Книга Аутодафе, страница 40. Автор книги Виктор Точинов, Александр Щеголев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Аутодафе»

Cтраница 40

– Здешние Браницкие?

– Нет, у них четыре рода с одной фамилией, но с разными гербами… Не белостокские Браницкие, а белоцерковские, в Киевской губернии всё происходило… Вернее, старый граф Сигизмунд, племянник коронного гетмана Франциска-Ксаверия… Не пожелал расстаться с полюбившейся с детства потехой… Так при нем Вербицкий и состоял с тех пор. А чем всё кончилось, не знаю, перевели меня в Польшу, в Варшаву…

При словах о недолгом периоде своей варшавской службы Кривошеин вздохнул мечтательно – не иначе, было, что вспомнить. Даня спросил:

– Скажите, Степан Мефодьевич, – разные ветви рода Браницких не слишком между собой ладили? В те времена?

– Да кто ж мне тогда докладывал-то? Да и сейчас пойди сунься к ним с такими расспросами…

– Надо будет – сунемся, – твердо пообещал Богдан. И поинтересовался, вспомнив разговор с жандармом:

– Сморгонские медведи чем-либо отличались от обычных? Кроме исключительного миролюбия?

– Не знаю, не приглядывался. Не знаю отчего, но строжайший циркуляр пришел из Синода – туши застреленных зверей сжигать немедленно. И сжигали, чтобы мясом или шкурой попользоваться – ни-ни… Разве что… Да, живучие зверюги оказались на редкость. Бывало, по три десятка пуль всаживали – а всё ворочается, встать пытается. Те из наших, кто с охотой дело имел, – на простых медведей, не сморгонских, – дивились, помню…

– А что с вожатыми их дальше стало?

– Кто за оружие сдуру хватался, пошли под суд да на каторгу… Ну а кто не сопротивлялся – тех, согласно указу, в Сибирь, на поселение, в разные губернии, от Урала до Сахалина. Не знаю уж, как они там прижились – от веку ведь, от пращуров одним и тем же промыслом кормились, ничего иного и не умели толком…

* * *

Выследить Вацлава Вербицкого удалось лишь спустя пять месяцев на маленьком хуторе под Слуцком. Оказался он действительно сыном старого знакомца титулярного советника Кривошеина. И – как считал Богдан – последним сморгонцем, продолжавшим старинный промысел после смерти старого графа Сигизмунда Браницкого, продолжавшим на свой страх и риск.

Сопротивления Богдан не ожидал и взял с собой для подмоги лишь небольшую команду – унтера и трех солдат из Корпуса внутренней стражи… Ошибся. Сопротивлялся Вербицкий отчаянно.

Выяснилось, что солдаты в КВС никудышные. «Одно название, а не солдаты», – думал Буланский, прижимаясь к холодной, усыпанной осенними листьями земле и глядя, как палят его помощники – стараясь высунуть из укрытия лишь кончик винтовочного ствола, не целясь, чуть ли не зажмуриваясь при выстреле. Утешало одно – противник тоже оказался отнюдь не призовым стрелком.

Сам Богдан в перестрелку не ввязывался, хоть и сжимал в руке браунинг – новую, этого года, модель с увеличенным калибром и удлиненным стволом. Совсем недавно сии смертоносные игрушки начали поступать на вооружение жандармского корпуса.

Данино оружие, кроме стандартной надписи «Моск. Стол. Полицiя», украшала дарственная гравировка – министр Плеве наградил за помощь в раскрытии группы боевиков-террористов. Была ли та группа полностью выдумана или измышления подпоручика Сильвестрова негаданно совпали с истиной, Буланский не имел понятия.

Стрелять в людей ему до сих пор не приходилось. Знал, что должен и сможет, но… Но какой-то липкий холодок внутри оставался. И сомнение: сумеет ли не промахнуться?

