— Отставить! — скомандовал кто-то сухим, надтреснутым голосом.
— Утри сопли, рядовой, — посоветовал другой голос, тонкий, писклявый.
От удивления Ремина притихла, затаила дыхание, прислушалась. Диалог продолжился.
— Заткнулась, — сказал Надтреснутый.
— Давно бы так! — одобрил Писклявый. — В звездной пехоте сосунков не держат…
— А если это новая жертва Карлика? — спросил Надтреснутый.
— Жертва аборта она… — пробурчал Писклявый.
И захихикал.
Отсмеявшись, собеседники перешли на шепот, но Реми хорошо их слышала.
— А помнишь тех придурков, что в дренажный тоннель сунулись пять Карликов тому назад?
— Ага… Старатели с Марганцовки…
— Они… А как их, козлов, засосало в растворитель?
— Такое не забудешь… Живьем… Весь день орали как резаные…
— Да уж… не позавидуешь… Зато молодым жаброхватам хватило на достройку…
— Нашел чему радоваться… Свежее мясцо пропало… Давай хоть этим полакомимся…
— Поймать еще надо…
Реми зажала рот ладонями. Отступила в густую тень за расколотой «ретортой».
Из ближайшего прохода вышел человек. Один. В тусклом свечении умирающих рачков Ремина рассмотрела лишь то, что одет он в изодранную полевую форму звездной пехоты. На обшлагах поблескивали звездочки, нашитые треугольником. Офицер. Средний командный состав. Реми насмотрелась на них в Луна-сити. Правда, там они были бравые, подтянутые, чисто выбритые. Хорохорились перед ней. Строили глазки. Этот же напоминал подземное чудовище, густо заросшее волосней, которое, непонятно зачем, напялило офицерскую форму. Похрустывая босыми — босыми! — пятками по осколкам «лабораторной посуды», он прошел мимо Реми. Обдал ее тошнотворной вонью давно не мытого тела. И исчез в другом проходе. До Ремины донеслось:
— Бардак развели на борту…
— Чистоплюй… Ну и где она?..
— Потеряли, говорил же тебе… Опять будем лягух жрать…
— Да куда она денется…
Реми стиснула в кулаке остатки самообладания. Дождалась, когда затихнет в глубине пещерного штрека голос человекообразного, что разговаривал сам с собой, и на цыпочках двинулась в противоположную сторону. Теперь она нарочно выбрала самый темный проход. Шла, касаясь ладонью скользкой стены. Крабопауки и офицеры-людоеды мерещились ей на каждом шагу. И она не смогла сдержать вопль, когда наткнулась на что-то мягкое и теплое. Живое.
— Ну, чего орешь?! — пробурчал Скворцов. — Я же сказал тебе, жди меня в провале. Усвистала куда-то. Мачете бросила… Ищи тебя по всему подземелью…
— Эндрю, — всхлипнула Ремина. — Боже мой, Эндрю!
13
Скворцов ловил рыбу шляпой.
Чиркнет кремнием зажигалки, поднесет огонек к воде. Дождется, пока у поверхности появится полупрозрачное тельце с отчетливо видимой жемчужной нитью позвоночника внутри. Потом — рывок! Взмах! И вот уже у ног Реми трепещет скользкая рыбина.
И Ремина не зевала. Урча, словно кошка, потрошила рыбешку при помощи мачете, обрезала гребенчатые плавники, насаживала на иглу, позаимствованную у дружка-иглокожего. Скоро в пещере затеплится костер. Сухих водорослей надолго не хватит, но рыбка испечься успеет.
— Какая же она… — прошипела Реми, когда добыча в очередной раз выскользнула у нее из пальцев. — Как, извиняюсь, сопля…
— Чистый белок… — проговорил Скворцов, терпеливо ожидая, когда на огонек клюнет еще одна скользкобокая.
— Странно это как-то…
— Что именно, Реми?
— Чужая планета. Чужеродные белки. А мы лопаем.
— В самом деле. Странно, — согласился егерь. И в следующий миг — плюх! — молниеносным движением зачерпнул шляпой воду. — Держи!
— Странно? — переспросила Реми, двумя руками принимая водянистое тельце. — И все?
— Первым людям на Сирене приходилось питаться только привезенными продуктами. В основе всех организмов планеты были правосторонние аминокислоты… Ты знаешь, как это? Ну да, ты ведь мечтала написать книгу и нарисовать к ней обложку… В основе биологических организмов Земли — левосторонние аминокислоты. А здесь все было наоборот. То есть смертельно для человека…
— Я поняла, — вставила Реми.
— Но люди продолжали обживать Сирену. Через какое-то время отдел колониальных исследований обнаружил виды, которые обладали как правосторонними, так и левосторонними аминокислотами, представляешь?
— С трудом.
— Я тоже. А теперь почти вся биология здесь — на левосторонних аминокислотах, как на Земле. Даже та, что год назад оставалась правосторонней.
— Не может быть, Эндрю.
— И тем не менее. От вирусов и бактерий нам достается, а ведь раньше они были инертными по отношению к людям. Лаборатории днями и ночами работают, разрабатывают новые вакцины и «разгоняют» старые. Теперь мы используем планету, а планета воздает нам по счетам.
— Планета приспосабливается к людям? — спросила Реми.
Скворцов замялся.
— Рассуждать таким образом — не научно. Не хватает данных, чтобы построить какую-то убедительную теорию.
— В общем, ты что-то такое подозреваешь, но обсуждать не торопишься, дабы не выставиться дураком?
— Реми! — Скворцов скривился.
— Реми-Реми! — передразнила она егеря. — Это ведь сенсация, Эндрю! Но я не помню, чтобы хоть на одном новостном канале Земли прозвучало полслова о том, что у вас происходит! — Она прижала руки к груди. — Я, конечно, могла пропустить. Но все равно!
— Да какая сенсация? Давай не будем об этом сейчас!
— Почему? — Реми пожала плечами. — Дикие вы какие-то… Как акслы. Зашоренные. Слишком много табу.
Егерь ничего не ответил.
На другом конце подземного озера что-то с шумным всплеском ушло в воду. Ноги Скворцова по щиколотки захлестнула волна.
— Ч-черт!
Он отпрыгнул, швырнул мокрую шляпу Реми и стал расшнуровывать ботинки.
— Сирена меняется! — продолжала тем временем Ремина. — А у вас, колонистов, нет объяснения, почему это происходит! Да о чем я говорю… Тут и других тайн хватает… Вот зачем акслы останавливают свое развитие? Не знаешь, да?.. А откуда взялся в этих пещерах сумасшедший человек в офицерском мундире? Только не нужно говорить, что у меня были галлюцинации! Я его видела так же четко, как сейчас вижу тебя! Эндрю! Вы не знаете, что происходит ночью, во время этого Карлика! Сидите, как крысы в норах, дожидаетесь рассвета. Кстати, — она поглядела вверх, на слабо светящийся свод пещеры, — ночь наступила, и нам, кажется, никто не угрожает, кроме банды головорезов и хищных тварей… которых, по-моему, и днем полно.
