Возле ворот, снаружи, толпились люди. С полсотни, пожалуй.
– Народу-то... – разочарованно сказала Хлада. – А ворота заперты. Не принимает, видать.
Узнав, кому мы с Гаэларихом собираемся нанести визит, наемница весьма решительно увязалась с нами. На мое недоумение: с чего это ей вдруг так захотелось повидаться с алхимиком из Вальгеро и откуда она вообще его знает? – заявила, что любая женщина в обитаемой части мира хотя бы понаслышке знает о достопочтенном мэтре Т΄манне, авторе самых сногсшибательных парфюмерных композиций, самых эффективных любовных эликсиров и самой замечательной косметики, да и многие мужчины о нем слышали, кроме самых уж тупых кабацких вышибал, воображающих, что запах их пота может послужить афродизиаком, – и, едва вылезя из пустыни, спешащих надраться в кабаке, а не посетить баню. А она, Хлада, – тоже женщина, если кто-то из упомянутых вышибал позабыл. Хоть и ходит в штанах, с кинжалом и саблей. И ей, после дня, а то и нескольких, проведенных в седле, благоухать конским потом и прочими неаппетитными вещами совсем не хочется. Так что визит к почтеннейшему мэтру она нанесет, как бы всякие грязнули ее не отговаривали.
Я устыдился... И в самом деле, в области косметики и парфюмерии мои познания стремились к нулю... Устыдился и раскошелился – перед визитом к магу-алхимику заказал у хозяина прирыночной гостиницы здоровенную бадью с горячей водой. Сумма, в которую обошлось удовольствие, была бы достаточна для... Ладно, не будем о грустном. Чистота требует жертв.
...Толпа перед воротами алхимика отчетливо делилась на две группы: вроде бы люди и стояли вперемешку, но отнюдь не смешивались. Словно масло и вода, разболтанные в одном кувшине. Одну группу составляли женщины, в основном богато одетые, и сопровождавшие их мужчины, – те вообще делали вид, что они здесь не при чем, прогуливались неподалеку, ну и заглянули.
Вторая группа... да, именно они, плечистые, с короткой щетиной на головах парни в кожаных камзолах. Лигисты. У каждого висела на плече увесистая холщовая сума, судя по угловатой форме – набитая камнями.
Завидев нас, один из бритоголовых – на вид чуть постарше остальных, носивший на рукаве знакомую мне желтую повязку – опрометью подбежал, ухватил за стремя Гаэлариха.
– Ох, какое счастье... Скажите, высокородный, вы ведь маг? Самый настоящий маг?
Он смотрел на мэтра магистра с такой отчаянной надеждой, что сразу стало ясно: если тот не маг, а лишь шутки ради напялил фиолетовую мантию, то произойдет нечто страшное. Настолько запредельно кошмарное, что Нашествие Тьмы, да и сам Катаклизм покажутся невинными детскими шалостями.
– Маг. Самый настоящий, – подтвердил Гаэларих.
– Вот счастье-то! – возопил бритоголовый. – Помогите, высокородный, за ради Святой Веры! А мы уж отблагодарим, как сможем, у кого сколько есть, все карманы вывернем!
Остальные бритоголовые тоже подошли поближе, и кивали, подтверждая слова главаря. Вывернут, дескать, не поскупятся. Сказать, что лица у всех были встревоженные, – ничего не сказать.
– Рассказывайте, – вздохнул Гаэларих.
Выяснилось: молодые люди, в отличие от прочих собравшихся у ворот горожан, явились сюда не за богопротивными колдовскими декоктами, но движимые исключительно чувством патриотизма. Ну да, побросать камни в сторону резиденции мага, всего лишь в сторону, сами ж видите, высокородные, до дома-то и из пращи не докинешь, а лезть через магическую ограду дураков нет... Только бросили по первому камешку, и тут...
– И тут это свиномордие нам и говорит, грозно этак, – жаловался бритый, – не мужским, мол, делом занимаетесь, и мужчинами вам теперь не быть... Ну, типа, с женщинами не быть, не получится ничего, дескать...
– Ты, несчастный, ищешь магической помощи, и смеешь при том называть члена славного Братства магов свиномордием? – спросил Гаэларих, грозно сдвинув брови.
– Да нет же, высокородный, – запротестовал бритоголовый, – как можно... Мы ж не со зла, да и по одному камню всего и кинули... Ну... чтоб показать только... для порядку... Он ведь эрладиец вообще-то, маг наш, так мы ж понимаем: не виноват, родителей не выбирают... А свиномордие-то вон то, бронзовое, с нами заговорило.
И он указал пальцем на бронзовую голову горгульи, видневшуюся на воротах. Очевидно, в ней было смонтировано немудреное магическое устройство, позволяющее алхимику общаться с посетителями, не выходя из дома.
Обладатель желтой повязки продолжил свою скорбную повесть. Угрозу мага они поначалу всерьез не приняли... На словах. Бодрились, хорохорились друг перед другом. Но ни один камень через ограду больше не полетел. А тут, как на грех, девка мимо шлепала, известная в городе дурочка, – немая, и на голову не шибко сильная.
– Ну... ребята ее в кусты... Не насильничать, не подумайте, высокородные! Так, проверить только... Убедиться, значит, что ерунда всё полная...
Лицо у Хлады стало нехорошим. Пальцы наемницы нервно теребили рукоять кинжала, и она явно ждала лишь моего знака.
В общем, попробовали. Все по очереди. Не смог никто. Дурочка пошлепала дальше, не претерпев ни малейшего ущерба. А дурачки впали в черную тоску. Униженно извинялись перед «свиномордием», но бронзовая горгулья надменно молчала. И теперь, значит, на высокородного Гаэлариха вся надежда.
– Хорошо, я посмотрю, что можно сделать, – сказал мэтр магистр.
Бритоголовый возликовал и тут же ухватился за шнуровку своей мотни.
Маг остановил его брезгливым движением руки:
– Не надо! Магическому зрению ваши штаны не помеха! Однако вижу, что дело серьезное... Очень серьезное... Хо-хо, давненько не видал столь тяжкой магической дисфункции репродуктивных органов... Достаточно недолгого промедления, и хирургического вмешательства не избежать. Вам моя помощь будет стоить тридцать содаров, любезнейшие.
Немного подумал и добавил:
– Тридцать двойных содаров, разумеется.
Следующие минуты были наполнены скрипом кожи выворачиваемых карманов и кошельков, звоном монет и переводом туллов в содары по курсу. С арифметикой у молодых людей дело обстояло печально. А вот об их финансах такое сказать было нельзя, не погрешив против истины. Кто-то, прав был Калларье, весьма щедро вливал деньги в движение лигистов... Тридцать двойных золотых содаров составляют ни много, ни мало, – полторы тысячи имперских рэндов. За такую сумму в столице можно купить весьма доходное питейное заведение, пусть и не на главных улицах, но все же...
Молодые люди собрали требуемую сумму почти полностью.
– Двадцать семь двойных содаров и восемь туллов, высокородный! – главарь подобострастно протянул холщовую суму, набитую теперь не камнями. – Мы обязательно донесем остаток, не сомневайтесь, только скажите, где остановились... Только уж вылечите сразу, не откладывайте, за ради Святой Веры!
Интересно, как Гаэларих собирается их исцелить? Насколько я понимал, снятие подобного заклятия – работа индивидуальная, долгая и кропотливая, а тут чуть не два десятка клиентов сразу...
