Момент Окончательного Подключения дал Огерду время взлететь.
Упав в пилотское кресло, он защелкал тумблерами, готовя корабль к старту Рука заученно потянулась к переключателю, подключающему системы яхты к информационным терминалам портовых служб. В последний момент, чертыхнувшись, Огерд остановился. Процедуры намертво впечатались в память, и сейчас ему казалось, что чего-то не хватает, что-то пошло неправильно.
Не хватало голоса диспетчера, колонок цифр на экране, предстартового отсчета... Яхта была отрезана от остального мира.
Татьяна уже сидела в кресле второго пилота.
— Включи обзорные экраны. Но только на пассивное наблюдение. Никаких сигналов.
Рейнджер, быстрым взглядом окинув пульт, нажала нужные клавиши.
Засветились экраны, транслируя происходящее снаружи.
Пожар охватил уже большую часть построек космопорта, горящие корабли добавляли густого дыма, перекрывающего обзор. Возле выходов лежали тела, некоторые шевелились. Огерд увидел, как один из лежавших поднялся, сел, прислонившись к стене, замотал головой, обхватил ее руками и застыл, словно прислушивался к чему-то.
—Смотри, что это? — в голосе Татьяны слышался явный испуг. Со стороны терминала фармкомпании к яхте бежали охранники. Что-то показалось Огерду странным, но времени анализировать не было, пискнул сигнал готовности, и он резко увел яхту вверх. Тут же бросил корабль в сторону, уходя от возможной атаки, и ввел в систему навигации координаты каньона, где должны были ждать Ян и библиотекарь.
—Там что-то странное происходит, — Татьяна не отрываясь смотрела на обзорный экран. Она уже разобралась с управлением и теперь настраивала экран, показывавший картинку снизу. Рывком приблизились улицы, заполненные столкнувшимися карами, упавшими флаерами, между которых сломанными игрушками лежали фигурки разумных. Некоторые шевелились, но гораздо больше было неподвижных тел. Из города словно одним движением вырвали стержень, соединявший разрозненные фрагменты в единую систему.
Впрочем, всмотрелся в картинку Огерд, из хаоса постепенно проявлялись контуры странной нечеловеческой упорядоченности. Почти не было аварий в районе вычислительного центра космопорта.
— Приблизь вот тот участок, — показал он Татьяне.
Приземистое здание ВЦ и примыкающего к нему диспетчерского купола не пострадало. Из дверей выходили люди, к зданиям стягивалась техника, были видны полицейские патрули. И снова — что-то непонятное в движениях...
— Посмотри, как они стоят, — Татьяна приблизила изображение.
У входа в ВЦ застыли две фигуры в городской броне и с тяжелыми огневыми комплексами в руках. Именно застыли. Человек, алоллак, темирник — все они не в состоянии сохранять абсолютную неподвижность. Даже способные часами сидеть в засадах, засыпанные песком или залитые своим жутким гелем ксеносы Красного скопления — время от времени медленно меняют позу, и тогда их можно засечь. Полицейские стояли неподвижно.
Затем они повернули головы и осмотрели площадь перед зданием. Абсолютно одновременно. С точностью и синхронностью камер видеонаблюдения.
— Ты понимаешь, что это значит? — спросил Огерд напарницу.
— Она их контролирует, — в голосе Татьяны слышался тщательно скрываемый страх, и Огерд снова порадовался, что спутница ему досталась стоящая — без характерных дамских закидонов и с хорошим чувством самосохранения.
А в районе ВЦ продолжали твориться странные вещи. За окнами нижних этажей мелькали смутные тени — словно внутри переливалась тяжелая маслянистая жидкость. Крыша здания покрылась тонкой коричневой пленкой, облепившей и антенны связи.
Двери здания распахнулись, и Огерду показалось, что он улавливает какое-то движение внутри — на этот раз резкие ломаные движения.
К порту наконец проехало несколько пожарных машин, прошел флаер с опознавательными знаками Службы спасения. Картинка теряла четкость, яхта уходила все дальше от города, и вот, уже только столб густого черного дыма над горизонтом напоминал о том, что за спиной осталось место непонятной и потому еще более жуткой катастрофы.
* * *
Мир Идущего Дорогой Богов расширился и продолжал разворачиваться, словно он летел во все стороны Вселенной разом, заполнял ее, догоняя и обгоняя свет, он видел голубое свечение подпространственных тоннелей, заполненных гигантскими объемами данных, красно-черные сферы миров техномагов, их ощетинившиеся излучателями, аннигиляторами и уплотнителями пространства корабли, зеленые, красные, коричневые, желтые миры низших — видел и был всем этим.
Корабль сотряс тяжелый удар, и Вольный Ангел вылетел из кресла, теряя соединение с инфосферой.
* * *
Император наблюдал за гибелью столицы, стоя у прозрачной стены личного флаера. Машина парила высоко над городом, купавшимся в лучах восходящего светила, заливавшего гибнущий мегаполис нежным оранжевым светом. Тихим, теплым, ласковым...
Осенние рассветы — одна из немногих вещей, которые император действительно любил в столице. Они тихо входили в город, прохладные оранжевые пальцы гладили стены домов старого города, ослепительно вспыхивали зеркальные панели режущих горизонт игл деловых центров, и вдруг из этой вспышки выплывал в прохладный утренний воздух пожелтевший лист, занесенный ввысь неведомыми потоками воздуха.
Флаер слегка тряхнуло, но опытный пилот тут же выровнял машину.
— Ваше величество, корабль готов, — тщательно скрывая нервозность, доложил начальник охраны.
Не поворачивая головы, император помахал ладонью в воздухе, и начальник охраны исчез.
В том, что он спасся, не было ничего чудесного. Под утро, когда удалось наконец забыться каменным, сродни смерти сном, его резко встряхнули за плечо. Не открывая глаз, он вырвался, откатился, путаясь в простынях, понимая, что больше ничего сделать не успеет, но нежданный гость подал голос:
— Вставай. Срочно уходи. Началось.
Император не стал спрашивать, как удалось друиду миновать посты и системы охраны. Молча, сноровисто император натянул полевую форму имперского десанта без знаков различия, зашнуровал и застегнул фиксаторы высоких десантных ботинок, глупо радуясь, что не дрожат пальцы, и скомандовал:
— Выходим служебными коридорами. С тобой есть кто-нибудь?
Друид кивнул.
— Зови, — не оборачиваясь, император вышел из спальни. В примыкавшем к спальне крохотном кабинете, куда не пускал никого и убираться не позволял, с садистским удовольствием школьника навалился на тяжелый письменный стол, слушая, как визжат, прочерчивая безобразные царапины на драгоценном, вывезенном со старой Земли паркете, резные ножки. Эту комнату оборудовали его предшественники — со всей возможной тщательностью, старательно лелеемой параноидальной осторожностью, доверяя только самым близким соратникам, не гнушаясь при необходимости устранением тех, кому не повезло прикоснуться к тайне. Семейное предание гласило, что прадед Владимира лично устанавливал механизмы запирания промежуточных дверей.
