Лезвие ножа легко коснулось предплечья Санды. Оно было таким острым, что на коже тут же возникла тонкая линия, сочащаяся красными точками, однако девочка почти ничего не почувствовала. Бабушка приподнялась.
– Прекратите! Не трогайте ее!
Продавец обернулся к ней.
– С какой стати?
– Я… я покажу, где алмазы.
– Да вы что? – продавец был искренне разочарован.
– После этого вы оставите нас в покое?
Не выпуская Санду, он поправил маску.
– Все, чего мы хотим – алмазы, леди.
Молчание.
– Очень хорошо. Они на кухне.
Несколько секунд спустя госпожа Бичем показала, где именно. Она открыла застекленный шкаф с ящичками, где держала муку и сахар, и вытащила полупустую пачку каменной соли. Продавец вырвал ее, потом рассыпал соль, перец и сахар по кухонному столу. Пакет он тщательно вывернул наизнанку, а соль разровнял так, чтобы комочки не лежали друг на друге.
– Ну что, видишь что-нибудь?
Второй мужчина несколько минут обследовал стол.
– Один, – он выудил крохотный камушек и положил его на край полки, где стоял Бабушкин фарфор. Камушек походил на осколок стекла – но его поверхность казалась подернута молочной дымкой.
– Два.
Он поглядел еще немного.
Никто не произнес ни слова. Единственными звуками были тяжелое дыхание продавца и нудная барабанная дробь, которую дождь выбивал по стеклам. Ночь за окнами казалась непроглядной. Ближайшие соседские дома прятались за деревьями.
– Это все. Только два.
Возможно, продавец выругался бы в полный голос, но рана не позволяла. В некотором смысле, его тихое яростное шипение звучало более пугающе.
– Вы продали десять штук за три года. И вы хотите сказать, что у вас их всего два?
Бабушка кивнула, ее подбородок задрожал.
– Веришь ей?
– Не знаю. Но, мне кажется, без разницы. У нас вся ночь впереди, и мне хочется прирезать эту девчонку. Я решил получить камушки и получу, любым путем… – он сделал движение ножом. – Давай.
– С'час. По-моему, они тебя узнали.
Пятерня, сжимающая руку Санды, напряглась, и девочка поняла, что теперь нож упирается ей в предплечье острием.
– Чувствуешь, что-то горит? – проговорил мужчина, который держал ее.
Глаза клерка расширились, и он шагнул из кухни, чтобы выглянуть в холл.
– Господи Иисусе, точно горит! Ковер и газеты. Чертов нагреватель.
– Выруби его. И откати ковер в сторону. Иначе весь дом сгорит, и искать будет нечего!
– Я пытаюсь, – звуки неуклюжей возни. – Помощь нужна.
Человек, который держал Санду, посмотрел сначала на одну женщину, потом на другую. Она видела, как его рука крепче сжала нож.
– Я знаю, где остальные, – внезапно проговорила Бабушка.
Он схватил ее и толкнул обеих к подвальной двери, потом грубо пихнул туда Санду. Врезавшись в стойку для метел, она покатилась по ступеням в темноту. Через секунду на нее упало хрупкое тело Бабушки. Дверь хлопнула, и обе услышали, как ключ поворачивается в замке.
Некоторое время они лежали, оглушенные. У самого лица Санда видела ступеньку, от которой пахло сыростью и плесенью. Обломок швабры казался веревкой, натянутой поперек ее шеи.
– У тебя все в порядке, Бабушка?
Ответ последовал немедленно:
– Да. А у тебя?
– Ага.
Бабушка рассмеялась почти по-девичьи.
– Ты очень хорошо сыграла роль подушки, на которую можно приземлиться, дорогая, – она осторожно встала и включила свет на лестнице. На ее лице играла озорная улыбка. – Думаю, они сами себя перехитрили.
Она провела Санду дальше вниз по ступеням и повернула еще один выключатель. Девочка осматривала маленькое подвальное помещение, которое казалось еще меньше из-за старых коробок для образцов и всякой всячины, которая напоминала о прачечной. Выбраться отсюда невозможно, ни одного окна на уровне земли нет. О чем только думает Бабушка?
Старая женщина обернулась и захлопнула внутренний люк, который Дедушка установил в лестничной клетке. Теперь Санда начала прозревать. Верхняя часть лестницы запиралась со стороны кухни, а эта тяжелая дверь – с их стороны!
Бабушка пересекла комнату к стеллажу, который стоял точно под гостиной.
– Рекс хотел устроить здесь лабораторию. Он собирался охладить помещение – чтобы было как на полюсе. Однако это оказалось нам не по карману. Но от дверей, которые он установил, может быть кое-какой прок… Пожалуйста, Санда, помоги мне с этими коробками.
Коробки оказались тяжелыми, но Бабушку не беспокоило, если они падали на пол. Через несколько минут Санда увидела, что за ними скрывается другая лестница, которая должна вести в гостиную.
– Если они сумеют справиться с огнем так легко, как собираются, мы просто переждем. Даже небольшой пожар заметят с улицы, и я готова поспорить, что пожарники прибудут немедленно. Но если огонь распространится по всему дому…
По ее лицу снова потекли слезы. Она покачнулась, и Санда поняла, что старушка хромает.
Санда обняла ее за талию.
– У тебя вправду все в порядке?
Бабушка посмотрела на нее и улыбнулась. Лицо старой женщины немного опухло там, куда пришлись удары.
– Конечно, дорогая, – она пригнула голову и потрогала свои передние зубы. – Боюсь, мой дантист будет в полном восторге.
Бабушка повернулась к двери и заглянула в кварцевое окошко, врезанное в металл.
– До сих пор не понимаю, зачем Рексу понадобилась лестница, ведущая в гостиную. Может, он просто решил пристроить куда-нибудь лишний люк.
Санда тоже заглянула в окошко. Она даже не представляла о его существовании! Они с бабушкой словно подглядывали из-за декоративных драпировок на стене за диваном.
Грабители сорвали маски и как сумасшедшие отодвигали мебель от огненного пятна. Этой участи не избежал и диван. Ковер они скатали, но он покрывал всю комнату, и огонь уже растекался в сторону телевизора и статуй маори у дальней стены. Сам пол начинал тлеть.
Мужчины в гостиной тоже это увидели. Продавец что-то прокричал, но звук почти не проходил сквозь толстые изолированные стены. Потом оба скрылись из виду. Огонь достиг ножек тумбочки для телевизора и статуи. Какой-то миг фигура стояла в сверкающем ореоле. Пламя расцвело на ее когтистых руках и высунутом языке.
Свет в подвале погас, но багровое зарево, проникающее сквозь кварцевое окошко, все еще освещало лицо Бабушки.
