24
Провал в известняковом теле рифа был наполнен кристально чистой водой. Тяжелый навес из переплетенных коралловых ветвей прикрывал нерестилище от солнца, а построенная волонтерами стена дополняла естественную защиту — полукольцо слоистых скал, и заслоняла от ветра да постороннего взгляда. Утомленный жарой охранник-аксла дремал, прижав к груди духовую трубку. В воде плескались головастики — непоседливые и беззаботные.
Реми издалека услышала трели, которыми они переговаривались друг с другом.
Головастики… Размером с человеческого младенца каждый. Длинный хвост извивается и помогает плыть, крошечные ручонки и ножки с перепонками между пальцев не знают покоя. Две пары плавников на спине, точно крылья бабочки, чутко отзываются на изменения в токе вод. Детеныши аксл моргают черными-черными, без белков, глазами; люди им совершенно неинтересны.
Они играют на поверхности, они резвятся у самого дна: провал весьма глубок, метров на десять уходит вниз. Но дно видно как на ладони: каждый камешек, каждую улитку, каждую веточку водорослей видно. Пока это нерестилище — мир головастиков, и им хорошо, хоть и тесно: маленьких аксл не меньше пяти десятков.
— Знаете ли вы, что в естественных условиях выживает лишь одна десятая часть нереста?
Реми не знала. Реми глядела на головастиков, точно кошка на аквариумную рыбку. Реми почему-то до исступления хотелось подержать одного такого младенца на руках…
Аксла-охранник проснулся, задергал горловым мешком. Подбежал и встал за спиной у Кристо, будто учтивый подчиненный — за шефом.
— Благодаря заботе моих волонтеров, этот нерест не понесет потерь.
Магистр опустился на колено, похлопал ладонью по воде, и сразу несколько дюжин головастиков кинулись к поверхности. Принялись толкаться — ручками, ножками, хвостами и плавниками. Смотреть на эту младенческую конкуренцию было и смешно и дико.
Аксла-охранник подал Кристо пакет с «лягушачьим попкорном». Магистр набрал полную ладонь и жестом сеятеля отправил крупу из фитопланктона в воду.
— Как звезды дают жизнь всему сущему, — раздался его громкий шепот. — От большего — к меньшему, от полного — к пустому, от предельного — к бесконечному.
Теперь уже все детеныши собрались у поверхности, беззубые рты открывались и закрывались, шевелились мясистые языки, темные глаза глядели на магистра и сквозь него. Головастикам не хватало ума, чтобы постигнуть происходящее вне прозрачных вод нерестилища. И уж тем более они не могли понять, о чем ведет речь магистр ЮГ.
— Прими, прими, прими… Выполняя миссию, возложенную на меня… взращиваю я зерна разума и любви. Прими, прими, прими, — шептал Кристо. — От звезд к землям, от земли — в тварь, от меня — вам.
Человек отправлял в воду горсть за горстью. Головастики пировали.
На Ремину наговор Юнион Гэлакси навел откровенную скуку. В иное время она бы обязательно задалась целью вникнуть в глубокую символику этих слов. Но прежняя Реми осталась по другую сторону Хардегена. Реми сегодняшняя созрела в утробе Большого барьерного рифа и родилась, выбравшись из пещер на свет дневного солнца. Реми сегодняшняя с насмешкой глядела на Реми прежнюю.
С насмешкой и завистью.
«Господи! Только бы Семен не оплошал!.. Только бы папа́ прислал вертолет до этого жуткого Карлика!»
Она поглядела вверх. Золотистые лучи просачивались сквозь коралловую крону и резали сумрак на неравные части. Вездесущий криль кружился в свете, точно искры.
Как-то незаметно Кристо перешел от бормотания к членораздельной речи:
— В ночное время они уходят на глубину. Мы врезали в скалу воздушный колокол. Под ним крошки в безопасности. Но до следующего Карлика они должны «попробовать» поверхность. А еще через Карлик — сбросить хвосты и выйти к нам маленькими акслами.
Реми захотелось спросить, можно ли подержать одного малыша на руках. Она окликнула магистра, но задать вопрос не успела: в нерестилище вошел Скворцов.
— Эндрю! — взвизгнула Реми и кинулась ему на шею.
Кристо взирал на них со стороны, едва заметно улыбаясь. Как строгий, но справедливый отец. Аксла-охранник, что продолжал держаться за спиной шефа, вопросительно булькнул горловым мешком. Они не заметили, как особенно прыткий головастик, презрев границы нерестилища, подцепил ручонкой пакет с остатками фитопланктоновой крупы.
— Реми! — егерь бережно обнял свою подопечную. — Волей-неволей, но ты оказалась в атолле Алехандро! Наверное, тебе все-таки суждено было попасть сюда.
— Не говори так, — Реми усмехнулась. — Ты напомнил мне отца Аруха.
— Извини. Как ты здесь? — Он осмотрел Реми с головы до ног. — В камуфляже, загорелая. Коммандос! Честное слово!
— Хочу домой, — честно призналась Реми.
— А книга о волонтерах?
Реми поморщилась, украдкой поглядела на Кристо, прижала палец к губам. Если господин магистр услышит, что о волонтерах планировалась книга — настоящая книга, а не халтура какая-нибудь, — распятьем не отпугнешь потом.
Кристо кашлянул в кулак.
— Как там на тракте, Эндрю? Я беспокоюсь о Семене…
Скворцов подошел к магистру, пожал протянутую руку.
— Тревожно на тракте, — сказал он, понизив голос. — Симмонсы обложили все пути, что ведут в Персефону. Им помогают акслы из нереста Боголюбовых и Святодаровых. Поэтому бандитам известно о каждой тропинке. Колохра не мычит, не телится. Как долго я ни загорал на вершине пика Де Муэртэ, но ни одной вертушки так и не увидел. В небе только жаброхваты резвятся.
— А что насчет Семена? — забеспокоился магистр. — Мог он пройти через симмонсов?
— На аборигенов бандиты смотрят сквозь пальцы. Ну бредет земноводное по своим делам, с него и взятки гладки… — Скворцов призадумался. — Шанс есть, я полагаю. Да, есть.
Кристо несколько раз кивнул.
— Полагаешь, симмонсы способны пойти ва-банк? — спросил он.
— Ты ведь уверял, что здесь защитят дочь мистера Марвелла? — ответил Скворцов вопросом на вопрос.
— Всенепременно, — буркнул, глядя в сторону, Кристо.
— Ты же понимаешь, что они не смогут долго контролировать дороги, оставаясь не раскрытыми. Рано или поздно у симмонсов закончится терпение или запас осторожности, и они попытаются извлечь Реми из атолла.
Кристо хмыкнул и почесал высокий лоб.
— Эндрю! — окликнула егеря Реми. — А ты видел кого-то… ну, из тех…
— Я слышал голос Колбасинского, — Скворцов вздохнул. — И Жерех, кажется, снова в строю. Подлатали ему брюхо. Ну и Лазарус — само собой.
Реми передернуло.
— И еще, Реми. — Скворцов несколько секунд молчал, точно подыскивал нужные слова. — Я вернулся к той лагуне. Где мы… — он шумно сглотнул. — Где мы пришли в себя. Помнишь?
