Несколько ловких поворотов отвертки, сопровождаемых громким ворчанием, — и промокшая крыша целиком снялась с дома.
— Внутри сухая, как порох, — заметил мистер Потт, кладя ее в сторону.
Они увидели спальню Пода и Хомили — она казалась довольно голой, несмотря на кукольную мебель, которую купила и подбросила им мисс Мензиз. Постель с простынями из носовых платков была смята, словно ее покинули в спешке. Аккуратно сложенная рабочая одежда Пода лежала на стуле, а парадный костюм висел на плечиках, сделанных из английской булавки. Платья Хомили висели в ряд на вешалке, стоящей в ногах кровати.
Никаких признаков жизни, никаких звуков — кроме шума дождя, барабанившего по намокшему зонту.
На мисс Мензиз страшно было смотреть.
— Какой ужас — они даже не успели одеться! Что могло произойти?
— Внутри ничего нет, — сказал мистер Потт, глядя вниз и держа в руках отвертку, — ни звериных следов, ни признаков потасовки… Что ж, посмотрим, что там, внизу. Если память мне не изменяет, верхний этаж тоже снимается вместе с лестницей целиком. Лучше взять коробку для обстановки.
«Обстановка», — подумала мисс Мензиз, шлепая по лужам обратно в дом, пробираясь, как Гулливер, между улицами и переулками, перешагивая через стены и рельсы. Возле кладбища она поскользнулась, и, чтобы не упасть, ухватилась за колокольню; построенная добротно, та даже не покачнулась, но внутри раздался чуть слышный звон колокола: тихий, печальный, призрачный протест. Нет, подумала мисс Мензиз, «обстановка» — слишком громкое слово для того, что они увидели в комнатенке. Если бы она представляла это себе, она купила бы для них много других вещей, подкинула бы их где-нибудь неподалеку, чтобы Под их «добыл». Она знала, какие добывайки искусные мастера, какие изобретательные, но только теперь она впервые осознала, сколько времени требуется, чтобы меблировать целый дом, используя всякие ошметки… Мисс Мензиз нашла коробку и побрела назад.
Мистер Потт уже снял второй этаж вместе с идущей вниз лестницей и теперь заглядывал в комнату на первом этаже. Аккуратно, но тоже голо, снова подумала мисс Мензиз: комод из спичечных коробков, деревянный брусок в качестве стола, кастрюли из, крышечек от пузырьков возле очага, а в углу арриэттина кровать, сделанная из нижней половины обитого бархатом футляра, в котором некогда хранился мундштук для сигарет. Интересно, где они его нашли? Возможно, его принес Спиллер. Здесь тоже постель была смята, одеяло скинуто, на пол, а одежда Арриэтты аккуратно лежала на коробочке из-под пилюль в ногах кровати.
— Не могу этого вынести, — сказала Мисс Мензиз сдавленным голосом, шаря в кармане в поисках носового платка. — Не обращайте внимания, — торопливо продолжала она, вытирая глаза, — я сейчас перестану. Но что нам делать? В полицию идти бесполезно, они посмеются над нами — разумеется, не в глаза — и подумают, что мы сумасшедшие. Так именно и было, когда я увидела эльфа. В лицо-то они ничего не скажут, люди вежливые, но за спиной…
— Насчет эльфов не знаю, — сказал мистер Потт, мрачно глядя на опустошенный дом, — но этих я видел собственными глазами.
— Я так рада и благодарна вам за то, что вы их видели! — горячо воскликнула мисс Мензиз. — Это для меня большое утешение.
В кои-то веки у них с мистером Поттом шел нормальный разговор.
— Что же, давайте заберем вещи, — сказал мистер Потт, сопровождая свои слова делом. — И поставим на место крышу. Не то здесь все намокнет.
— Да, — откликнулась мисс Мензиз, — хоть это. Вдруг они…
Голос ее задрожал, дрожали и пальцы, когда она поднимала с пола платяной шкаф. Она заметила, что внутри нет крючков — игрушки никогда не доделывают до конца, — поэтому она положила его в коробку плашмя, как сундук, и упаковала в него платья. Осколок зеркала в дверце вдруг вспыхнул под бледным лучом солнца, и мисс Мензиз увидела, что дождь перестал.
— Правильно ли мы делаем? — неожиданно спросила она. — Я хочу сказать, может быть, лучше оставить здесь все, как есть? Вдруг они вернутся?
Мистер Потт задумался.
— Право, не знаю, — ответил он, — просто я подумал, раз уж мы тут все разворошили, я кое-что изменю.
Перестав сражаться с защелкой на старом зонтике мистера Потта, мисс Мензиз подняла на него глаза.
— Вы хотите сказать… благоустроите?
— Вот-вот, — сказал мистер Потт. — Переиначу тут… сделаю настоящую плиту, проведу воду…
— Проведете воду? Неужели вы это можете?
— Нет ничего легче, — сказал мистер Потт.
Зонтик закрылся со щелчком, оросив их крупными каплями, но мисс Мензиз и не заметила этого.
— А я смогу все здесь обставить! — воскликнула она. — Коврики, кровати, кресла, все-все…
— Да, вам нужно какое-нибудь занятие, — сказал мистер Потт, глядя на ее мокрое от слез лицо, — чтобы отвлечься от грустных мыслей.
— Вы правы, — сказала мисс Мензиз.
— Но вы-то не очень надейтесь, что они вернутся, нам надо быть готовыми к худшему. Скажем, они чего-то испугались и убежали по собственному почину. Это одно дело. Как только они успокоятся, они, скорее всего, вернутся. Ну, а если их забрали? Это совсем другое дело. Тот, кто их взял, — кто бы это ни был, — взял их, чтобы оставить у себя. Понимаете, о чем я толкую?
— Но кто это был? — недоумевающе проговорила мисс Мензиз.
— Видите, — сказал мистер Потт, отодвигая свою деревяшку и указывая отверткой на наполненное водой неровное пятно на мостовой Главной улицы. — Это след ноги. Человеческой ноги, но не мой и не ваш; мостовая разломана, мост провалился, точно на нем кто-то стоял. Ни вы, ни я этого не сделали бы, не так ли?
— Да, — еле слышно шепнула мисс Мензиз. — Но, — озадаченно продолжала она, — никто, кроме нас с вами, не знал об их существовании.
— Мы так думали, — сказал мистер Потт.
— Понятно, — сказала мисс Мензиз и замолчала. Затем медленно добавила: — А уж теперь, пусть они там смеются, сколько хотят, я все же заявлю о пропаже в полицию. Предъявлю наши права. На случай, если добывайки объявятся где-нибудь в другом месте.
Мистер Потт задумался.
— В этом есть смысл, — сказал он.
Глава десятая
Сперва они неподвижно лежали в углу картонки, приходя в себя от потрясения. Когда сняли крышку, в неизмеримой высоте над ними стал виден белый покатый потолок. Через два слуховых оконца в косых стенах сочился холодный свет. Пол заслоняли бока картонки.
Арриэтте казалось, что у нее переломаны все кости. Она взглянула на мать — Хомили лежала, как мертвая, в своей длинной ночной сорочке, упрямо зажмурив глаза, и Арриэтта поняла, что мать сложила оружие. До поры до времени. Арриэтта посмотрела на отца; он сидел, наклонившись вперед, погруженный в мысли, единственный из них, кто успел схватить одежду — свои залатанные рабочие штаны и натянуть их поверх ночной рубашки.
