А в это время иерарх Козо уже стоял на одном колене, тупой конец шокового копья он воткнул в решетку пола, а многогранник наконечника навел на летательный аппарат. Ухнул заряд, и на блистере агрессора появилась вмятина. Флаер качнул пилонами.
Бум! – выплеснула энергию пара его орудий, и третий солдат Козо, переломив перила, полетел на дно шахты.
– Шелли, сделай же что-нибудь! – вновь обозвался Мейда. Он уже не кричал, он глухо стонал, хватая ртом воздух, подобно вынутой из аквариума рыбе.
Но что мог сделать Шелли? В свое время он не овладел ручным оружием – поленился. Он не готовился к участию в ритуальных битвах Партии, подобно большинству благородных отпрысков. Да, в космические войнушки играл, – ему были интересны ракетные и лазерные дуэли на расстоянии мегаметров. Но чтобы целиться в кого-то из ядомета или шокового копья – никогда и ни за что!
Силуэт Алексиса Козо скрылся за плотной завесой из ледяной пыли. Плутонианский флаер снова качнулся, и Шелли понял, что старый воин опять попал в цель.
Шелли нащупал металлическое древко. Подхватил копье, уже не нужное погибшему солдату. Насколько он мог судить, оружие было заряжено и, более того, приведено в боеготовность.
Неумело навел наконечник на флаер и нашел дрожащими пальцами верньер активатора. Одновременно с Шелли вскинул копье несгибаемый Алексис Козо.
Раздался звонкий хлопок. Фонарь летательного аппарата раскололся на мириады осколков. Орудия флаера еще раз врезали по платформе… но это была уже агония. Блистающий «жук» поднялся над платформой, – им явно больше не управляли.
Шелли ощутил неожиданный азарт. Он вскочил на ноги, вскинул копье и принялся прицельно расстреливать окутанные фиолетовым маревом антигравы. Мимоходом заметил, что Козо упал лицом вниз, и что между лопаток у него курится внушительная воронка. Вертя большим пальцем верньер активатора, Шелли решил, будто воинственного иерарха сразил заряд, отразившийся от стены за их спинами, а точнее – от какой-то кристальной дорожки.
Ему было некогда об этом думать, – он добивал флаер.
Наконец, фиолетовое свечение одного из антигравов погасло. Флаер сейчас же потерял устойчивость, завертелся, словно юла, а затем нырнул вниз, чудом не сбив при этом засыпанную ледяным крошевом платформу. Прогремел взрыв, вдоль стен пронеслась ударная волна.
Шелли опустился на колени. Если бы не копье, на которое можно было опереться, то лежать бы ему лицом вниз в полуобморочном состоянии… А так он напомнил самому себе сошедшего с барельефа утомленного битвой героя времен Империи Лун Юпитерекса.
Огр Мейда на четвереньках подполз к телу Козо.
– Эх, Алексис… – выдохнул он с неподдельной горечью. – Я все видел, Шелли! – Белые после пережитого ужаса губы Инспектора были перекошены, в глазах пылало полоумное пламя. – Имей в виду – я все видел!
– Как мы с Козо сбили флаер? – не понял Шелли. Он мысленно продолжал жать на активатор: чувство реальности возвратилось к нему не в полной мере.
– Видел, как ты выстрелил Алексису в спину! – крикнул Мейда.
Шелли тряхнул головой. Он запутался в происходящем окончательно. Действительно ли нерадивый дед верит в свои слова или же попросту заигрался во врага семьи?
Сделав несколько сложных телодвижений, Мейда сумел подняться на ноги.
– Я сообщу, кому надо! – пообещал он, стыдливо прикрывая ладонью мокрое пятно внизу туники. – Негодный мальчишка! Грубиян и убийца!
Шелли опустил руки и огляделся. Солдаты из прайда Козо погибли. Брут лежал на ступенях, и было непонятно, жив он или увы… А вот массивная туша тирана Майи пришла в движение. Розовые глаза со снисходительным любопытством осмотрели Шелли.
– Ну и не повезло же тебе, благородный!
8
– Ты знаешь, что такое диюдарх?
Климентина не сразу поняла суть вопроса. Она глядела на остывающие в камине угли; угли были багровыми, как древние созвездия. Глаза застилала туманная поволока, продолжать беседу с дотошным дознавателем не было ни сил, ни желания.
– Не пей больше вина, Климентина.
Сабит Хенцели забрал кубок из ее вялой ладони.
– Диюдарх? – сонно пробормотала Климентина.
– Ты расслышала правильно.
В каминном зале не было никого, кроме них. Даже расторопные рабы Баттиста – и те покинули трапезную, после того как убрали со стола посуду.
– Я не знаю ничего о… диюдархе.
– Но ты уже слышала это слово?
Ничто не могло ускользнуть от внимания дознавателя Сопряжения. Ни слово, ни жест, ни даже взмах ресниц.
Диюдарх… Климентина провела по лицу ладонями, ощущая, как к онемевшим щекам возвращается чувствительность. Она помнила это отвратительное слово.
«Здесь… ночь… всегда… ночь… время диюдархов…»
Так сказал Ай-Оу во время последнего сеанса связи.
О, Ай-Оу! В какую историю ты угодил?
– Тебе, наверное, известно, – прайд Хенцели имеет сеть осведомителей. Были такие и в Пирамиде Тэгов.
– Мне ничего не известно… – повторила Климентина усталым голосом.
Хенцели вздохнул.
– Мы наблюдали за Ай-Оу. Мы, вообще-то, всегда присматриваем за… неординарными людьми. Вдвойне внимательно – за теми, кто ищет способ достичь звезд. А вдруг у кого-то действительно получится? А вдруг кому-то будет недоставать малого, и наша своевременная помощь придется к месту?
Дознаватель задумался; на четверть длины вытащил из ножен корд.
– Что-то было не так с этим достойным парнем, – проговорил он, любуясь отсветами на серо-голубом лезвии, – что-то отличало его от обычных… кгм… сумасшедших. Прости, Климентина. Кое-кто был склонен предположить, что энергия Солнца изменила работу мозга Ай-Оу. Случилось это во время полета, положившего начало вашей крепкой дружбе.
– Если ты все о нас знаешь, зачем тогда расспрашивал?
Дознаватель усмехнулся:
– Традиции существуют и в моем деле.
– И о диюдархе, похоже, ты знаешь больше, чем я, – заключила Климентина.
– Ай-Оу выходил на связь?
– Да.
– Откуда? С Тифэнии?
– Не знаю. Мне показалось… он был ближе.
– Так-так, – Хенцели потер подбородок, – так-так. В пространстве людей появляется человек, который полагает, будто способен путешествовать к звездам телепатически. После первого зондирования одной из планет Ахернара…
– Первого? – переспросила Климентина.
– Да, твой друг был частым гостем в системе Ахернара. – Хенцели перелил вино, оставшееся в кубке Климентины, в свой бокал и сделал большой глоток. Посуровел и принялся рассказывать: – После первого зондирования изменилось поведение Ай-Оу. Он перестал быть молодым человеком, преисполненным благородными качествами. Он превратился в нервное создание со скверным характером, склонное к эксгибиционизму и в поведении которого наблюдались явные признаки деградации и раздвоения личности. Каждый следующий мысленный полет становился более продолжительным; вскоре у Ай-Оу проявились способности, не свойственные людям. Возникло предположение, что на определенном этапе произошло замещение личности Ай-Оу психоэмоциональной матрицей разумного или близкого к разумности инопланетного существа.
