«Они не должны так себя вести!»
Климентина понимала, что беспечность ее похитителей была ненормальной. Вот только сердце надеялось, что она, словно героиня двухмерной кинопостановки, сможет улизнуть, прокравшись за спинами злодеев.
«Кто это?»
Похитители переговаривались вполголоса. До Климентины доносились обрывки фраз, и она поймала себя на том, что не всегда может понять их смысл. Слова унитарного языка Сопряжения были странным образом искажены, очень часто они шли в паре с выражениями на каком-то причудливом наречии, наверняка – секретном, внутрипрайдовом.
– …радужный след… – различила она. – …высокий ри-ри-ри… сырой башмак…
«Что это за люди? Зачем меня похитили?»
«Не нужно… ждать, когда о тебе вспомнят … чтобы узнать ответы… Беги!.. Долго не удержать…»
Климентина закусила губу и оттолкнулась от поверхности фасетки. К счастью, гравитация на заброшенной станции едва достигала «ноль пяти» от стандарта. Кто только выдумал этот стандарт? Единица – абсолютно некомфортная сила тяжести…
– …ионизированный газец… ри-ри-ри через левую ноздрю… – переговаривались за спиной бесфамильной, – …обтек предельный ри-ри…
Не распрямляя спины, побрела к краю купола – туда, где виднелась вертикальная щель примыкающего коридора.
Выяснила, что левая нога у нее босая, что ступня ободрана в кровь и наступать на нее больно до жгучих слез, что она потеряла шляпку (шляпка тоже пирамида как и платье?), что платье малахитового цвета теперь имеет совсем не тот парадный вид, который был накануне высадки на Трайтон.
Дышать было трудно, нос оказался забитым запекшейся кровью и землей. Пряди волос прилипли к расцарапанному лбу. Климентина толкала себя вперед, морщась от боли во всем теле и, в особенности, – в вывихнутой ноге. Она отчаянно пыталась идти быстрее, только каждый метр давался ценой невероятных усилий. Вслушиваясь в приглушенные голоса за спиной, она вновь и вновь поражалась сходству происходящего с ночным кошмаром. Она была крохотной букашкой. Букашка пыталась выбраться из воронки муравьиного льва, не вызвав осыпания песка.
«Ничего не бойся… Это Ай-Оу…»
– Ри-и-ри-ри-ри! – раздался удивленный вопль.
Климентина оглянулась. Первый похититель теперь стоял в полный рост и смотрел на нее. Было что-то знакомое в его фигуре, закутанной в темный плащ. Второй же ерзал, сидя на объемном заду: он тоже глядел ей вслед и при этом снимал с пояса нечто бесспорно смертоносное.
Она расплакалась. В сюрреалистическом пространстве перевернутого мира зазвучали хриплые рыдания потерявшей надежду женщины.
Справа полыхнуло зеленое пламя.
Лазер!
Это куда опасней мечей и мягкокорпусных ядометов. Лазерный луч настигает цель со скоростью света, разит бесшумно и зачастую совершенно безболезненно. Климентина вспомнила сцены из Партий, когда пораженные тепловым лазером люди двигались и предпринимали обдуманные действия, не замечая того, что сквозь них видно поле боя.
Луч отразился от фасетки и угодил в стальную палубу над ее головой. В воздухе заметались хлопья черной сажи, брызнули в стороны комья запекшейся земли. Климентина замерла, скованная ужасом; она была уверена, что в животе уже зияет дыра, и увиденный отсвет, – это блеск луча, прошившего ее навылет.
Бежать не имело смысла. Если не вторым, так третьим выстрелом незнакомец, которого она не знала и которому не причинила вреда или даже неудобства, поставит жирную точку в книге ее жизни.
Только что у нее был шанс спастись, но оказалось, – одного шанса недостаточно. Не следовало ждать от судьбы новой поблажки. Жизнь – не двухмерная кинопостановка.
Она повернулась к похитителям. Выставила перед собой руки в тщетной и наверняка жалко выглядевшей со стороны попытке защититься.
Похитители навели на нее остроконечные жезлы, сверкающие нелепой позолотой. Оба недостойных незнакомца стояли и улыбались, – спокойные и уверенные в том, что убить беспомощную женщину столь же легко, как смахнуть с одежды пылинку.
Тень накрыла Климентину, и хлопья сажи закружились в вихре. Со стороны коридора послышался напряженный гул, будто бы по соседству с «перевернутым миром» включился мощный генератор. Гул перерос в реактивный рев. Лица людей, нацеливших на Климентину лазерные жезлы (она вспомнила: такие называют «золотые кадуцеи»), исказились. На физиономии первого читалась ошеломленная растерянность, на лице второго – недвусмысленный испуг.
«У-у-у-у!» – заревело за ее плечами, и в тот же миг сбило с ног, растрепало волосы, швырнуло на середину ближайшей фасетки…
Климентина подняла голову: плотная туча мрачных опылителей поглотила обоих злодеев. Секунда – и лица незнакомцев превратились в шевелящиеся маски из бело-черных полосатых спинок, руки исчезли в живых перчатках, ощетинившихся слюдяными крылышками. Беззвучно (а может они и кричали?) похитители пропали за земляной кучей.
Очевидно, кто-то оставил семейство опылителей спящим в кластерном контейнере. Почуяв людей, насекомые-мутанты вышли из летаргии, а затем голодные, злые и одуревшие от долгого сна, вырвались на волю.
Шею обожгло, словно на нее плеснули кипящей водой. Климентина взвизгнула, чувствуя, как копошатся запутавшиеся в волосах рассерженные насекомые. Она вскочила на ноги, и не чувствуя боли в вывихнутой ступне, бросилась к коридору.
И сразу поняла, что выбраться из перевернутого купола, несмотря на мнимую пологость склона, будет не просто. На чистых фасетках она поскальзывалась, – их кривизна с каждым метром становилась все ощутимее; на фасетках, заполненных землей, ее норовили схватить за ноги и за платье торчащие из твердокаменных куч корни и ветви.
Опылители, рассеявшиеся было над телами незнакомцев, вновь сбились в плотную тучу. Громогласно жужжа, они помчали вдоль окружности купола. В их гуле слышалась потусторонняя, леденящая кровь злоба.
Освобождаясь от хватки которой уже по счету щетинистой лапы, Климентина заметила сквозь земляную корку защитный кожух служебной панели. Ломая ногти, принялась сдирать с него окаменелую грязь.
Опылители, ловко огибая свисающие древесные останки, мчали темной кометой на Климентину.
К счастью, панель оказалась действующей: мерцала подсветка старомодных прямоугольных клавиш. Разобрать что к чему было предельно просто. У Климентины на это ушло меньше мгновения.
Гул опылителей смешался с натужным воем тысяч сервоприводов. Фасетки биосферного купола пришли в движение, меняя угол наклона. Через образовавшиеся между ними просветы наружу, в пространство, хлынул воздух, увлекая за собой то, что находилось внутри купола.
Станция содрогнулась. Газовый выброс сместил конструкцию с устоявшейся орбиты. Нептунианская гроза отразилась в каскадах развернутых фасеток. Большое Темное Пятно жадно уставилось на скользящую над вечным штормом металлическую песчинку.
