И костерок под наполненной сухими листьями медной чашей мы запалили вдвоем с наемницей.
* * *
– Протухло твое зелье, – сказал я уверенно. – Слишком старое, не подействует.
И в самом деле, сидим, сидим, дым нюхаем, – а толку никакого.
– Не спеши, – сказала Хлада. – Оно незаметно подкатывается... Просто сиди, говори со мной...
– О чем?
– Да о чем угодно... На что взгляд упадет.
Взгляд упал на топор.
– Вот Бьерсард, – сказал я. – Он острый.
– Дай посмотреть? – неожиданно сказала Хлада. – Я никогда не притрагивалась к нему... А он мне что-то напоминает.
– Не советую... Можно обжечь руку или остаться без пальцев...
Все-таки она протянула руку к Бьерсарду, а я почему-то не воспрепятствовал.
Хлада осторожно гладила рукоять – нежными, ласкающими движениями. И, странное дело, не обжигалась...
– Это очень древнее оружие, – сказала наемница, – и сделали его для женской руки...
Я хотел рассмеяться, но лишь закашлялся. Дым все-таки был достаточно едкий...
– Тебе ничего не напоминает его рукоять? А если наклонить ее так?
Я посмотрел на нее, и мне показалось, что глаза наемницы изменили цвет – из карих стали голубыми. Из-за дыма? Начало действовать зелье?
– Похож? – снова спросила наемница.
– Хм... И кто-то совсем недавно попрекал преподобного отца Каррери в том, что ему повсюду видятся... ну, в общем, то, что ты разглядела в Бьерсарде...
– Это оружие нельфияд, – сказала Хлада убежденно.
Нельфияды...
Легендарные девы-воительницы древности...
Странная раса, очень похожая на людей, но состоящая лишь из женщин... Они единственные из нелюдей могут рожать от браков с людьми (и не только с ними) потомство, способное к дальнейшему размножению. Но, хотя оплодотворить нельфияду способен хоть тролль, хоть эльф, хоть гном, – всегда рождаются не метисы, но лишь девочки-нельфияды. По старинной легенде, родившийся мальчик стал бы Погубителем Мира...
Считалось, что нельфияды под корень истреблены древними героями, Элвесом и его последователями. Но... Нельфияды отличались красотой, а герои тоже люди... В общем, представительницы этой расы до сих пор живут среди людей. Но последние анклавы, населенные лишь нельфиядами, давно уничтожены...
– Он принадлежал владычицам нельфияд и передавался от матери к дочери, – заговорила Хлада, и голос ее стал другим, выше и чище. – Он пил кровь врагов и дарил утехи любви. Сейчас я покажу тебе Танец Топора...
Она встала, держа Бьерсард в руках. Я удивился: когда наемница успела снять свою бригантину? – а потом перестал удивляться... Она повела плечами, и клочья рубашки просыпались на пол. Когда и куда исчезла остальная одежда, я не понял...
Золотые волосы взметнулись волной и рассыпались по плечам, голубые глаза сияли ярко-ярко...
Передо мной стояла не женщина – обнаженная нельфияда.
А потом она начала танцевать...
* * *
Мы лежали на траве рядышком, не в силах пошевельнуть ни рукой, ни ногой. Темнело в этих краях рано, и в небе над нами три луны выстроились равносторонним треугольником в окружении звезд, – что, как всем известно, предвещает разочарования, любовные неудачи и денежные потери, а если сдуру глянуть на этакую небесную комбинацию через левое плечо, – то и близкую насильственную смерть...
– Хлада...
– У?
– Ты там, под землей, мне говорила про Бьерсард, прежде...
– Не помню. Ничего не помню, – отрезала наемница, не дав мне договорить.
– Совсем ничего?.. Хм...
Врёт, наверное... Стесняется вспоминать, чем закончился ее танец с боевым топором.
– Помнить-то помню, да совсем другое... тут ведь каждому своё видится...
Я попытался повернуть голову – без успеха. Скосил глаза и увидел: рубаха наемницы, которую она на моих глазах разорвала в клочья, цела и невредима. И бригантина надета. В какой момент, интересно, наш реальный разговор сменился бредовыми видениями?
– А почему Афилей так медлил? Что ему помешало? Мы ведь проторчали внизу часа два, самое малое...
– Он вынес нас на воздух точно в срок. Иначе бы мы тут с тобой не разговаривали... Задохнулись бы.
– А-а-а...
Помолчали.
– Хлада...
– Ну чего?.. Давай поспим, а? После таких штучек обязательно отоспаться надо.
– Я хотел спросить про тебя и Афилея...
– Отстань, Хигарт!
Молчала, но не спала, судя по дыханию. Наконец заговорила сама:
– Ты ведь хотел спросить, что я в нем нашла?
– Ну... вроде...
– Сама не знаю... Он очень умный.
Оп... Никогда не знаешь, чем женщину привлечет мужчина, даже если этот мужчина – горный великан в шесть локтей ростом. Мне Афилей скрытых богатств разума не демонстрировал, да и трудно при его манере разговора – состоящего из коротких, словно обрубленных фраз. Впрочем, готов допустить, что уединяясь с Хладой на привалах и ночевках, он велеречив и остроумен.
– А еще ты хотел спросить, но едва ли когда-нибудь спросишь, – продолжала наемница, – может ли у нас что-то получиться? При этакой-то разнице в размерах?
– Да за кого ты меня принимаешь? – не совсем искренне возмутился я. – За школяра, мечтающего провертеть дырочку в потолке чужой спальни?
Она неожиданно сменила тему:
– Ты видел когда-нибудь, как растет гевелея?
– Ну.. видел, конечно...
– Ствол толстенный, кряжистый, и нижние сучья тоже могучие, толстые... А наверху веточки небольшие, тоненькие, нежные... Так ведь?
– Ну... да...
– Так вот, у горных великанов – всё наоборот.
Глава вторая. Цель ясна, поищем средство
В первые годы, даже десятилетия после так называемого Катаклизма фанатичные суеверия достигли своего пика. Возникали многочисленные культы героев, на деле никогда не существовавших, но якобы погибших, пытаясь «спасти мир»; и даже культы волшебных артефактов, якобы способных выполнить ту же задачу.
Й. М. Л. Фрикасс, «Темные Века: зарождение классового самосознания»
Поспать в эту ночь толком не удалось никому...
Ритуал Гаэларих совершал в одиночку, без помощников и свидетелей, – но остальным от того стало не легче: холм содрогался, темноту над его вершиной рассекали разноцветные вспышки, весьма похожие на молнии, вопреки обыкновению бьющие с земли в небо. И звук сопровождал те молнии соответствующий. Громообразный.
