— Ах, оставьте! — воскликнула она с коротким смешком. — Я бы так не сказала. Вы добавляете сахар и молоко?
— Вы так щедры! — вскричал Эмилиус, очарованно глядя на мисс Прайс.
— Ну что вы. Садитесь же.
Эмилиус изумленно опустился на стул, не сводя с нее глаз. Мисс Прайс, поджав губы, налила две чашки чая. Передавая чашку Эмилиусу, она сказала светским тоном:
— Я слышала, у вас тетя в этих краях.
— И дом, — поспешно вставила Кэри, чтобы утвердить Эмилиуса в глазах мисс Прайс как человека состоятельного; она чувствовала, что это упрочит его положение. — Во всяком случае, дом будет его. На Холме Медника...
— В самом деле? — В голосе мисс Прайс прозвучало сомнение. Она взяла вареное яйцо и принялась задумчиво очищать его от скорлупы. — Разве на Холме Медника есть дом?
— Разумеется, — заверил ее Эмилиус, — хорошенький, опрятный домик с яблоневым садом.
— В самом деле? — уклончиво повторила мисс Прайс и, вспомнив о хороших манерах, прибавила: — Овсянка, кукурузные хлопья или хрустящий рис?
Эмилиус выбрал овсянку. Он оказался шумным едоком и, к тому же, не слишком аккуратным. Когда Эмилиус осушил чашку чая в несколько больших глотков, как лекарство, мисс Прайс плотно сжала губы и взглянула на Пола.
— Лучше бы тебе выйти из-за стола, голубчик, — сказала она.
— Я еще не закончил, — недовольно ответил Пол.
— Тогда ешь. Быстро.
Пол охотно последовал ее совету и начал чавкать, подражая Эмилиусу. Мисс Прайс, пряча лицо, изящно зачерпнула ложкой вареное яйцо и, прикрыв глаза, очень медленно его просмаковала. «О боже!» — подумала Кэри. Ей этот знак был хорошо известен. Она покосилась на Эмилиуса, который, очистив одно яйцо и отправив его в рот целиком, тянулся за другим. Отрешенно, в глубокой задумчивости, он ободрал скорлупу и неожиданно громко икнул.
Мисс Прайс открыла глаза, но не переменила выражения лица.
— Еще чаю, мистер Джонс? — мягко спросила она.
Эмилиус взглянул на нее.
— Ничего, все в порядке, — и, подумав, что озадачил их, поспешно прибавил: — Но эта настойка великолепна. Лучше не бывает. И, говорят, помогает при падучей болезни.
— Да? — отозвалась мисс Прайс. И, поколебавшись, предложила: — Может быть, гренки и мармелад?
— Мармелад?
— Это такое варенье из апельсинов.
— А, да, конечно! — воскликнул Эмилиус. — Я его обожаю.
Он взял стеклянное граненое блюдо и неторопливо очистил его при помощи десертной ложки. Пол зачарованно таращил на него глаза, раскрыв рот.
— Вылезай из-за стола, Пол, — поспешно сказала мисс Прайс, когда тот уже готов был заговорить, и снова вежливо повернулась к Эмилиусу, который расслабленно откинулся на стуле и задумчиво облизывал ложку. — Ребята говорят, что вы интересуетесь колдовством?
Эмилиус — само внимание и учтивость — немедленно положил ложку.
— Да, это так. Это, можно сказать, мое призвание.
— Вы работаете за деньги?
Эмилиус улыбнулся, слегка пожав плечами.
— За что же еще?
Мисс Прайс неожиданно взволновалась.
— Я не знаю. Видите ли... — Она порозовела до корней волос. — Настоящий профессионал! Я, по сути дела, ни разу еще не встречала...
— Нет?
— Нет. — Мисс Прайс пыталась подобрать слова. — Понимаете... Я хочу сказать... — Она глубоко вздохнула. — Это настоящее событие.
Эмилиус уставился на нее.
— Но вы, мадам, разве вы не работаете за деньги?
— Я? О боже, нет, конечно. — Мисс Прайс взялась наливать вторую чашку чая. — Я всего лишь любитель, самый что ни на есть начинающий.
— Самый что ни на есть начинающий... — повторил Эмилиус и поглядел на нее с еще большим удивлением. — В таком случае, если я правильно понимаю, это не вы, мадам, заставили кровать летать?
— А, шишечка? Да, я. Но знаете... — Мисс Прайс засмеялась, немного принужденно, расплескивая чай, — на самом деле это было несложно: я все делала по книге.
— Вы все делали по книге, — ошеломленно повторил Эмилиус. Он вытащил зубочистку из слоновой кости и принялся обеспокоенно ковырять в зубах.
— Да, — (Кэри почувствовала себя спокойнее: теперь мисс Прайс говорила чуть не лепечущим голосом). — Мне все приходится сверять. Я ничего не могу придумать сама. Мне бы очень хотелось изобрести заклинание. Это было бы стоящим делом, правда? Но как-то все... — Она пожала плечами. — А вы, позвольте узнать, — продолжала мисс Прайс, почтительно понизив голос, — много изобрели?
На какое-то мгновение Эмилиус в панике встретился глазами с Кэри и тут же отвел взгляд.
— Нет, нет, — запротестовал он, но, видя выражение лица мисс Прайс, скромно прибавил: — ничего существенного.
Эмилиус затравленно огляделся и увидел небольшое пианино.
— Странный инструмент, — заметил он, стараясь поскорее переменить тему разговора.
Мисс Прайс встала и подошла к пианино.
— Ничего странного, — объяснила она. — Это «Блютнер». — И так как Эмилиус шел за ней, подняла крышку клавиатуры. — Вы играете?
— Немного.
Эмилиус сел на табуретку и, полуприкрыв глаза, взял несколько нот, словно прислушиваясь к тону. Потом кивнул, взмахнул руками и с ходу исполнил маленькую пьеску Вильяма Берда. Он играл с большим чувством и мастерством опытного исполнителя — и так, будто пианино было клавесином. На мисс Прайс его игра, похоже, произвела впечатление.
— Очень мило, — сдержанно похвалила она. И, быстро взглянув на часы, пошла убирать со стола.
— Это было чудесно! — восхитилась Кэри, вскакивая из-за стола, чтобы помочь мисс Прайс. — Сыграйте еще что-нибудь.
Эмилиус обернулся к ней с застенчивой улыбкой.
— Сэпе лабат эквуус дефессус
[10]
, — объяснил он, глядя на мисс Прайс.
Мисс Прайс посмотрела на него без выражения.
— Да, вполне, — неуверенно согласилась она.
— Или, возможно, — продолжал Эмилиус, — правильнее будет сказать: «Мира нимиа окулос инебриант»?
[11]
.
— Ну уж это как вам больше нравится, — отозвалась мисс Прайс с легким смешком и загремела тарелками, сделав вид, что занята.
