Слава богу, англичанин, который был центром всех событий, выжил и впоследствии был допрошен с особым пристрастием, пролив свет на многие непонятные моменты. Еще одним неприятным известием было, что среди нападавших оказалось много переодетых гвардейцев, которые реально хотели отомстить строптивому жандармскому полковнику за унижение своих товарищей. Как говаривал Осташев, их сработали втемную, заставив проливать русскую кровь за интересы англичан. После таких известий император рассвирепел и несколько гвардейских полков, офицеры которых были замешаны в этих событиях, срочно отправились на Кавказ смывать свой позор кровью.
А в это время жизнь Осташева висела на волоске, и после быстрых переговоров, с учетом того, что до открытия очередного окна оставалась пара дней, раненого срочно погрузили в джип и в сопровождении охраны под присмотром санинструктора Станкевич и княжны Тихвинской рванули в Тульскую губернию. За рулем находился неизменный Рыжков, который, не смыкая глаз, гнал на максимальной скорости, пытаясь успеть к сроку.
Они успели, и тело полковника, уложенное на носилки, Николаевич и один из посвященных казаков отнесли к заветному месту, пытаясь использовать Осташева в качестве ключа. Да, им удалось открыть дверь и вызвать Березина, Логинова и еще одного неизвестного человека, который с удивлением рассматривал обвешанных оружием людей, несущих на носилках раненого.
В этот раз никто не стал перегонять на ту сторону никакой техники и никаких грузов. Жизнь Александра Осташева или, как он звался в своем мире, Александра Владимировича Звонарева, висела на волоске, и ему требовалось срочное хирургическое вмешательство. В этот раз окно снова закрылось, и только Рыжков остался на этой стороне.
С тех событий уже прошли долгие четыре месяца, но Маша с маленьким Славиком и Любкиным все равно приходила к дубу в ожидании появления любимого человека, но чуда пока не свершалось.
История пока шла по намеченному пути, разве что император теперь передвигался не в карете, а в блестящей самобеглой повозке, вызывающей зависть у всех монархов Европы. Управлял сим необычным аппаратом, называемым автомобиль, пожилой нелюдимый человек в пятнистой форме, которого звали Рыжков Олег Николаевич. Никто не знал, откуда появилась такая фантастическая машина и человек, ею управляющий, и это оставалось тайной, будоражащей последние месяцы все общество, наравне с событиями, произошедшими на приеме у светской львицы графини Черторыжской, которая потом по личному указу императора была заключена в Петропавловскую крепость, со спешной отправкой трех гвардейских полков из столицы прямо на Кавказ в самое пекло войны с горцами.
С другой стороны, любой человек из будущего просто посмеялся бы над такой метаморфозой — от водителя симферопольской маршрутки до личного шофера его императорского величества Николая Первого. Но в жизни случается и не такое…
Император во время движения часто с ним разговаривал, поражаясь тому, как изменилось мышление людей за сто пятьдесят лет. Да, его личный водитель был циничен, но часто говорил интересные вещи.
Как-то на вопрос о том, кто же был тот человек, кто помог во время боя возле дома графини Чергорыжской, Рыжков сначала не захотел говорить, но потом изменил решение. Вкратце, как он помнил из школьного курса и из той истории, свидетелем которой он был, поведал про судьбу Германии, начиная от прихода к власти Гитлера, Второй мировой войны и последующему разделу на ГДР и ФРГ. Об восточно-германском министерстве государственной безопасности и об одном из его сотрудников, в 1989 году вывозившем секретные архивы из охваченного восстанием Берлина и умудрившегося провалиться в прошлое и в нынешний момент являющегося личным секретарем и советником Отто фон Бисмарка, который в период Крымской войны будет занимать откровенно пророссийскую сторону и сделает все, чтобы Пруссия не выступила на стороне антирусского альянса.
Император надолго задумался. Информация была очень интересной.
— Почему вы об этом раньше не говорили?
— Он просил это рассказать только полковнику Осташеву, когда тот выздоровеет, и я дал слово…
— Интересно, откуда вы столько знаете?
— Когда отправляли командира на ту сторону, я с помощью Машки, ну то есть княгини Тихвинской покопался в архивах, самому было интересно узнать про этого немца.
— Насколько ему можно доверять?
— Человек жил и учился в России. Тем более и у него и у нас общие враги. Во всяком случае, он на нашей стороне, а что из этого выйдет, время покажет. Думаю, командир разберется.
— Вы все еще верите, что полковник Осташев вернется?
Тут джип остановился, и император вздрогнул, увидев глаза своего водителя, который повернулся к нему лицом.
— Ваше императорское величество. Осташев не тот человек, чтоб так просто погибнуть, я уверен, что он себя еще покажет, и те, кто радуются его смерти или исчезновению, рано или поздно об этом пожалеют.
В салоне комфортабельного джипа повисла пауза. До императора дошло, что именно в этот момент он увидел настоящего Рыжкова. Внешне это был грубоватый и неотесанный мужлан, умеющий только виртуозно обращаться с автомобильной техникой, но тут перед ним предстал другой человек, знающий и верящий, не как фанатик или как помешанный на религии, а как личность, абсолютно уверенная в правильности своего мировоззрения.
— Хорошо. Я буду надеяться, что вы правы. Уж слишком много завязано на вашего командира.
— Не беспокойтесь. Все еще впереди…
Как бы в подтверждение его словам из дорогущих и качественных динамиков полилась бодрая, задиристая песня.
Не валяй дурака, Америка,
Вот те валенки, мерзнешь небось.
Что Сибирь, что Аляска — два берега,
Баня, водка, гармонь и лосось.
Не валяй дурака, Америка,
За морями скучаешь, поди.
Что Сибирь, что Аляска — два берега,
Бабы, кони, раздолье в пути!
Тёмны улицы, девки-умницы,
Любо-дорого спляшем кадриль.
Что Сибирь, что Аляска-два берега,
Свадьба, эх, запотевший пузырь.
Много красной у нас материи,
Всем рубахи пошьем вам, братва.
Эх, корона Российской империи…
Екатерина, ты была не права.
Не валяй дурака, Америка,
Не обидим, кому говорят,
Отдавай-ка землицу Алясочку,
Отдавай-ка родимую взад!
Император внешне спокойно выслушал песню, режущую слух своей необычной ритмикой и вульгарным наполнением, но тем не менее он внимательно слушал и задал вопрос Рыжкову:
— А что с Аляской не так?
Личный водитель ЕИВ Николая Первого в первый раз проявил какое-то неуважение и просто засмеялся:
— Аляска?!.
Конец первой книги
