Тем удивительнее мне было, что вход в эту пещеру Али-Бабы охранялся лишь единственным стражником, стоящим перед дверью без всякого замка (похоже, их тут еще не придумали), «запечатанный» печаткой-перстнем Леокая. Шо называется, приходи кто хочешь, бери что хочешь… По мне, так каждый, побывавший здесь хоть раз, обязательно захочет вернуться и втихаря набить карманы, и ни страж, ни веревочка, пропущенная между скобок на двери и косяке и скрепленная комком воска, преградой жадности не станут. Может, я чего-то не понимал в менталитете местных, а может, Леокай был не так прост, и сокровищница была набита тайными ловушками… Кто знает?
Дав нам поглазеть и потискать сокровища минут десять-пятнадцать, дедушка Леокай наконец соблаговолил вернуть нас из волшебного сна в суровую реальность и велел следовать за собой.
Оценить, насколько крута вещь, ради которой мы пришли сюда, можно было хотя бы потому, что, в отличие от сундуков с золотом, бронзой и каменьями, она хранилась в отдельной запечатанной еще одной печатью Царя Царей комнатушке, где-то в самом дальнем углу сокровищницы.
Судя по слою пыли, открывали сей «спецфонд» нечасто. Стоило нам войти, как огромные клубы ее взмыли в воздух, заставив нас всех расчихаться. Но когда в тусклом свете факела мелькнул знакомый блеск, я понял, что оно того стоило. Потому что это было… Впрочем, лучше не забегать вперед, а вернуться на пару дней назад, к тому времени, когда принесенное нам с Леокаем пиво еще не было допито…
Вот так вот…А вы, дедушка, сами-то не из попаданцев будете? Уж больно высокий у вас уровень политической культуры, сиречь цинизма и хитрожопости, – мелькнуло у меня в голове. Захотелось даже рявкнуть: «Колись, сука», на родном русском, или что-то похожее, на почти повсеместно известном в моем мире английском, которого я, впрочем, все равно не знал.
Но вот не тянул Леокай на попаданца. Чуть раскосые, такие же, как у Лга’нхи, но чем-то неуловимо отличающиеся от моих, глаза и светлосоломенная шевелюра. Достаточно редкое сочетание в моем мире, и почти норма у местных. Можно сменить имя, научиться говорить на другом языке… даже привычки тела можно изменить, чтобы там не думал себе Леокай. Но вот такие глаза не подделаешь. Так что никаких выкриков с места на иностранных языках, потом замучаюсь объясняться, что это было.
– Ну тут ведь это… в смысле. Я ведь не того… – не вынеся пристального взгляда дедушки, я начал бормотать первое попавшееся, что пришло мне на ум. – Я ведь так – иду себе, никого не трогаю. Прохожий я!
Шо называется – «Упс», кажется, сказал что-то умное. Дедушка не стал задавать новых вопросов, а о чем-то задумался, и очень надолго. А я прильнул к пиву, не желая прерывать его глубокомысленного молчания, заодно пытаясь сообразить, чего же я сказал? Собственно говоря, я тут и правда чужак-странник, абсолютно новая концепция для этого мира. Пришел, набедокурил и слинял до того, как начали бить. Не нужно поддерживать репутацию, не нужно заботиться о долгах и обязанностях. Слово «проходимец» – не мое изобретение. Им мудрый народ отметил таких вот, как я.
– Вот, значит, как… – прервал свое мудрое молчание дедушка этими, не менее мудрыми словами. – Прохожий… «прохожий». – Он покатал это слово на языке. – Наверное, ты всегда был прохожим. Даже у степняков. Иначе бы не выжил, когда погибло все племя.
(…М-да, умеет дедушка сказать обидное. Но ведь подметил точно.)
– Ты интересный человек, – хитро глянул на меня, словно бы я был алмазом в руках дикаря, готового обменять его на связку стеклянных бус… или этаким экзотическим павлином, которого велено подать к царскому столу, решив предварительно вопрос, в каком виде он наиболее вкусен. И, ясное дело, мне это очень не понравилось. – Расскажи как мне про Иратуг, – продолжил он, вдруг резко меняя тему.
Я рассказал. Чай, не в первый раз. Мы тут на каждом углу кричали, какая кака этот Иратуг, и особенно его убогое поросячество царек царьков Виксай. Как они там, извращенцы этакие, публично срут на Законы Гостеприимства и Кодексом пяти Добродетелей подтираются. Варят к тому же поганое пиво, а женщины у них сплошь усатые и плоскогрудые. А еще… В подобных рассказах я достиг такого совершенства, что как-то раз, на пиру, чуть не собрал армию добровольцев, готовых немедленно идти бить морды всем иратугцам, начиная с Виксая и заканчивая последним пастухом. Правда, наутро, когда был намечен сбор войск, под мои знамена никто не встал… включая меня, валявшегося в тот момент с жутким похмельем.
Леокай терпеливо выслушал мою официально-художественную версию, потом начал задавать вопросы, да такие правильные и точные, что как я ни изворачивался, а как-то вот вдруг взял, да и рассказал ему правду… ну ясное дело, малость приврав. Потому как признаваться, что я такое убожество, что не могу даже какого-то там Накая заколдовать, имея в руках его подробное изображение, было совсем уж не с руки.
Не знаю, поверил ли Царь Царей в последние бастионы моего шаманского авторитета или нет, но вот насчет моей угрозы верблюдомышем и особенно «разрешения» не повиноваться приказам Виксая, – допрашивал на удивление подробно. Я даже, устав отвечать, осмелился гневно возопить: «Откуда ему вообще про это известно?» Дедушка Леокай не стал возить меня мордой по столу, с целью поддержания своего авторитета, а просто равнодушно сослался на Ортая, который, по словам дедушки, «…Сам ничего не понял». – «А ты хоть понял, что сказал?» – Опять стрельнул в меня дедушка своими лазерными очами.
И тут я вдруг понял. Вот оно! Вот то мгновение, когда решается моя судьба. Ни когда я в одиночку бродил по степи, попав сюда. Ни когда дрался с Пивасиком или, схлопотав по яйцам, наблюдал приближение кинжала к своей шее, ни в любые другие моменты битв, драк и опасностей, я не был так близко к смерти, как сейчас, мирно болтая с добрым дедушкой за кружкой пива. А еще я понял, что соврать не удастся. Я тут ему весь вечер пытаюсь лапши на уши навешать, а она слетает с них, как с тефлоновой сковородки, и падает раскаленная мне же за шиворот. Так что, недолго подумав, я честно рассказал, какими соображениями руководствовался, болтая про верблюдомыша, демонов и страшные мсти.
– Да у тебя ум мудреца! – довольно усмехнулся Леокай. (Уф… кажется, и на этот раз безносая прошла стороной, лишь слегка задев краем черного балахона да слегка обдав могильным смрадом и смертным холодом.) – Хотя, конечно, ты дебил. Только ребенок может так дерзко врать, не задумываясь о последствиях. Наверное, в этом и состоит твоя Сила! Даже Духи и Демоны верят твоему вранью и подчиняются тебе! Но вот когда они поймут Истину… – я не завидую твоей судьбе!
(Интересно, дедушка впрямь верит в месть облапошенных духов, или это только такое предупреждающее иносказание?)
– А почему ты предан своему Вождю? – Опять резкая смена темы разговора.
– Он мой друг! – На сей раз говорить правду было легко и приятно, ответ сам слетел с моих губ.
– А почему Осакат?
– Хм… – Тут ответить было малость сложнее, я почему-то не был так уж сильно уверен в своей преданности этой довольно-таки вредной и раздражающей девчонке. А соврать Леокаю сейчас, когда он многочасовой беседой выпотрошил всю мою душу и смотрит на нее, как опытный часовщик на разобранный механизм очередного хронометра… – это слишком стремно, да и безнадежно. – Потому что Лга’нхи мой друг! – осторожно ответил я. – А он не простит мне предательства того, кого мы приняли в свое племя, назвав сестрой.