Сомнений не было в другом – вступить в дело придется. Иначе дурная перестрелка продолжится до сумерек, благо осталось недолго, посылать за помощью смысла нет… Солдатики расстреляют содержимое подсумков и наверняка упустят в темноте врага. Или случится чудо – поганое, ненужное чудо, – и шальная их пуля случайно угодит в цель.

А Вербицкого надо взять живым и только живым. Да и зверю его без нужды шкуру дырявить не стоит. Стоит вдумчиво разобраться с загадочным медведем.

Титулярный советник Кривошеин так никогда и не узнал, почему Десятое присутствие Синода требовало немедленно сжигать туши убитых сморгонских медведей – и неукоснительно следило за исполнением странного требования…

Есть тут какая-то тайна, загадка… Тайна даже от своих – и обладание ею вполне может поставить на куда более высокую ступень служебной лестницы. Вернее – ввести в куда более узкий круг посвященных. (Знакомство со статским советником Линевичем убедило Богдана: не всегда высокий чин есть гарантия полной информированности.) Даня Буланский был весьма предусмотрительным молодым человеком, без колебаний строившим грандиозные и далеко ведущие планы. Сейчас для воплощения этих планов предстояло подставить себя под пули… И он медлил. Впрочем, совсем недолго.

…Только отсюда, от задней стены осажденной сторожки, Даня понял, что выстрелы его соратников и Вербицкого звучат по-разному: трехлинейки вояк из КВС – сухо и резко, оружие медвежьего вожатого – раскатисто и гулко. Потом понял другое: обратил внимание и задумался об этом, чтоб хоть чуть-чуть оттянуть момент, когда надо будет нырнуть в небольшое незастекленное оконце…

«В руку… Или в ногу… А зверюга… Ладно, поверим Кривошеину, что сморгонские медведи совсем не хищные… Пора!»

Сунул браунинг за ремень, подпрыгнул – легко, каучуковым мячиком, вполне оправдывая псевдоним «Гимнаст», полученный во время внештатной агентской службы. Подтянулся – и рыбкой нырнул внутрь.

Вербицкий был низкорослым, седым, с изможденным лицом. Оружие в руках тщедушного владельца смотрелось громадным – стреляющая патронами с дымным порохом винтовка Бердана, десять лет назад снятая с вооружения.

Даня мягко спрыгнул на земляной пол. Ствол берданки, казалось, поворачивался к нему медленно-медленно… И так же медленно, тягуче Богдан выдергивал браунинг из-за пояса. Выстрелил – как и планировал, в плечо. Промах! В ответ берданка с грохотом выплюнула огромный клуб белого дыма. Всё внутри сжалось в ожидании резкой боли. Боль не пришла. Тоже промах. Второй раз он нажал на спуск, уже не целясь – да и не прицелиться было толком в затянувшем сторожку дыму. Результата выстрела не разглядеть, и некогда приглядываться – из угла с ревом надвигалась громадная туша. Мирные?! Не хищные?!

Сквозь дым, совсем рядом – оскаленная пасть. Выстрел. Второй. Третий. Четвертый… Вставшая на дыбки тварь надвигалась, пули лишь замедляли ее движение – словно дружеские толчки в грудь.

Подоспевшие стражники моментом вынесли плечами хлипкую дверь, ударили по зверю в упор из четырех стволов… Потом пустили в ход штыки. Лишь после этого всё закончилось.

– Не стоило горячку пороть, ваше благородие, – рассудительно говорил унтер с седыми, по моде времен Александра-Освободителя, бакенбардами. – Берданка-то у него однозарядная, пока бы новый патрон запихал… Могли не торопясь его, как на стрельбище…

Вербицкому девятимиллиметровая пуля браунинга разнесла левую сторону груди. Умер он мгновенно.

– Болтаешь много, Пришибеев, – процедил Богдан. Унтер не понял. Начал было:

– Киреевы мы, ваше… – осекся, натолкнувшись на яростный взгляд Буланского.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация