Книга Урожденный дворянин, страница 44. Автор книги Роман Злотников, Антон Корнилов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Урожденный дворянин»

Cтраница 44

Полковник несколько раз моргнул, потом откинулся на спинку жалобно крякнувшего стула и фыркнул:

– Ты, Никит, съел что-то не то, да? Ты соображаешь, что говоришь? Где Елисеев, а где наш Степаныч!

– Просто версия, Михал Михалыч. Проверить надо.

– Ты такие версии себе знаешь куда засунь! Проверяльщик! Ну-у, Никита, я думал, ты умнее… – Рыков усмехнулся, но в глазах его, насторожившихся после заявления Никиты, никакого веселья не обозначилось. – Ты как себе представляешь эту проверку? Да меня прокурор с дерьмом съест, если в каком-нибудь подобном деле фамилия Ростислава Юлиевича появится… хоть каким-нибудь боком! Он папаше его обязан по гроб жизни и даже больше! Да и вообще – это мыслимо, чтобы такой человек с отставным прапорщиком связывался? Мстил ему! И думать забудь! – полковник постучал растопыренной ладонью по столу. – Степаныч вклепался по глупости своей – и получил за это. А ты… Шерлок Холмс, блин! Детективов, что ли, начитался? Да-а, Никита… А я-то хотел тебя в заместители к себе… А ты… вроде и умный мужик, а как чего-то скажешь – прямо пацан пацаном.

Михал Михалыч хмыкнул и махнул рукой, как человек, услышавший глупость.

– Давай, что там еще у тебя? – проговорил он.

– Да больше, в общем-то, ничего существенного. Отпечатков нет, фотороботы составлены. Кличка Борман… С начала девяностых у нас по базе четырнадцать бандюков с такой кличкой проходили. Но сейчас в городе ни одного Бормана не осталось. Кого убили – тогда еще, кто до сих пор сидит… Кто вышел и сгинул. Хотя, проверять надо. Вполне возможно, что какой-нибудь местный Борман вернулся в город. Или неместный залетел.

Минут через десять, когда старлей Ломов, закончив доклад, собрался уходить, полковник Рыков жестом остановил его.

– На будущее тебе, Никита, – сказал он. – Ты парень перспективный, но… молодой еще. Зеленый. Ты одну вещь должен понимать: в нашем деле, чтобы чего-то добиться, никогда не нужно стремиться прыгнуть выше головы. Или расшибешь эту голову раньше времени. Я ведь, Никита, пожил уже, я жизнь понимаю. И людей понимаю. И тебя вот… понимаю. Ты не как все остальные. Ты… далеко намерен пойти. И пойдешь – это я тоже понимаю – потенциал в тебе хороший. Только вот… – полковник наставительно покачал пальцем перед носом Ломова, – для таких, как ты, всегда велика опасность разинуть рот на тот кусок, который проглотить не в силах. Не торопись. Не суетись. Не лезь поперек батьки. Не занимайся, короче говоря, самодеятельностью. Смотри по сторонам и слушай руководство. Как другие поступают, так и ты поступай – если, конечно, особых указаний сверху не будет. А самому решения принимать… это, знаешь, чревато… Да даже президенты самолично ничего не решают, если хочешь знать. Важно, Никита, свое место знать. Понял меня? Когда каждый свое место знает, и свою работу делает так, как требуется от него, тогда в стране стабильность и порядок. Понял, что ли, Никита?

– Да, Михал Михалыч, – серьезно ответил Ломов.

– Ну иди тогда. Да! Насчет заместителя – это я не ради красного словца сказанул! Это я планы тебе свои раскрыл… Приоткрыл, то есть. Чтобы у тебя пища для размышлений появилась… – Полковник Рыков хохотнул и коротко махнул кистью: – Ну, иди-иди. И разговор этот наш… почаще вспоминай. Когда у тебя опять шило в жопе зашевелится…

* * * В коридоре Ломову встретился капитан Шелгунов.

– Здоров! – тиснул Шелгунов руку лейтенанта. – Как там дело Степаныча движется?

Никита неопределенно пожал плечами:

– Работаю.

