— Эти язычки надо снять, не то запутается балластная веревка. Если они сварены со стержнем, тут придется попотеть, но мне кажется, они все держатся на шурупах.
— Мне тоже так кажется, — сказала Арриэтта, наклоняясь вперед, чтобы лучше было видно.
— Ну, с шурупами мы быстро управимся, — сказал Под.
Пока Под лазал в инструментальный ящик, Хомили и Арриэтта в последний раз послушали свою единственную песенку.
— Как жаль, что не удалось сыграть остальные, — сказала Арриэтта. — А теперь мы никогда не услышим их.
— Если мы выберемся отсюда живыми, — сказала Хомили, — я согласна до конца своих дней не видеть никаких музыкальных шкатулок и не слышать, что они играют.
— Ну, живой ты отсюда выберешься, — решительно заявил ей Под.
Он уже вернулся, неся в обеих руках самую маленькую отвертку, какую он смог найти, но и она была величиной с него самого. Под залез на стержень, расставил ноги и, держа ручку отвертки на уровне груди и крепко ее обхватив, сунул острие в канавку винта и стал вращать рукоятку. Первые обороты давались с трудом, но затем отвертка пошла как по маслу.
— Точеные… как в часах, — заметил Под, отвинчивая остальные шурупы. — Тонкая работа эта шкатулка.
Вскоре они смогли снять со стержня все пластинки и обвязать вокруг цилиндра нижний конец балластной веревки; она свободно свисала вниз, слегка качаясь, в то время как шар плавал под потолком.
— Ну, — сказал Под, — делаю первый оборот; посмотрим, что из этого выйдет.
Затаив дыхание, Хомили и Арриэтта глядели, как Под, вцепившись в ручку шкатулки, тащит ее вниз. Веревка натянулась, как струна. Под напряг силы, и шар медленно, но верно стал опускаться. Задрав голову, так, что стала болеть шея, они не спускали с него тревожных глаз, пока наконец — качаясь и подергивая швартов — шар не очутился прямо перед ними.
— Неплохо, да? — сказал Под довольным голосом. Но выглядел он очень бледным и усталым.
— Что нам делать теперь? — спросила Хомили.
— Вернуть шар в прежнее состояние, — сказал Под.
— Выпустить газ, — добавила Арриэтта, так как у Хомили был недоумевающий вид.
— Нам надо сделать что-то вроде платформы, сказал Под, — и перекинуть ее через шкатулку; что-нибудь такое, по чему можно будет ходить…
Он посмотрел по сторонам. Под горелкой газовой плиты, на которой стояла жестянка с клеем, он увидел покоробленный от жара овальный кусок жести, положенный, чтобы уберечь пол.
— Это нам подойдет.
Добывайки уже очень устали, но все же смогли притащить жестяную крышку до шкатулки и взгромоздить ее наверх. Отсюда Поду было удобнее развязывать веревку, стягивающую горло шара.
— Я бы на вашем месте, — сказал Под Хомили, — отошел подальше. Спрячьтесь лучше под стол. Кто знает, что может натворить этот шар.
Когда горло шара полностью освободилось, он поднялся по кривой в воздух, а затем, снова спустившись, несколько раз ударился о пол. С каждым его прыжком запах газа становился сильнее. Смотревшей на него из-под стола Арриэтте казалось, что шар умирает в конвульсиях. Наконец весь газ вышел; шар, сжавшись в комок, неподвижно лежал на полу.
— Ну и денек! — сказала Хомили. — А нам еще надо закрыть окно…
— Что ж, мы зря время не теряли, — сказал Под.
Но к тому моменту, как они закрыли окно — сложный и утомительный процесс — и спрятали все следы своего опыта под полом, они еле держались на ногах. Хотя еще не совсем стемнело, добывайки заползли в картонку и устало растянулись под одеялом. Они были совершенно разбиты.
Когда мистер и миссис Плэттер принесли им ужин, все трое, потеряв всякую связь с окружающим миром, спали глубоким сном. Они не слышали, как вскрикнула миссис Плэттер, увидев, что газ на плите погас. Не слышали они и того, как, втягивая носом воздух и оглядывая комнату, мистер Плэттер недовольно сказал:
— Надо быть поаккуратнее с газом, Мейбл, — здесь ужасно пахнет.
Миссис Плэттер негодующе заявила, что ее винить не в чем:
— Ведь сегодня утром газ зажигал ты сам, Сидни.
— Нет, то было вчера, сказал он.
И так как каждый из них знал, что другому (если его припереть к стене) ничего не стоит солгать, они не поверили друг другу и не пришли ни к какому заключению.
— Так или иначе, — подвел наконец черту мистер Плэттер, — погода сейчас теплая и газ больше не нужен…
И больше горелка не зажигалась.
Глава двадцатая
Следующие десять дней были посвящены серьезному эксперименту под контролем и руководством Пода.
— Медлить нам сейчас нельзя, — объяснил Хомили и Арриэтте Под, — но и горячку пороть тоже не годится. Нам надо составить план работы и выполнять все в свое время, а не за один раз. Мы поставили перед собой большую задачу, Хомили, не стоит ничего делать наспех. Тише едешь — дальше будешь.
— Но когда они открываются, Под?
— Чай на берегу реки? Первого апреля, если дом-клетка будет закончен.
— Спорю, он уже готов. А сейчас середина марта.
— Ты ошибаешься, Хомили. Им еще не прислали зеркального стекла и ручки, которая должна его поднимать. И у них что-то случилось со стоком воды. Их затопило, помнишь? Ты что — не слушаешь, когда они говорят?
— Нет, если они говорят об этой клетке, не слушаю и слушать не хочу, — сказала Хомили. — У меня сразу начинаются "мурашки". Как они принимаются об этом толковать, я тут же лезу под одеяло.
За эти десять напряженных дней Под и Арриэтта столько ходили по страницам "Иллюстрированных лондонских новостей", что почти стерли ногами буквы. Им пришлось отказаться от мысли о том, чтобы управлять клапаном для выпуска газа при помощи веревки, протянутой в корзину сквозь шар. Под объяснил Арриэтте, что этому мешает характер оболочки. Он дотронулся ногой до чертежа:
— Когда оболочка сделана из шелка… как здесь, можно пропустить клапанную веревку сквозь горло шара… но резина эластична, она выжимает из себя газ… если мы оставим горло шара открытым, как показано на рисунке, через десять минут нас не будет в живых.
Под был огорчен этим, потому что он уже придумал, как установить клапан туда, где он и должен быть — на верхушку оболочки, — и практиковался в этом на меньших шарах, которых было в мансарде великое множество.
А пока, в то время как Хомили, вооружившись наточенной Подом иглой, придавала сетке от сачка нужную форму, сам Под вместе с Арриэттой изучал параграф "Равновесие и уменьшение силы тяжести". К балластной веревке был приделан целый ряд петель, к которым, наполнив шар газом, они прицепляли самые разные предметы (корзинку из-под клубники, недоделанную еще сетку, один-два ключа, полое кольцо для подвешивания занавесок, рулон отрывных билетов по полтора шиллинга штука, дающих право на вход в Бэллихоггин) и за которые цеплялись сами. Наконец наступил день, когда они добились устойчивого равновесия. Стоило Арриэтте оторвать один за другим полдюжины полуторашиллинговых входных билетов, — и шар поднимался на два фута, а стоило Поду зацепить за петлю крючок от чемодана, — и шар со стуком шмякался на пол.
