Заинтриговал, однако... Если уж такие могущественные силы (причем каждая из них обычно блюдет свои собственные интересы) объединяются для какой-то затеи, то... То что же они затеяли, раздери меня псы Кронга? Опять решили попытать счастья, начав сообща новый великий поход на Темную Сторону? Едва ли, раны от предыдущего еще толком не затянулись... Да и к чему им тогда Хигарт? Всего лишь один лишний человек и один лишний боевой топор, пусть даже такие знаменитые...
Его светлейшество не стал томить меня долгим неведением.
– Все названные силы очень заинтересованы в поисках – и в находке, разумеется, – некоего древнего артефакта. Вернее, в поисках его составных частей, ибо как единое целое он в настоящий момент не существует.
Фи-и... Размечтался, думал, что-то действительно интересное. А господам магам всего лишь захотелось получить новую чудодейственную игрушку.
Демонстрировать показной интерес к тому, что ничуть меня не заинтересовало, я не стал, меньше знаешь – дольше живешь. Сказал епископу прямо:
– Беда в том, что я в поисках вашего артефакта никак не заинтересован. Есть же специалисты, профессиональные охотники за Небесными Кристаллами, за артефактами Древних, за старым оружием... Почему бы не обратиться к ним?
– Они занимаются мелочами. Детскими игрушками. А здесь речь идет о судьбах всего нашего мира, извини за высокопарность.
Не извиню... Не дождетесь, сайэр епископ.
* * *
...Стрелы падали градом – выпущенные не из луков, и не из арбалетов, и не из духовых трубок, которыми иногда пользуются синекожие дикари Уорлога... Метали стрелы – без помощи каких-либо механических приспособлений – кружащие в воздухе крылатые создания. Птицами назвать их язык не поворачивался: ни единого перышка, угловатые костистые тела, перепончатые кожистые крылья. Не знаю уж, каким способом, физическим или магическим, гнусные твари отстреливали свои «стрелы», – длинные и зазубренные костяные шипы. Но как-то отстреливали, и очень быстро, буквально на глазах, выращивали новые...
Бьерсард метался над головой с бешеной скоростью, почти невидимый, слившийся в размытое пятно, – не рука управляла топором, но он рукой. Обломки костяных стрел падали мне под ноги, цели не достигла ни одна... У остальных не было подобного оружия, способного создать непробиваемый щит. А обычные щиты и доспехи стрелы прошивали насквозь...
Оставалось одно – бежать, бежать со всех ног к лесу, искать спасение от зазубренной костяной смерти под сплошным покровом гигантских, непробиваемых крон вековых гевелей...
И мы бежали, хотя в лесных дебрях поджидали не менее поганые сюрпризы... Кажется, бегство в сторону врага называется наступлением?
Тогда мы наступали. Мы рвались к Тул-Багару...
...Бежавший рядом Кх׳наар не разминулся с очередной стрелой. Упал, попытался вскочить, пробитая навылет нога подломилась... Я подхватил его свободной рукой, потащил к спасительной стене деревьев, а над головой Бьерсард продолжал свою пляску, и удерживающая его рука уже не ощущалась, казалась чем-то чужим, инородным, по ошибке пришитым к моему телу...
Потом, уже в лесном полумраке, я смотрел, как распадается на глазах тело Кх׳наара – стрелы проклятых тварей оказались пропитаны магическим ядом – неизвестным, но чудовищным по своему действию... Кх׳наар был еще жив, он заживо разваливался на куски, и ему было очень больно, он дико кричал, пока оставалось чем кричать, а я – двадцатилетний мальчишка, надежда и лучший боец Храма – все никак не мог набраться решимости, пустить в ход Бьерсард и прекратить мучения...
Потом мы – все, кто уцелел – пошли вперед, по колено в крови, по трупам тех, кто пробовал заступить нам путь...
Мы рвались к Тул-Багару.
Мы спасали мир.
* * *
Давно и не мною замечено: если маг (или, хуже того, великий маг) подряжает простого смертного воина исполнить какое-либо опасное поручение в далеких и враждебных краях, – то речь всегда идет о спасении мира, не больше и не меньше.
Уверен, что мифический герой Элвес, о котором до сих пор спорят ученые мужи: жил он или нет на самом деле? – даже великий Элвес совершал свои прославленные подвиги не ради того, чтобы всего лишь добыть дарующие вечную юность яблоки для царя Гензекриса, или же для его супруги – пояс Владычицы нельфияд... Нет, наверняка древнему герою тоже напустили тумана: мир на грани гибели, не достанешь яблоки – и настанет всеобщий конец, а Владычица нельфияд – новая ипостась Темного Властелина, ясней ясного. Отчего-то маги и их сюзерены обожают объявлять Повелителями Зла и Врагами Рода Человеческого тех владык, чьи земли или артефакты им приглянулись...
Прошли века, прошли тысячелетия, – не изменилось ничего. Всё так же юные дурачки, только и умеющие хорошо махать мечом, верят магам и в очередной раз отправляются спасать мир...
А с меня хватит. Наспасался. Прошел по колено, – да что там, по уши в крови прошел к Тул-Багару, – и до сих пор не знаю, зачем совершил это, оставив за спиной гору трупов... Никаких чудодейственных артефактов в древней и необитаемой башне не нашлось. И мир, по большому счету, остался тем же. Наверное, был какой-то высокий смысл в том, чтобы над Тул-Багаром взвился вымпел с изображением пылающего факела, – не знаю, мне не объясняли... Не знаю и не хочу знать. Потому что тогда придется решать, придется взвешивать на невидимых весах собственной души: что мне дороже, пресловутый «высокий смысл» или погибшие друзья?
Не хочу. Не буду. Сами спасайте мир, а я уж тут, трактирным вышибалой... Бесплатная жратва, выпивка, крыша над головой опять же...
Примерно такими словами я и объяснил ситуацию сайэру епископу. К моему удивлению, разгневанным или раздосадованным он не выглядел. Выглядел безмерно усталым... Медленно произнес:
– Во многом ты прав... Хотя, как мне кажется, если бы с тобой до Тул-Багара добрался хоть один маг, всё могло быть совсем иначе. Линии Темной Силы ведь пересекаются в Тул-Багаре не просто так, не по капризу географии. Возможно, артефакт – сама башня, а ты не смог этого понять... Ты помнишь, каким был наш мир до Катаклизма? – неожиданно сменил он тему.
– Мне было тогда восемь лет. Что можно запомнить в этом возрасте?.. Помню дом, помню родителей, – и то смутно. А мир... Много ли мы знаем о мире в раннем детстве?
– Ну так посмотри.
Рука сайэра епископа вынырнула из складок сутаны, и я увидел не зажатое в ней оружие: всего лишь большой кристалл – прозрачный с фиолетовым отливом. Кристалл мерцал, переливался, затем из него вырвался расширяющийся конус света, уперся в стену, – и стены не стало. Теперь вместо нее я видел Лаар – с высоты даже не птичьего полета, но таким, каким он видится, наверное, из небесных чертогов Пресветлого Сеггера.
Это был совсем иной мир. Лишь отдаленно похожий... Я узнал знакомые очертания горных пиков Страны йордлингов, но за ними начиналась не выжженная каменистая пустыня, бесплодная и покрытая глубокими трещинами, – зеленела бескрайняя степь, и пересекали ее голубые линии рек, и паслись на их берегах бесчисленные стада каких-то животных...
