной нервной системой… у Блаунта стало формироваться нехорошее предчувствие. Тут незнакомец посмотрел наверх. И это было для Блаунта – как увидеть прямо у своих ног большую крысу.
– Боже мой! – Странная смесь отвращения и любопытства заставила его произнести: – Приведите его сюда.
После залитой солнцем погрузочной площадки в коридоре казалось очень темно. Роберт постоял, давая глазам привыкнуть. На стенах виднелись выбоины и царапины. Пол – голый бетон. Место не для публики. Он вспомнил, как много-много лет назад он с другими студентами пробирался в служебные помещения этих зданий.
«Эпифания» развесила небольшие этикетки на дверях, на потолке и даже на трещинах стен. Они не были особо информативны – идентификационные номера да инструкции по обслуживанию – в прежние времена это написали бы маркером. Но – если бы он хотел потянуть время – можно было бы изучить эти знаки и получить информацию о здании. И были здесь еще и загадки. Большая выложенная серебром трещина в стене была маркирована надписью: cantileverLimitCycle «1.2mm:25s.
Роберт готов был поискать смысл надписи, как вдруг заметил дверь, декорированную большим плакатом, отсчитывавшим секунды:
00:07:03 Аппаратура Либрареома в Действии: НЕ ПОДХОДИТЬ!
Что за черт? Эта дверь тоже была открыта.
Шум дисковой пилы за дверью стал громче. Роберт прошел футов пятьдесят, мимо пластиковых контейнеров. На этикетках было написано «Сохраненные данные». А в конце, за каким-то автопогрузчиком с вилами, оказалась еще одна незапертая дверь. Теперь места пошли знакомые: нижняя площадка центральной лестницы библиотеки. Роберт посмотрел вверх, выше, еще выше в сужающийся колодец лестничных пролетов. В столбе света плавали, кружились белые хлопья. Снег? Но нет, один такой приземлился Роберту на руку. Бумага.
Рвущий визг пилы сделался громче, к нему присоединилось гудение гигантского пылесоса. Но на лестнице отзывался эхом нерегулярный шум чего-то рвущегося, бился в барабанные перепонки. Что-то в этом было знакомое, странный уличный шум, которому не место в помещении. Роберт пошел вверх по лестнице, останавливаясь на каждой площадке. Больше всего шума и пыли было на четвертом этаже, с этикеткой «Секция каталога PZ». Дверь открылась плавно. За ней должны были стоять полки. И любые книги, которые только можно захотеть, мили книг. Красота идей, засевшая в засаде.
Только это ничем не напоминало полки, которые Роберту приходилось видеть. Пол был укрыт белым брезентом. В воздухе висел туман мелких обрывков. Роберт вдохнул, ощутил запах сосновой смолы и горелого дерева – и не сразу смог остановить кашель.
Брап! До боли громко, за четыре пролета справа. Там виднелись пустые полки, обрывки бумаги и густая пыль.
Бррап! Вопреки логике, узнавание порой приходит тяжело. Наконец Роберт вспомнил, что это за короткий рев. Он слыхал его несколько раз, но всегда машина была на открытом воздухе.
Брррап!
Шреддер! Измельчитель древесины!
Впереди тянулись лишь пустые полки, скелеты. Роберт дошел до конца пролета и пошел на звук. В воздухе висела дымка плавающей бумажной пыли. В четвертом пролете пространство между полками заполняла пульсирующая тканая труба. Чудовищный червь был ярко освещен изнутри. На другом его конце, почти в двадцати футах, находилась пасть – источник шума. Сквозь клубящийся туман виднелись две фигуры в белом, куртки с надписью «Гуэртас. Сохранение данных». Эти двое были в респираторах и в касках. Как строители. Хотя занимались они явным и бесповоротным разрушением: попеременно хватали с полок книги и бросали их в пасть измельчителя. Сопровождающие метки составились в спокойные фразы ужаса: рычащая пасть – «индивидуальный расплетчик NaviCloud». Матерчатый туннель за ней – «фототуннель». От этого зрелища Роберт моргнул – и «Эпифания» вознаградила его за случайный жест изображением внутренности чудовища: измельченные куски книг и журналов летели по туннелю, как листья в смерче, мотаясь и вертясь. Изнутри ткань усеивали тысячи крохотных фотокамер. Обрывки фотографировались снова и снова, под всеми углами со всех ракурсов, пока разорванные листья не влетали в ящик, стоящий прямо перед Робертом. Сохраненные данные.
БРРРРАП!
Чудовище продвинулось на фут вперед, оставив за собой еще фут пустых полок. Почти пустых. Роберт шагнул в пролет, и его рука наткнулась на что-то на полке. Это не была пыль – это была половинка страницы, остаток из всех тысяч книг, уже засосанных в аппаратуру «сохранения данных». Он махнул обрывком в сторону рабочих в белом и закричал, но слова потерялись в шуме измельчителя и реве вентиляторов туннеля.
