* * *
– Хигарт, вам ничего не показалось странным в этом ночном нападении? – спросил Гаэларих. – В физической его составляющей, не магической?
Я усмехнулся:
– Да нет, знаете ли, мэтр магистр... что ни город, как говорится, то свой норов. Может, обычай такой в Альхенгарде: ходить ночью в гости к приезжим, хорошенько вооружившись и компанией в полтора десятка человек...
– Не ерничайте, Хигарт. Вы прекрасно понимаете, о чем я.
– Ну, предположим, понимаю. Поэтому отвечать на ваш вопрос пока не буду и задам встречный. Что показалось необычным вам?
Маг поводил подобранным прутиком по земле, разбрасывая им листики и сухие травинки. Наконец, ответил, не поднимая глаз:
– Я, собственно, увидел в основном последствия нападения... Проще говоря, трупы... Почему они все оказались в таком странном виде – в шлемах, но без остального доспеха?
– Были доспехи... – сказал я, вспомнив доклад ассасина, обыскавшего трупы. – Не у всех, правда. У нескольких бригантины, еще у одного кольчуга...
– Ну и как это увязывается со шлемами-бацинетами?
Неглуп, очень неглуп магистр Гаэларих. И наблюдателен. Те же мысли приходили в голову и мне...
– Никак не увязывается. Бацинет носится с полным кованым доспехом и способен выдержать добротный удар мечом. А бригантина или кольчуга разве что спасет от удара ножом, кинжалом... легкой саблей, самое большее...
– Вот-вот, – подхватил маг. – Если собирались в постелях резать мирно спящих – даже такой доспех излишен. Если готовились к серьезной схватке – недостаточен. Да и алебарды и прочие их рогатины... Великовато оружие для ночных убийц, не находите? Не ждали же они, что мы в конном строю обрушимся на них еще на подходе к постоялому двору?
Надо сказать, что после этих его слов мое уважение к магической академии резко выросло. Похоже, там наконец-то начали учить не только всякой колдовской ерунде, но и вполне полезным вещам, помогающим выживать в нашем суровом мире. Прежние выпускники не то что не могли отличить бацинет от мориона – слов-то таких не знали...
А магистр Гаэларих все очень точно разложил по полочкам: гораздо надежнее попробовать поднять нас на алебарды во время ночевки на большой дороге, чем тащить громоздкое и издалека заметное оружие по улицам Альхенгарда, рискуя в любой момент напороться на дозор городской стражи... Либо автор ночного нападения ничего не смыслил в том, что затеял, либо... Либо все гораздо хуже.
– А шлемы-бацинеты вообще ни к селу, ни к городу... – продолжал маг. – Зачем так старательно защищать исключительно голову?
Он посмотрел на меня. Я посмотрел на него. И, похоже, мысль в наши ничем не защищенные головы пришла одна и та же, потому что Гаэларих ответил на вопрос, который я только-только собрался задать:
– Заклинаний, нацеленных на мозг и не способных пробиться сквозь слой металла, в моем арсенале нет. А были бы – глупо так беречься лишь от них. Разве что...
Я подхватил:
– Разве что кто-то берег свое заклинание от разрушения вами... Превратившее, допустим, мирных горожан в безжалостных убийц.
– Именно это я и хотел сказать...
Мы вновь посмотрели друг на друга.
– Лигонг... – задумчиво произнес маг.
– Кукловод... – не менее задумчиво произнес я. – Едва он смылся, куклы его стали, кем и были изначально, – сиволапым мужичьем, неспособным воевать по правилам... А вот наши ночные гости дрались до конца.
– Полтора десятка бацинетов достать проще, чем несколько тысяч, не так ли? – задал Гаэларих риторический вопрос. Положительно, маг мне нравился все больше и больше...
Однако разговор наш постепенно перешел от «физической составляющей нападения», как выразился магистр, – к магической. Ну, тут ему и карты в руки.
* * *
– Все магические амулеты, способные поднять тревогу, он заглушил издалека, – делился Гаэларих своими впечатлениями от приснопамятной ночи. – Причем очень грамотно. Но кое-что я все же почувствовал. Легкий откат, слабенький, сразу и не разобрался, откуда ветер дует... Вышел во двор, стены там слегка эманировали, попытался понять, в чем дело... И тут же угодил под магический удар. Пока отбился, тревогу поднимать было уже поздно. Я слышал, как вы деретесь, пытался помочь, чем мог. Снял завесу невидимости, подсветил пару раз... Но мог, скажу честно, немногое: маг у ночных визитеров оказался весьма сильным. Едва успевал разрушать его заклинания. Не то лежать бы и мне, и вам раздавленными сливами... Кровь из ушей, глаза наружу... ну, вы видели...
– Да уж... Признайте, мэтр магистр: того шлемоносца вы поджарили до такой степени исключительно в видах демонстрации? Показали мне и Калрэйну, что шутки с вами плохи?
Маг несколько смутился. Улыбнулся чуть виновато.
– Ну... в общем, да. Признайте и вы, Хигарт, что порой демонстрируете возможности своего топора без особой на то нужды.
Мысленно я с ним согласился. Ежеутренний ритуал бритья, например, можно совершать и при помощи заурядной бритвы.
– Да и ваш койар, – продолжал Гаэларих, – по любому поводу бравирует искусством обращения с острыми предметами.
– Он бывший койар, – напомнил я.
– Хигарт... Койары бывшими не бывают. Вы помните историю про двух ассасинов, которые отреклись от Ордена, и поступили на императорскую службу, и за десять лет достигли немалых чинов, полностью очистившись от всех подозрений?
Я помнил. Та история закончилась плачевно – смертью императора и трех членов его семьи, зарезанных прямо в храме во время торжественного богослужения. Убитых теми самыми двумя койарами, выполнявшими полученное давным-давно задание... Не иначе как и Калрэйн давно втирается в мое доверие – а потом как-нибудь ночью чик по горлу, да и сбежит с Бьерсардом под мышкой. Бред. Бред сивого мерина, страдающего маниакальной подозрительностью.
Примерно так я и объяснил магистру свое понимание ситуации. Лишь пассаж насчет мерина опустил, ни к чему испытывать новыми обидами едва проклюнувшиеся ростки взаимного доверия.
Но Гаэларих, похоже, не мог без того, чтобы кого-либо не подозревать. А поскольку мы с ним только что заключили некий конкордат, – срочно требовался козел отпущения.
– Скажите, а насколько он, Калрэйн, хорош в своей... э-э-э... профессии? – спросил маг. – И насколько его умения необходимы в нашем походе?
Намек понятен...
Объект нашего разговора колдовал возле своего гуляша, – и словно почувствовав, что речь идет о нем, поднял голову, скользнул по нам взглядом.
– Он очень хорош, – ровным голосом ответил я. Правда, слегка выделил слово «очень». – Врать не буду, Калрэйн не привык действовать в составе отряда. Примите во внимание, мэтр магистр, вся его подготовка – подготовка воина-одиночки. Однако при Лигонге, когда вы творили свои заклинания, почти ничего не замечая вокруг, именно Калрэйн прикрывал вам спину. И мы потом насчитали четырнадцать трупов мятежников, ворвавшихся в вагонбург, – убитых острыми предметами, которые «мой койар» прячет под одеждой. Четырнадцать!
