В кухне прощальный забег насекомых…
Я устаю быть фальшивою нотой
В гамме твоих драгоценных знакомых.
Кислая дрянь пузырится в стакане.
Рыбный салат представляется липким.
Знаешь, меня уже больше не ранят
Тонкие взгляды, шальные улыбки,
Полные мудрости и пониманья.
Мне остается спокойно напиться,
Не нарушая приличия грани,
Выйти за дверь и в снегу раствориться.
Вздох облегчения… Милые люди!
Знали бы вы, как я вас понимаю…
Вот ананас, оливье, а на блюде
Сельдь из под шубы слюну вызывает.
Ну, улыбнись, молодая хозяйка!
Я не король новогоднего пира…
Весь мой костюм — расписная фуфайка.
Вся моя роль — записного сатира.
Трон не вакантен. Обычное дело…
В общей гармонии быт — это важно!
Душу легко отделяют от тела.
Это не больно,
и это не страшно…
* * *
Все это было… Первый акт.
Арена для двоих.
Судьба с судьбой идут не в такт,
Не вписываясь в стих.
И неба нимб над головой,
Насыщенный свинцом,
Венчает нас с чужой женой
Серебряным кольцом.
Осенний дождь, как вечный храм,
Где гаснут свечи звезд…
Где чувств бушующий напалм,
Где все, всегда — всерьез.
Священник скажет: «Позабудь!
Иди и не греши…»
Но снова полосуют грудь
Фатальных строф ножи.
О, эта ватная стена
Непроломима лбом!
Там ночь прибита у окна
Осиновым колом,
За то, что чересчур черна
И в самый поздний час,
Упившись грешного вина, —
Уже простила нас.
Пусть вынесет вердикт небес
Надзвездное каре —
За Белый слог, за Черный крест,
За Смерть на серебре…
* * *
Как ты вошла сквозь двери и засовы?
Чьей волей высшей,
Старели вороны или мудрели совы
И свет был лишним…
Я торопился угадать свеченье
Последней капли,
Не веря в снов предназначенье
Под знаком Цапли.
Иные символы и вехи
Неслись над миром…
Взрывались звезды, как орехи,
И пахло миром.
Гекзаметр всходил на троне
Точеных звуков,
В зеленой царственной короне
Из листьев бука!
Смешение нездешних красок
В вечерних тучах,
Как ощущение, что Разум —
В строфе созвучий.
Пылай, возвышенная нота!
А тонкость мысли
Игриво, с полуоборота
Срезала числа,
Сметала, брошенное в свет,
Единство мнений.
И ты вошла, как силуэт,
Без тени…
* * *
Устала ночь, прошел испуг,
Растаяв в дыме сигареты.
В объятьях тысяч разных рук
Залапано лицо с монеты.
Определенный нестандарт,
Но я плачу любую цену —
Наполеон Буанопарт
На острове Святой Елены!
Я бросил все на эту твердь
И большего отдать не в силах…
Какую ласковую Смерть
Мне в кубок Вечность нацедила.
Какая нежная печаль —
Глотать твое непостоянство
И позолоченную сталь
Лелеять, как строку романса!
Болею святостью твоей
Уныло, невообразимо…
И липким шепотом друзей
Заклеиваю окна в зиму.
Пересыпаю вицмундир
Дурманной дурью против моли.
Краду из мышеловки сыр,
Сам над собой смеясь до колик.
А неразложенный пасьянс
Винит крапленую колоду.
Какой высокий мезальянс
В предновогоднюю субботу
Должна нам выставить судьба…
Отточенно, легко и мило,
Словно настойка на гробах, —
Прощальный поцелуй в затылок!
Не той ли женщины слеза
Юдифью над олигофреном,
Решится мне закрыть глаза
На острове Святой Елены…
* * *
Привет тебе, Телефонный Бог!
Спасибо за все, что старался сделать.
Ты наши души верстал несмело,
Соединяя, что только мог.
Усиливал голос, как мегафон,
И каждое слово гремело медью,
А в трубке мраморный перезвон
Изящно стирал голоса соседей.
Ты, все понимая, пытался снять
Окалину нервов с пустого слуха…
И круглой ладони твоей печать
Так ласково грела больное ухо.
Я весь был болен. Я бредил ей,
Дышал ее именем в тьму мембраны.
Я тайный номер хранил во сне,
Как правоверный строку Корана.
Как бард — гитару, как маг — число,
Как червь музейный свои эмали…
И мне хватало десятка слов,
А телефон довершал детали.
Вдруг добавляя интимный треск
И резонанс на ведущих фразах,
Или шумя, словно хвойный лес,
Или шепча, словно вздох экстаза.
Это другие кричали: «Ах!
Требуем права, суда, огласки!»
А ты раскладывал в проводках
Нашей любви золотые сказки.
У всех романов один итог —
Очень счастливый! Очень либо…
Плачет в углу Телефонный Бог.
Он тоже не верит в мое «спасибо»…
* * *
Сердце находится в клетке тела.
Тело — в доспехах джинсовой ткани.
На фоне стены, крашенной мелом,
Не пляшут в белом никакие цыгане.
И на Босфоре я тоже не был,
Так что сама все о нем придумай.
Каплей молочной, краюхой хлеба
И облаков номинальной суммой
Выражен круг основных стремлений
Или потребностей. Мне так нужно…
Синие лапы кремлевских елей
Напоминают, что будет вьюжно.
И что за нами придут когда-то,
Как неподкупные конвоиры, —
Наших несбывшихся встреч солдаты,
Гордые, словно обломки лиры.
Скрутят нам локти чужой дорогой,
А несложившеюся любовью
Мягко завяжут глаза… И вздрогнет