– Давай-давай. Прихватим этих уродов, мало им не покажется… Слушай, ты Алимханова сегодня видел? – резко свернул с темы капитан.

– Какого Алимханова?

– Нуржана, сержанта пэпээсника.

– А-а… Нет, не видел.

– Тут такое дело… Короче, парни из ППС Нуржану бойкот объявили. И нас попросили поддержать по-братски. Я считаю, правильно они поступили. Так вот, предупреждаю тебя, Никит: Нуржанчику руки не подавать и в разговоры с ним не вступать. Пусть подумает над своим поведением.

Ломов поморщился.

– Что случилось-то? – спросил он.

– Ну, если вкратце… – Шелгунов глянул на часы на руке. – Помнишь, у нас Балабан работал? То есть, Сема Балабанов… конопатый такой? Он сейчас участковым на пятом квартале.

– Это который самогон носил на праздники? И сейчас еще передает…

– Во! – цокнул языком капитан. – В самую суть! У него бабка самогон гонит. Ну, пенсии старушке не хватает, подрабатывает она. Так вот, вчера из ее дома жильцы наряд вызвали – алкота во дворе передралась. Парни приехали, синерылых растащили, бабка балабановская в окно высунулась, поздоровалась со всеми, начала докладывать, как и что было. Алкота-то у нее зелье брала. А Нуржан этот ни с того ни с сего вдруг как упрется рогом: типа, оформлять бабку надо. По закону, дескать, полагается. Парни сначала не поняли, что с ним такое. Думали, шутит. Сам же, гад, в прошлом месяце этот самогон жрал и ничего, не гундосил. А тут… Когда поняли, что он все это серьезно, стали его увещевать. А он – ни в какую! Оформлять, говорит, и все! Ну… Миха его в сторонку отвел и малость того… чтоб в себя пришел. Тот в драку. В общем, стыд и позор. Жильцы из окон высовываются, малолетки на лавочках ржут, на телефоны снимают, как сотрудники друг за другом по двору гоняются. Хорошо хоть, что темно уже было, лиц не разобрать. Еле-еле утолкали Нуржанчика в машину… Так он до конца дежурства не успокоился. Нервы помотал парням, как надо. И, главное, понять невозможно, что с ним случилось! Как с ума сошел! Вот пэпээсники и положили: бойкот ему, чепушиле, пока не надумает извиняться. Ты сам посуди, Никит: разве можно такие истерики устраивать? Это понятно, если просто у Нуржанчика бзик какой приключился психический… А если он серьезно? Тогда его вообще гнать надо из коллектива. Потому что если мы друг за друга стоять не будем, тогда грош всем нам цена… Ну, давай, Никит, – закруглил свой рассказ капитан Шелгунов, – побегу я, дела. Короче, я тебя предупредил!

Глядя в спину капитану, Ломов потер лоб. Чудеса какие-то творятся. Сначала Монахов, потом вот Нуржан…

И тут же Никите вспомнился парнишка в несуразной одежде, о котором он в связи с последними событиями и думать забыл… Как его? Олег Гай Трегрей. Вспомнились и слова, услышанные им от парнишки: «…как ни несносно вам будет слышать это, но подобные деяния служат только подрыву авторитета власти и самого Государя…» И пробудилась в сознании старшего лейтенанта какая-то мутная мысль – что случившееся с Нуржаном, вероятно, гораздо серьезнее, чем предполагают сотрудники отделения. Нуржану он посочувствовал, но о том, как поведет себя, столкнувшись с ним, почему-то не подумал.

По дороге в свой кабинет Ломов сделал крюк, чтобы зайти в туалет. Уже на пороге он почувствовал резкий запах табачного дыма и успел даже удивиться: кому в голову пришло нарушить строгий запрет на курение где бы то ни было, кроме специально оборудованных для этого на этажах курилок?

Нуржан, стоявший у приоткрытого окна, обернулся не сразу. Никита заметил набрякшую темной кровью нижнюю губу сержанта. Мгновением позже они встретились взглядом, и Ломов сразу почувствовал: Нуржан понял, что Никите уже известно о бойкоте. Сержант без слов отвернулся. Видимо, как предположил старший лейтенант, чтобы облегчить ему задачу не здороваться с собой.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация