Америка практически стала огромным концентрационным лагерем. Кстати, и настоящих лагерей теперь там тоже хватает. В особых зонах из вэлферников, уголовников и прочего человеческого мусора рейнджеры Форт-Брэга выковывают «солдат для внешних операций». Одноразовых штурмовиков, предназначенных для создания первой волны оккупационных войск.
Куда деваются неспособные держать оружие и прочие «лишние»? Судя по разведданным, их свозят в Техас. Самый большой штат, где так легко потеряться. Там и теряются, ежедневно исчезая в зданиях промышленного типа, сотни людей.
Но главная угроза для России не экспедиционный корпус. Калифорний-двести пятьдесят два. Начинка ядерных бомб и боеголовок ракет. Металл Армагеддона. Как же они научились его получать в таких количествах?
– Что вы по этому поводу думаете, Александр Владимирович?
За словами Ильи Юрьевича скрыт другой вопрос:
– Какой у нас есть выход?
– Вижу два варианта. Первый: ракетно-ядерный удар по реактору и хранилищам специальных изделий. Второй: отправка диверсионных групп, имеющих целью те же объекты.
Прочитав мысли, дополняю ответ:
– Конечно, лучшим вариантом был бы мой личный визит. Альфой, прошедшим седьмую фазу. Но совершенно не уверен, что в этом состоянии мне будет дело до земных проблем. Поймите правильно, товарищ генерал-полковник – я не отказываюсь. Просто закономерно опасаюсь, что все человеческое сгорит еще на подходе к реактору, при нейтрализации внешнего кольца охраны.
– Я понимаю, Александр Владимирович. И вижу, чего вам стоила наша успешная работа за последнюю неделю.
Устало вздохнув, потерев ладонями лицо, начальник подводит итог:
– Надо ехать в Кремль. Плохо, что я не в самой лучшей сейчас форме.
Ну, это как раз не проблема.
В следующую секунду он расслабленно оседает в кресле.
Пять минут восстанавливающего сна роли не сыграют, особенно для подготовки к определяющему судьбу страны разговору.
По истечении назначенного времени начальник открывает глаза. Взор очень быстро проясняется. Предупреждаю возмущение:
– Илья Юрьевич, приношу извинения, но так было надо.
Он оценивает свое отличное самочувствие:
– Сколько я спал?
– Ровно пять минут.
– Альфа, мне иногда кажется, что для вас люди, как игрушки.
– Нет. Для меня люди – именно люди.
Короткая пауза:
– Да. Вы правы. Извините. Заработался.
Киваю:
– Ничего страшного. Поверьте – иногда и сам не рад.
Вполне бодро поднявшись из кресла, генерал-полковник подводит итог:
– Умываюсь и еду.
Чуть помедлив, заканчивает:
– Спасибо.
* * *
Ночью я стремительно вернулся в человеческое тело. Что-то было не так… И в следующую секунду понимаю: что.
Слегка вздрагивая, рядом тихонечко плачет Лара. Изо всех сил сдерживаясь, не давая волю рвущемуся из души горю.
– Ну что ты, моя любимая?
Простые слова и обнявшие ее худые руки прорывают плотину. Она теперь горько рыдает на моей груди. И в каждом судорожном всхлипе, в каждой отчаянной слезинке звучит одно слово. Страшное и беспощадное. «Никогда»…
Нам не суждено простое человеческое счастье. Не будет совместной жизни, полных уюта вечеров, наполненных любовью ночей. Бесед о работе и планов на будущее, веселых праздников, мелких бытовых огорчений. Эти зимние дни – последнее, что у нас осталось.
– Я так хотела… чтобы ты… хотя бы до дня рождения…
Оцениваю небогатый запас сил. Нет, до дня рождения Лары уже точно не дотяну.
Мне нечем утешить любимую. И убирать отчаяние, используя возможности Альфы, тоже не стоит. Пусть выплачется. Ей станет легче. Наверное.
* * *
– А что это за тип реакторов – «РБМК»?
Вот это вопросик! И задавать его должен никак не «зубр» отечественной ядерной энергетики, доктор наук, академик и профессор, прошедший все ступени от должности старшего инженера управления реактором до ведущего специалиста в области конструирования малых реакторов для АПЛ.
И как ему теперь объяснить, что на чертежах с английскими надписями изображен агрегат, чрезвычайно напоминающий творение академика Александрова?
Конечно, я не великий спец в атомных реакторах. Мои знания в основном относятся к гораздо более компактным и, так сказать, одноразовым устройствам, использующим энергию деления и синтеза ядер. Но инженеру советской школы уловить основные принципы работы и общее строение атомной машинерии проблем не составило. Особенно, если интерес подогрет детальным описанием катастрофы на Чернобыльской АЭС.
Возвращаюсь к теме. Как я себе представлял высокопоточный исследовательский реактор HFIR? Активная зона в виде куба со стороной около полуметра, три десятка топливных сборок с ураном-двести тридцать пять, система бериллиевых отражателей. Центральная полость – та самая нейтронная ловушка, где проходят чудеса трансмутаций. Немного легкой воды в качестве замедлителя нейтронов. Как говорят у нас в тундре: «Однако, все».
Что на чертежах и фотографиях?
Не побоюсь этого слова, махина диаметром за двадцать и высотой двадцать пять метров в специальной многократно экранированной шахте. Полторы тысячи каналов под топливные сборки, нейтронная ловушка в каждой. Плиты биологической защиты по три метра толщиной. Сложная система водяного охлаждения. Первый контур на легкой воде. И верх совпадения – агрегат для перезарядки, неотличимый от разгрузочно-загрузочной машины (РЗМ) того же РБМК-1000.
От мыслей возвращаюсь к приглашенному на сверхсекретную консультацию ученому. Удачно всплыло в памяти научное название агрегата:
– Канальный водографитовый реактор с неперегружаемыми каналами.
Вроде произнес все правильно, но воззрился товарищ на меня с нескрываемым изумлением.
Похоже, я напоролся на различие в развитии миров. Может, у них и Чернобыля не было?
Как выяснилось, не было. То есть, заштатный городишко на Украине присутствует, но без пугающей славы ядерной катастрофы. Вообще в европейской части СССР атомные электростанции не возводились – Сибирь большая. Потери на передаче электроэнергии, строительство дополнительной инфраструктуры – все было принесено в угоду главному. Безопасности.
Не было и относительно легко изготовляемых РБМК. Советским научным сообществом энергетиков-ядерщиков предпочтение единогласно отдано надежным и технологически отработанным корпусным водо-водяным типа ВВЭР, которые производит расположенный там же в Сибири специализированный завод.
Так, это понятно. Возвращаемся к основной теме беседы. В принципе, сложного ничего не вижу, термины ясны. За исключением: что скрывается под наименованием «теллар»? Особый сплав с бериллием?
