Понятно, он знает, как я бегаю, и потому предпочитает меня на это дело не брать. Да я бы и сам с удовольствием не пошел (я чё – дурак на такой геморрой добровольно вызваться?), если бы у предстоящей операции был бы хоть какой-то более-менее четкий план, который я мог бы вдолбить в головы соплеменников. Но, к сожалению, точного плана не знал даже я. Вся наша авантюра строилась на предположениях и догадках, и весьма вероятно, что по ходу нам придется много импровизировать, фантазировать и выдумывать. А у местных известно какой разлет импровизации – либо бить справа, либо слева, и это предел! А если честно: когда втравливаешь друзей в подобное смертельно опасное предприятие, проще пойти с ними, чем сидеть, мучаясь сомнениями и ожиданием худшего. Понимаю, что это эгоизм. Но ничего с собой поделать не могу!
Ладно. На первом этапе нам предстоит пробежать не более семи-восьми километров, – сущие пустяки, по меркам степняков. Они бы без проблем пробегали такие дистанции, чтоб спросить у приятеля «скока время», если бы тут хоть у кого-то были часы. Да эти жалкие километры даже я пробегу без проблем. Ну почти без проблем, все-таки не бегал я довольно давно, а темп, который задал нам Вождь, несколько энергичней привычного мне. Нам-то всего-то и надо – обогнуть лагерь наших преследователей со стороны степи, да еще и на таком расстоянии, чтобы ночной бриз не донес наш запах до пасущихся верблюдов. И если бы еще не приходилось бежать ночью. Уф-ф-ф. Кажется, все. Лга’нхи дает команду залечь. А еще машет мне рукой, эксплуататор хренов, даже отдышаться нет возможности.
Угу, оказывается, пока мы «неспешно прогуливались», Тов’хай, наш самый молодой участник подлой диверсии, уже успел смотаться на пару километров дальше и разведать положение второго лагеря, и теперь на пальцах делится своими впечатлениями с Вождем и сотоварищами. Ну, в общем, пока все нормально. А вот некоторые подробности про этот лагерь знать бы не помешало. Даю несколько ценных указаний, и Тов’хай с Нит’кау беззвучно поползли в степь.
Да, может, сейчас они и оикия, приученные биться в строю. Но и навыки старой степной войны у них остались. Буквально только что были здесь – пара движений, и их уже не слышно, не видно. Признаться, даже жутко становится. Даже этот сопляк Тов’хай может запросто подползти ко мне со спины и содрать скальп, прежде чем я успею что-то сообразить. Все-таки место крутого шамана не в разведке и не на диверсионной операции, а в мастерской за мольбертом, в смысле, набитом глиной поддоном, или там, при штабе, на мягком диване с чашечкой кофы в руке.
Упс! Опять замечтавшись, пропустил возвращение разведки! Опять распальцовка, сиречь – демонстрация на пальцах, где у противника чего да как. Немного мыслительного процесса, и план составлен. Довожу план до остальных и предлагаю высказываться. Все одобряют. Ну естественно, – они же, сволочи, считают, что мне его лично Духи на ушко нашептали, а значит, ошибки быть не может. Так что шепотом рявкаю на всех и велю высказывать сомнения и рационализаторские предложения, – мол, Духи этого хотят! Высказывают, корректируем план. Заставляю каждого повторить его роль, убеждаясь, что все знают, что должны делать и куда двигаться. Ну все – теперь можно повернуться на бочок и часок-другой подремать.
Конечно, в идеале нападать следовало бы на рассвете, когда сон охраны особенно крепок. Увы, этой ночью нам надо было сделать слишком много дел, чтобы ждать рассвета. Так что начали прямо по возвращении посланных на «дело» бойцов. Это опять были Тов’хай и Нит’кау. Первого, как я понял, выбрали за быстроногость, на второго – за тумбообразность. Ладно, мелкие детали – это уже дело Лга’нхи. А мое дело сейчас проползти примерно так с километр, успевая за змеиным сыном Лга’нхи и при этом не создавая шума.
Нет, я все-таки никогда не научусь так ориентироваться в темноте, как местные. Может, это у них в ДНК какой-то особый ген ночного видения записан? Или меня напрочь испортили московские фонари, никогда не позволявшие мне узнать, что такое настоящая темнота? (А я еще обычно жаловался, что недостаточно ярко горят.) Но фишка в том, что я вот, например, напрочь не понимаю, почему именно тут Лга’нхи велел мне сбросить лишние вещи! Тут есть какой-то особый ориентир, который позволит нам найти их, когда будем удирать? Я лично такого не вижу! Но Лга’нхи лучше знает. Так что делаю, что он говорит, и ползу дальше.
По дороге меня гложат смутные подозрения, что наш мудрый Вождь специально взял меня с собой, чтобы наши вояки не видели, какое позорище представляет из себя их шаман в качестве диверсанта! Хотя, с другой стороны, можно подумать, что они и так не оценили мой военный потенциал, глядя на мои экзерциции с протазаном и прочие проявления сомнительной крутизны. Увы, нельзя быть лучшим во всем сразу. Так что пусть утешаются моей крутизной на поприще войны духовной! Хотя и до жути обидно, что сейчас Лга’нхи ведет себя как нянька, приставленная к ребенку-дауну. Постоянно ползает кругами вокруг меня, проверяя и расчищая дорогу. Трудно даже представить, какая же я для него обуза сейчас. Но что поделать? В тылу меня тоже не оставишь – потеряюсь!
Так, опять чуть не проскочил мимо замершего и мгновенно пропавшего в траве двухметрового громилы. Он меня останавливает и дает знак ждать. Жду, вслушиваясь в темноту, пытаясь восстановить дыхание и успокоить сердцебиение.
Где-то в отдалении слышится шум. Ага, кажется, началось – наши неудачно воруют овцекоз! Тов’хай утверждает, что этих овцекоз «наши» верблюжатники вроде как у своих соседей забрали. Я ему не верю. Или не хочу верить, потому что, с одной стороны, это уж слишком большая удача будет, а с другой – ну как этот сопляк в темноте мог там какие-то следы разглядеть?! Он утверждает, что обо всем узнал по цепочке из дерьма, которую обнаружил, когда бегал разведывать вражеский лагерь. Все равно не верю – мало ли в степи дерьма!
Так, а шум-то разгорается, слышны вопли овцекоз и даже стук оружия, а вот и хорошо знакомый тревожный напев – наши по привычке тоже этим сигналом, аиотеекским аналогом набата, пользуются.
Вот теперь наша очередь, и легкий хлопок по плечу (вернее, это Лга’нхи считает, что он легкий) поднимает меня с земли. Я вскакиваю и бегу, ориентируясь сначала на звук его шагов, потом на верблюжий запах. Пробегаю мимо уже скальпированного трупа часового. Ни фига себе, Лга’нхи шустрый какой! А вот и они. Официально я назначен на это задание в качестве эксперта по демонам-верблюдам, да к тому же мой протазан подходит для задуманного лучше всего. Врубаюсь в стреноженное стадо. Буквально врубаюсь, орудую протазаном направо и налево. Обиженные вопли верблюдов говорят о том, что удары не проходят мимо. Хотя, к моему удивлению, той паники, что я ожидал, пока еще не наблюдается. Так, призывный свист Лга’нхи! Значит, пора сматываться, а стадо еще относительно спокойно! Подскакиваю к ближайшему флегматику-верблюду, который демонстративно отказывается проявлять признаки истерики. К счастью, он привязан какой-то веревкой, тянущейся к голове. Резко подтягиваю голову к себе (или, скорее, подтягиваюсь к ней сам) и густо вмазываю в ноздри зверюги дорогущую смесь из жгучих специй. Раздается дикий вопль, который уже не оставляет спокойным ни одного верблюда, мой подопечный истошно мотает головой, скачет, аки козлик, и нервирует своих приятелей. А я отлетаю в сторону, посылаемый движением шеи. Э-э, вот не скажу, куда взбесившиеся верблюды посылают своих обидчиков! Вскакиваю, хватаю протазан и бегу на свист.
