И сейчас вся эта братия решала, как жить дальше. А главной проблемой было (а я заподозрил появление этой проблемы, когда еще только допрашивал Мнау’гхо) то, что возвращаться-то ребятам некуда. Их родных племен, как правило, уже не существовало. Земли были захвачены верблюжатниками и… в общем, все было кисло.
Кое-кто все же решил уйти…Почти сразу ушло четверо прибрежных, узнавших о находящемся рядом море… Впрочем, через два дня двое из них вернулись. Один решил пока остаться, а другой…
В общем, трое степняков, оказавшихся соплеменниками, тоже решили двинуться на вольные хлеба. А к ним (воистину чудо! – сказал бы я месяц назад) присоединилась парочка других степняков из каких-то абсолютно иных племен, и вот этот вот вернувшийся прибрежный! Несмотря на разные узоры на мордах, они решили дальше двигать по жизни вместе, забрав (с моего позволения) одно небольшое стадо (которое скрепя сердце смог выделить им Лга’нхи). Что ни говори, а это была настоящая революция для людей, раньше считавших все остальное человечество за рамками своей маленькой группки смертельными врагами. Впрочем, кажется, наше племя уничтожили похожие «интернационалисты». И хотел бы я знать, были ли они на стороне верблюжатников или тоже удирали от них?
А те, кто остался, пока пребывали в растерянности. Для них мир второй раз за последний год-два встал с ног на голову. Непобедимые и ужасные оказались биты. Несвобода, с которой уже смирились, вдруг исчезла (вроде бы). Но и прежние времена, естественно, не вернулись. Как жить? Увы, все, чем я мог им помочь, это посоветовать держаться вместе и сформировать три полноценных оикия… да не забывать навыков, полученных на службе у верблюжатников…
А тут как раз пожаловал Леокай. Сам. Лично. И так быстро. Хотя неудивительно, он то шел по прямой дороге, а не обходными путями…
– …Добрый дедушка Леокай. Они меня оби-и-идели-и-и! – Вот краткая формулировка моего длительного и подробного доклада Царю Царей.
Господи, кто бы мог подумать, что будет так приятно встретить этого хладнокровного и жестокого тирана и выплакать ему в жилетку все свои обиды и огорчения. Уж добрый дедушка Леокай, не какой-то там тупица и солдафон Ревмал. Он поймет… он оценит… он похвалит, погладит по голове и даст конфетку. А самое главное, снимет с моих плеч груз ответственности и взвалит их на свои, широкие и могучие…
Дедушка понял. Дедушка оценил… Дедушка даже похвалить изволил. Но в остальном…
В общем, никакой ты дедушка ни фига не тиран! Ты, в натуре, демократ, если не сказать грубее. Вместо того чтобы рявкнуть и милостиво повелеть соизволить благоговейно внимающим подданным поменять менталитет и жизненные ориентиры, он начал объяснять мне особенности восприятия электората и про необходимость считаться с общественным мнением. И доболтался до того, что, по сути, должность его выборная, и хотя отчасти и передается по наследству, однако…
Короче, не надо мне рассказывать. Про дворцовые перевороты я, дедушка, читал побольше тебя. И про гвардию, «охраняющую» трон от лиц, ее не устраивающих, тоже.
Я даже догадываюсь, что приказ – «к завтрашнему дню всем стать умными», не может отдать даже самый абсолютный из абсолютнейших монархов. Так что облом! А что же делать?
– Ты уже показал, что врагов можно победить, – утешил меня добрый дедушка. – И показал как! А они не дураки. Не настолько дураки, чтобы не воспользоваться твоей подсказкой, когда их действительно сильно прижмет. К тому же путь к морю теперь открыт. Вот только остались ли «прибрежные» племена, которые отвезут мои товары? Но это и неважно, ты уже сделал больше, чем я рассчитывал, не только указав на слабое место наших врагов, но и показав, как их можно разбить… Наверное, ты и впрямь Великий Шаман, раз тебе под силу такое… Значит, очень длинные копья?
– Ну да, – уныло подтвердил я. – Копья, можно еще колья перед собой в землю вбивать, веревки вешать, рогатки всякие делать. Да хоть плетень сплести… Можно колючки кидать, ямы рыть… В общем все, что может остановить большого зверя. Только ведь не звери, пусть они даже отчасти и демоны, самое страшное, – ты просто не видел их бойцов… – Накопившееся раздражение прорвалось, и я уже почти орал. – От тех, кто ехал на верблюдах, погибло лишь пара-тройка твоих воинов. А еще три десятка завалила пехота.
Двадцать четыре человека. Я даже продемонстрировал, сколько это на пальцах, хотя счет у горцев, занимающихся торговлей и ремесленничеством, был развит куда лучше. Завалили три десятка твоих крутых вояк и столько же поранили. И вполне может быть, что из тех раненых, еще человек пять помрет. И если бы не Лга’нхи и наши колья, завалили бы еще больше! Они… Просто они умеют драться по-другому. Они не… В общем, тебе это надо увидеть! В моей голове вспыхнул маленький огонечек надежды.
– Завтра утром, – предложил я Леокаю, – выходи на север от лагеря. Я попрошу «забритых» показать тебе, как воюют аиотееки.
– А почему ты называешь их забритыми?..
Долго ждать Леокая не пришлось. Он явился с самого утра, да не один, а в сопровождении вояк, и участвовавших в битве, и уже после пришедших вместе с ним. Этакая приемная комиссия. Ну так даже и лучше. Я махнул рукой, Гит’евек пропел приказ, и началась демонстрация.
…Все-таки мудрые люди были эти древние шумеры, когда вводили свою двенадцатеричную систему. И аиотееки, похоже, в этом ненамного от них отстали. Отряд из двенадцати человек, в отличие от десятка, может прекрасно выстроиться в одну, две и три шеренги. Может двигаться атакующим прямоугольником три на четыре. Или, соединив несколько оикия, мгновенно собрать из этих «кирпичиков» сплошную стену. А можно встать уступами или в шахматном порядке… Короче, я и сам не ожидал, что это будет так… зрелищно? Опасно? Отработано до малейших мелочей? Наверное, все вместе и ничего общего. Это даже не было похоже на парады моего времени, когда солдаты специально репетируют, чтобы пройтись красиво, синхронно и зрелищно. Нет. Тут все было реально, и каждое движение отшлифовано, даже не людьми, а опытом многих лет и множества боев. Ничего лишнего или надуманного, интервалы и дистанции – промеренный до миллиметров компромисс между плотностью строя и возможностью маневрировать и сражаться. Соударения щитов в конце маневра – не зрелищный «брямс» на публику, а страховка от щелей в строю. Синхронная ходьба в ногу и повороты через левое плечо – гарантия не запутаться и не развалить строй во время передвижения. Как командир оказывался всегда в первом ряду на правом фланге, для меня так и осталось загадкой…
…Все это было абсолютно по-другому. По сравнению с горцами, не говоря уж о степняках, это была новая ступенька в развитии военного дела. И особенно важно было даже не то, что аиотееки умели это сами, а то, что у них была Школа и методики, как обучить этому никогда раньше не видевших строя и толком не говорящих на их языке дикарей. Это как переход от камня к бронзе, а потом железу, – абсолютно другой тип цивилизации.
Драться с аиотееки прежними методами – это как выходить с копьем против ружья! Вот только понимают ли это собравшиеся вокруг меня гордые воители? Я поглядел на ближайших соседей. Увы, нет! Чувствовалось, что все это производит на них впечатление. Отчасти даже пугает и заставляет задуматься…Вот только в глазах у них не желание научиться так же, а в лучшем случае – желание понять, как с этим можно бороться, а в худшем – сделать вид, что ничего этого нет. Потому что для того, чтобы научиться Так, надо отбросить самомнение, неуемную гордость и пафос мегакрутых вояк, перекинувшись из «крутых лыцарей» в серенькую пехоту. А такое спортсменам не дано. Отказаться от желания выделиться и почемпионствовать можно только ради защиты своей земли, родных, может быть, религии. А эти ребята забыли, что это такое, сотни лет участвуя в спартакиадах и чемпионатах… Увы!
