– Все было бы по-другому! Не так! Абсолютно! Слово благородного!
– Слово… благородного… – Она усмехнулась. Но Шелли показалось, будто по ее щекам текут слезы. Впрочем, качество голограммы не позволяло быть в этом уверенным. – Что ж! Хорошо… Я четко поняла, что место мое – здесь, на Пангее. Я нахожусь среди друзей и единомышленников. Каждый день – каждый, Шелли! – приносит нам открытия. Моя жизнь не пройдет бесцельно, если я останусь… Останусь здесь… Ты должен понять… Я хочу… хочу попрощаться. Прощай!
– Климентина! Я улажу дела на Трайтоне и сразу – ты слышишь? – сразу вылечу на Пангею. Мы еще раз все обсудим, Климентина! Я не прощаюсь с тобой! Я не позволю себе потерять тебя снова!
Климентина прервала связь.
Шелли шумно выдохнул, возвращаясь в реальность тесного салона и окружающих его спин.
К запястью прикоснулись теплые пальцы.
– Ты на самом деле тот самый Шелли? – спросила тучная немолодая женщина в одеждах административного работника торгового сектора. Говорила она густым, обволакивающим голосом, который был таким же теплым, как и ее руки.
Пришлось признаться:
– Действительно. Айвен Шелли.
– Ну, если ты не врешь… Мы с девочками согласны стать твоими содержанками, благородный! – заявила торговка со смехом. Две юные рабыни с готовностью захихикали следом за хозяйкой.
– Внимание! Это информация для благородных, не для рабов! О благородные! Свежие новости пришли только что с Пангеи, где работает миссия палеопланетологов под руководством иерарха Контона…
В центральной галерее Пирамиды Мейды звучала речь популярного оратора Трайтонского информационного агентства.
Шелли сердито одернул на себе камзол. И здесь – Пангея! Куда ему деться от этой Пангеи? И от мыслей о Климентине…
– Лью Контон опять огорошил Сопряжение! Иерарх высказал предположение, что в Великих Пирамидах, открытых на Пангее, на самом деле никто не жил. Что эти Пирамиды – комплексы смерти, некрополи, предназначенные для погребения иерархов, их близких, а также слуг и рабов прайда. Иерарх Контон отметил: у древних протолюдей существовал некротический культ, наподобие распространенного на Плутонии культа Девы Смерти. Напомним, что недавно Лью Контон утверждал обратное, доказывая, будто он открыл резиденцию первых прайдов. Комитет по науке и образованию Пермидиона прямо-таки в растерянности! Каждые сидерические сутки с Пангеи сваливается ворох противоречивых сведений…
Шелли прошел мимо зарешеченных окошек тотализатора. Недавно здесь принимали ставки на участвующих в Партии. Толкались обыватели, звенели монеты, звучала ругань и вопли проигравшихся в дым…
Партия больше не существует. Ее кровавая эпоха канула в прошлое. И он – Шелли – так или иначе, приложил к этому руку. Есть чем гордиться! А эксперты, которые утверждают, будто из-за перенаселения грядет голод, – все они не правы…
Куда вероятнее, что косное Сопряжение ждут перемены.
– О благородные! Трайтонскому информационному агентству удалось связаться с главой прайдов Сэтана, с самым авторитетным астрофизиком Сопряжения Планет – Прискином, иерархом Гиперионским, – продолжил читать свиток оратор. – Нашего репортера интересовало, как именно будут развиваться взаимоотношения внутри пары Солнце–Юпитерекс. Останется ли новая звезда на прежней орбите? Или оба светила станут обращаться вокруг общего центра масс, нарушив тем самым механику движения планет всей системы Солнца? Существует ли, наконец, угроза целостности Сопряжения? Иерарх Прискин ответил, что его служащие и рабы ведут непрерывное наблюдение за Юпитерексом, и в ближайшее время, на основе полученных данных, он сформулирует гипотезу. В общем, его ответ звучал, как… – Галерею огласил яростный звон. Шелли поднял глаза к стрельчатому своду, под которым проецировались стереоэкраны, и увидел, что оратор неистово стучит молотком в медный таз…
Шелли были известны и другие новости. Пермидион стремился отсрочить их появление в информационных сетях как можно дольше. В Совете остерегались всеобщей истерии и «охоты на ведьм».
Необозримые пространства по ту сторону от Солнца обитаемы! Их жители враждебны по отношению к Сопряжению! Закаленные воины, не носящие имен, свободно перемещаются в мире людей. Маскируясь под добропорядочных граждан, ничем себя не выдавая, они наносят удары по благородным, чья деятельность, по мнению безымянных лидеров, может спровоцировать вмешательство Надзирателей. То есть по кому угодно.
«Экскалибур» и «Дюрандаль» в сопровождении огромного базового корабля, дюжины других крейсеров и кораблей обеспечения передислоцированы в околосолнечное пространство. Об этом тоже стараются не говорить во всеуслышание. Пермидион отсрочил вторжение в «потусторонье», однако переговоры с безымянными планирует вести с позиции силы.
Шелли подошел к дверям зала для аудиенций. Из боковой ниши выскользнул молодой раб. Поклонился и зацокал языком, вопросительно глядя на благородного.
– Айвен Шелли к Огру Мейде, – ответил на немой вопрос раба Шелли.
– Могу я узнать цель вашего визита, благородный, чтобы как следует доложить хозяину?
– Цель – интересы Сопряжения, личные интересы, – сообщил, не раздумывая, Шелли.
Раб кивнул и отступил к дверям. Через миг под правым виском у него что-то завибрировало. Шелли понял, что раб получил ответ от секретаря Мейды.
– Прошу, благородный!
Двери распахнулись, обдав Шелли ветерком с запахом лимонной цедры и свежего чая. Раб поклонился и вновь скрылся в нише.
Шелли вошел в приемную дедушки Огра. Кланяться не стал, поцокал языком. Опустился в кресло, стоявшее напротив стола, за которым возился со свитками Огр Мейда.
– Как возмужал!.. – Упитанный старик с моложавым лицом отодвинул свитки и стал пристально разглядывать Шелли. – А сколько седины!..
В свою очередь Шелли не отводил глаз от нерадивого деда. За маской бесконечно уверенного в своей правоте трайтонского божка угадывалась тревога.
Открылась боковая дверь. Бесшумно ступая босыми ногами по толстому ковру, вошла девочка-рабыня. Перед собой она несла бронзовый поднос с чайным прибором.
– Не стоит! – Шелли отказался от предложенной пиалы. – У меня нет времени на чайные церемонии!
– Не подозреваешь ли ты, что я собрался тебя отравить? – насмешливо спросил Мейда.
– Меня уже травили, – пожал плечами Шелли. – Нейронным активатором. И Климентину тоже травили, только чем-то другим.
– Какие ужасы ты мне рассказываешь! Перед обедом! Нейронный активатор – это, наверное, жутко больно?
– Чудовищно больно.
Мейда рассмеялся. От удовольствия постучал ладонью по крышке стола, едва не опрокинув на пол чайник с заваркой.
– Ну, так уж и быть! – сказал он, отсмеявшись. – И у меня нет желания тратить время, бастард Шелли. Ты сказал, что печешься об интересах Сопряжения. Итак, я слушаю. Ну же!
