Бесфамильный Константин отшатнулся, замотал головой от боли и удивления. Его безвольная пленница, его законная добыча выпустила когти!
Климентина метнулась в сторону и угодила в объятья бдительного Михаэля. Сбила большеголового с ног и сама рухнула на пол, оказавшись в его цепких и неожиданно сильных руках. Они покатились по теплому мрамору, словно пара потерявших связь с реальностью любовников.
Константин не стал терять время на «бесфамильную сестру». Он удобнее перехватил рукоять молота и бросился вперед: туда, где троих головорезов Михаэля рвало на куски страшное, нисколько не похожее на человека существо.
Эта тварь почуяла намерения Константина; Ай-Оу выпустил из рук (они казались такими слабыми и тщедушными!) изувеченную жертву и прыгнул внутрь ближайшей голограммы – только мелькнули голые пятки. Константин выругался: он тут же потерял безобразную пародию на человека из виду.
Глазные имплантаты сфокусировались на поверженных безымянных. Двое – не жильцы, третий – жить будет и даже сохранит себе руку… если только поднимет ее с пола и сейчас же положит в лед.
Двое головорезов из арьергарда разряжали кадуцеи в пустоту. Сверкали лазерные лучи, летела в стороны раскаленная мраморная крошка…
Константин заметил движение с противоположной стороны (ох, и прыток этот Ай-Оу Тэг… или то, чем он стал!) и метнулся навстречу стремительной тени. Врезался литой грудью в перепачканного сажей монстра и едва не рассмеялся: Ай-Оу Тэг кубарем отлетел прочь.
– Эй! Это за тобой мы гнались через всю систему? – весело спросил Константин, примеряясь для последнего удара. – Какой же ты красавчик! Красивее даже, чем я!
Ай-Оу вскочил на ноги. Точнее – на четвереньки. А еще точнее – на ноги и на руку. Движения его были молниеносны.
Прыгнул. Пронесся под ревущим молотом, вцепился в крутые плечи бесфамильного и, не открывая глаз, заглянул ему внутрь черепной коробки…
Он так хотел, чтобы эти мерзкие объективы выпрыгнули из воспаленных глазниц!
Константин ощутил на своих плечах сухие и тонкие, словно лапы насекомого, ручонки. К обезображенному шрамами лицу придвинулась так близко, будто собиралась поцеловать, восковая физиономия с перекошенными губами.
Константин ударил Ай-Оу головой. Услышал в момент соприкосновения, как хрустнули лицевые кости Тэга. Затем – коленом в живот. На пол его! Рукоятью молота – поперек спины!
– У меня удалены лобные доли мозга! А вместо черепа – титановый контейнер со стенками в палец толщиной! – пояснил Константин оглушенному уродцу. – На меня твоя… магия! – твоя магия не действует!
Ай-Оу снова принял стойку диюдарха. Но на этот раз половина прыти молодого Тэга куда-то делась. Константин улыбнулся с неподдельным сочувствием.
Климентина (она до последней секунды продолжала биться в объятиях Михаэля) вдруг обмякла. Большеголовый тут же подмял женщину под себя, вывернул за спину расслабленные руки. И тогда Климентина закричала. Боль, скорбь, ужас – все смешалось в этом крике, и невидимый свод над площадью задрожал.
Молот Константина взлетел и опустился сверхчеловеку и насекомому на спину – на ложбинку между лопатками, на костистую дорожку позвоночника.
– Ай-О-о-о-о-у! – взвыла Климентина.
Ай-Оу врезался лицом в пол. Вытянул в стороны тонкие руки и ноги. Как никогда он походил на насекомое, угодившее под чей-то каблук.
– Ай-О-о-о-у! – молила Климентина. – Пожалуйста, не надо-о-о!
Ай-Оу закашлялся и приоткрыл глаза.
– Моя… Климентина… – прошептали испачканные кровью губы.
Космос был перед ним как на ладони.
Здесь ничего не изменилось. По-прежнему испускали тревожные флуктуации осевшие в гало Млечного Пути Надзиратели. Сиял галактический маяк планеты диюдархов, насекомые не теряли надежду заманить в ловушку очередного незадачливого телепата. Нет, во второй раз он не попадется к ним в лапы. На фоне черного бархата безжизненных пространств едва заметно теплились светлячки цивилизаций-ровесниц. Светлячков было много, очень много.
Если приблизить один к себе… Если потянуться к нему мыслью…
Следующий удар превратил голову Ай-Оу Тэга в бесформенную массу.
– Партия! – воскликнул Константин.
Климентина умолкла. Замерла, – в один миг для нее перестала существовать унизительная хватка Михаэля, померкло кровавое свечение голограмм, а звуки слились в монотонное бормотание на грани слышимости. Она безмолвно ловила открытым ртом воздух, ощущая, как внутри умирает что-то… Что-то важное. Что-то, что жило вместе с ней, и чему она никогда не придавала значения. До сего момента. Она ощущала, как внутри образуется гулкая пустота. Пустота, более убийственная, чем космический вакуум.
Суматошно возился Михаэль. Не отпуская обмякшую Климентину, он пытался достать из-за пояса нож.
Ай-Оу – самый загадочный и самый опасный тип из проклятой четверки зарвавшихся юнцов – мертв! Михаэль вытянул голову: да-да-да! Мертв! Их миссия близка к блестящему завершению. И еще – безымянным больше не нужны заложники. Бесфамильная девчонка и так доставила предостаточно хлопот…
Но нож никак не вынимался из ножен, и Михаэль пришел в ярость:
– Ри-ри-ри! Заберите ее и вскройте горло! – приказал он безымянным.
Двое уцелевших головорезов кинулись выполнять приказ. Бесфамильная никак не отреагировала на их приближение.
– Эй! Стоять! – Константин взмахнул окровавленным молотом. – Девчонка – моя!
– Ри-ри-ри… – изумленно прохрипел первый головорез. Зашипело и засмердело жженым. В груди безымянного возникла дыра шириной в кулак. Головорез выдохнул облачко сизого дыма и рухнул, так ничего не поняв.
Михаэль зарычал, уперся ногами в мрамор пола; рванулся вверх, не забыв подхватить и Климентину… Пока он поднимался, и второй подельник забился в конвульсиях.
Сквозь ближайшую проекцию просматривались два размытых силуэта. Михаэль прищурился: так и есть – у одного в руках кадуцей, у второго – меч. За спиной раздались тяжелые шаги, – верный Константин встал бок о бок с большеголовым.
– Ри-ри-ри! – проговорил Михаэль. – Счастлив, благородные! Вас не придется разыскивать среди руин. Вы явились сами! – Он рывком выхватил нож и прикоснулся лезвием к горлу Климентины.
Голограмма затрепетала: Шелли и Брут вышли за пределы световой маскировки. Вид благородных был жалок. Оба – чернее ночи от сажи, оба – в лохмотьях. И в то же время на их лицах было пугающее спокойствие. А в поблескивающих глазах читалось безразличие к смерти: к своей смерти, к смерти врагов…
– Сложите оружие и отойдите от Климентины! – потребовал Шелли глухим голосом.
Михаэль смерил друзей оценивающим взглядом. Лезвием ножа приподнял безразличной Климентине подбородок. Когда он заговорил, голос его дрожал:
