Мировой Свет померк. От краев гигантской чаши собирались тучи. Ветер усилился, смывая дневную жару. В воздухе закружились первые снежинки. Саад подошел к трупу смельчака, наклонился, чтобы поднять карабин. Пальцы мертвеца цепко держались за цевье. Саад рванул карабин на себя, подошвы его ботинок скользнули по кровавой жиже, а тяжело нагруженный рюкзак повлек М-агента назад. Ноги разъехались, и Саад опрокинулся на спину, крепко приложившись затылком…
Он очнулся от легкого прикосновения. Открыл глаза. Перед ним на корточках сидела давешняя девочка. Она смотрела на него внимательно и строго. В раскосых глазах было столько властности, что он немедленно поднялся. Сбросил лямки ненужного рюкзака. Огляделся. Ветер усилился. Снежинки слились в косые струи, что хлестали по изгаженной земле. Впрочем, Саада метель не интересовала. У него было задание. В этом нелепом поселении оставались еще живые, но не привлеченные к выполнению Миссии. Это непорядок. От живых, но не привлеченных толку меньше, чем от мертвых. У мертвых своя задача. Не привлеченные могут послужить помехой. А поскольку мертвых в поселении уже более чем достаточно, задание Саада заключалось в привлечении к Миссии еще живых. Так велела девочка в кухлянке. Саад кивнул ей и поднял труп стрелка. Карабин мешал Сааду, и он с хрустом вывернул винтовку из пальцев мертвого.
Субмарин-врач Таттл пересчитал мятые купюры. Хохотнул довольно, засунул их поглубже во внутренний карман. Хороший куш. Эти дуроломы-морпехи готовы были глотки рвать друг другу за каждую вонючую старуху, лишь бы она оказалась незаразной. Флотский устав Империи беспощаден: за распространение инфекции смертная казнь. На всех военных кораблях моряки платили судовым врачам за такие вот «медицинские освидетельствования», и только Таттл придумал продавать обследованных женщин с аукциона. Выдумка имела успех. Даже эти завшивленные полярные дикарки принесли субмарин-врачу полугодовое жалованье, что уж говорить о чистых белых женщинах в приморских деревнях Пандеи или в портовых городках острова Хаззалг?
Ладно, пока морпехи валяют дикарок в грязи, можно наведаться в хижину «избранниц». Есть там одна… В самом соку девка… С ней бы на свежих накрахмаленных простынях, но ничего – сойдут и блохастые шкуры. Он – врач, он знает, как обезопасить себя от разной дряни… А девка чистая и целая даже… Такую самому начальнику штаба группы флотов «Ц» преподнести не грех, но обойдется начштаба… Перетолчется, старая трухлявая шкура… Пусть покупает визгливых островитянок, жадных до звонкой имперской монеты…
Погода окончательно испортилась. Ветер дул с моря, полосуя зарядами снежной крупы. Таттл торопливо откинул олений полог на входе в землянку. Пошарил лучом фонаря. Они были здесь. «Избранницы». Все, кроме одной десятилетней девчонки. Сбежала, дура. Сейчас ее пользует какой-нибудь изголодавшийся по женскому телу морпех. Например, сержант Доррл, любитель малолеток. А могла бы услаждать самого командира лодки, цунами-коммандера Гогго Раллата – имперского аристократа в седьмом колене, редкостного ублюдка…
Фонарик подрагивал в руке возбужденного субмарин-врача. Луч прыгал по лицам девушек и женщин, а те смотрели на имперского военного медика без тени страха. А Таттл не видел ничего, кроме круглощекой девушки, которая сидела в самой середке, покоя на ладонях округлый предмет. Надо полагать – варварский горшок с каким-нибудь дерьмом. Субмарин-врач пригнулся, шагнул в землянку, зыркнул по сторонам. Пролаял на языке Внешнего Архипелага:
– А ну брысь, шлюхи! Освободите место!
Ни одна женщина-чучуни не шелохнулась, лишь Круглощекая поднялась и протянула горшок имперцу.
– Убери свое дерьмо, потаскушка…
Субмарин-врач замахнулся, чтобы выбить горшок из рук дикарки, но тут ее подружки разом вцепились в локти и комбинезон Таттла и в полном молчании повалили его на земляной пол. От неожиданности островитянин забыл, что он имперский морской офицер. Завизжал, забился, но чья-то грязная влажная ладонь мигом запечатала ему рот, а другие с неженской силой разорвали маскировочный комбинезон и китель под ним. Деловито поблескивая косыми глазками, Круглощекая наклонила над обнаженной грудью субмарин-врача горшок, который оказался вовсе не уродливым творением чучунских гончаров, как полагал высокомерный имперец.
Через несколько минут субмарин-врач Таттл вышел из хижины, на ходу запахивая китель. Навстречу ему из метельной мглы шагнул незнакомец в грязной матросской робе. Незнакомец держал на руках труп молодого чучуни, так ловко задушенного сержантом Доррлом. Таттл одобрительно покивал. Знаком велел внести труп в землянку. Терпеливо дождался, когда незнакомец вернется. Потом вытащил из кобуры длинноствольный «кобольд», зарядил сигнальной ракетой.
Зеленые иглы рассыпались над сгоревшим поселком чучуни. Морпехи мигом примчались на призыв офицера. Медленно выговаривая слова, субмарин-врач велел им проходить в хижину по одному. Морпехи подчинились, ведь послушание старшему по званию было у них в крови. Лишь косились недоуменно на чужака, который стоял рядом с имперским офицером как ни в чем не бывало. К чужаку присоединилась девчонка-чучуни в ободранной варварской шубенке. Девчонка взирала на морпехов так, словно она была военнослужащим величайшей Империи, а они – дикарками-потаскухами.
Недоумение морпехов несколько рассеялось, когда товарищи их стали возвращаться из хижины и молча становиться в строй. А тут еще из тундры подтянулись дикарки, которых морпехи только что всласть попользовали. Избитые и измученные женщины смотрели на своих палачей с ужасом и покорностью. Таттл и им велел заходить в хижину. Неужто господин субмарин-врач задумал еще какой-то аттракцион? Он известный выдумщик. Хотя чего тут выдумывать? Загнать шлюх в их логово да поджечь. Пора возвращаться на борт. Вон какая снеговерть началась! А ведь еще против встречки идти…
Изнасилованные женщины возвращались из хижины преображенными. Бестрепетно становились в один строй с морпехами. Это казалось странным.
Настала очередь сержанта Доррла. Он шагнул к хижине, однако замешкался. Оглянулся, пробормотал:
– Виноват, господин субмарин-врач, но… Таттл молча указал на него. К сержанту кинулись, затолкали в хижину. Кроме него, остались еще трое, кто не побывал в загадочной землянке. Они тоже попытались возроптать. И тогда на них бросились все, кроме субмарин-врача, чужака в матросской робе и девочки-чучуни в драной кухлянке.
Глава шестая
Над люком замигал зеленый огонек.
Птицелов нахлобучил каску, подхватил автомат, отлепил зад от жесткого сиденья. Его спутники сделали то же самое. Провонявший машинным маслом и горелой изоляцией десантный отсек самолета наполнился бряцаньем оружия и амуниции.
Восемь ребят в коричнево-зеленом камуфляже – все бывшие боевые гвардейцы. Каждый – на две головы выше Птицелова, у каждого в душе – затаенная ненависть к выродкам. Они были «аспидами» – бойцами сектора особого назначения из ведомства Оллу Фешта «Массаракш-2». «Аспидов» Фешт подбирал самолично из оставшихся не у дел ветеранов гвардии. Им предстояло отнять хлеб у сектора «Оперативного реагирования» старого Отдела «М». И с логикой вроде не поспоришь: давно нужно было отделить исследователей от бойцовых псов. Вот отделили – благодаря Оллу
