Еще создавшееся положение делало несколько пикантным то обстоятельство, что три стада предназначались в пищу пришлым работникам и лишь одно из них, отбитое прошлой осенью у аиотееков (Лга’нхи сразу опознал, какое из них «наше»), было нашей собственностью.
Вот тут начинались большие проблемы. Не знаю, моя ли это паранойя, но я почему-то опять был уверен, что Леокая специально прислал сюда подобный тип «консервов», чтобы добавить мне проблем. Мои степняки очень болезненно относились к столь утилитарному отношению к дорогим родственничкам. Просто жрать эти мохнатые туши казалось им святотатственным и неприличным. Я отчасти их понимал, поскольку и сам прекрасно видел, как стадо в полсотни голов способно прекрасно прокормить и обеспечить почти всем необходимым племя голов этак сотни в две, включая баб и детей. Тупо жрать этих животных для Лга’нхи, Гит’евека или Мнау’гхо было тем же самым как для какого-нибудь казака из моего мира забивать и жрать строевых коней, своих боевых товарищей.
Но третья проблема. Специально ли так сделал Леокай, или просто горцы ни хрена не умели ухаживать за овцебыками, используя их лишь изредка как тягловую скотину для своих повозок, но ни в одном из четырех стад не было ни одной раздоенной коровы. Телята рождались где-то в начале весны и обычно сосали молоко до середины конца лета. А сейчас к середине осени молоко у коров уже пропало, и возобновления халявной раздачи можно было ожидать не раньше следующей весны. А значит, всю зиму нам придется каким-то образом кормить этих мохнатых прожорливых спиногрызов, как говаривала мудрая сова, «Совершенно безвоздмездно, то есть – бесплатно»!
Ну и последняя проблема меня порадовала больше всего. Да и как тут не радоваться? Когда степняки решили познакомить с родственниками своих жен, вдруг выяснилось, что те, прибрежницы и лесовички, до смерти боятся даже подходить к огромным волосатым зверям с большущими рогами. И, возможно, по этой, а возможно, по какой-то иной причине ни фига не умеют их доить и всячески их обихаживать. И даже (о ужас) не способны с первого взгляда отличить корову, рожавшую один раз, от рожавшей дважды! А угадайте-ка, на кого именно в степных племенах была возложена почетная обязанность доить коров? И до какой работы не опуститься ни один уважающий себя воин? Думаю, вы угадали.
Ну и можно ли усомниться в том, для решения этой проблемы был выбран наименее подходящий кандидат, что о женщинах, что о коровах имевший весьма поверхностные знания? Но зато он был шаманом племени, а значит, именно в его обязанности входило знакомство и примирение женщин ирокезов с ирокезами – старшими братьями. Щастье, оно есть. Его не может не быть!
А сразу после овцебыков начали прибывать люди. Никто, ясное дело, не шел колонной по четыре, радостно отбивая ритм. Все происходило по первобытному солидно и неторопливо. Работнички подходили семьями, мелкими группами и поодиночке. И лидер каждой такой семьи, группы или одиночка-сам-себе-хозян первым делом искал Вождя, чтобы лично подойти, познакомиться, посидеть у костра Совета, потрындеть о погоде и видах на урожай, обсудить фронт работ и оплату, хотя уверен, что все это десятки раз уже было согласованно с Леокаем.
А? Что? Вождь занят на Большой Охоте? А с кем тут тогда?.. Шаман есть? У вас тут шаман такими делами занимается? Чудные вы ребята. Ну да уж ладно, пойдем доставать шамана…
И с каждым надо было посидеть, поговорить, потрындеть, обсудить, помериться кое-чем, запугать, умаслить… Потому как они ведь хоть и едят нынче со стола Царя Царей Улота, а как бы тоже люди и относиться к себе как к быдлу не позволят. Такие вот дикие времена!
А организация работ? С мечтами разбить их по десяткам, поставив во главе каждого руководителя из ирокезов, можно было расстаться сразу.
– Это что же выходит? Я этого парня совсем не знаю, а мне вместе с ним дрова таскать? А вдруг он чудищем каким обернется, сглазит моих детей, али злобных духов на меня насажает? И глаз у него какой-то неправильный, и смотрит он на меня злобной букой, вот в точности как я на него… Такому доверять нельзя. Небось зарезать во сне меня хочет, как я его! Не. Не хочу я с чужаком вместе работать, я на такое не подписывался.
Или другой вариант. Да я этого *** давно знаю. Он из того поселка, что раньше в Песчаной бухте стоял… Еще евоный прапрапрадедушка у моего прапрапрадедушки лодку украл, козу увел и троюродного дядю убил, и все эти песчаники сплошь воры и подлецы, у нас с ними приличные люди не то что шкуру с коровки вместе снимать, в одну сторону света пернуть побрезгуют!!!
И к кому я мог обратиться за советом, чтобы узнать, как подобные вопросы решались в продвинутых горных сообществах, уже знающих, что такое разделение на высших и низших? Ага. Именно к ней. К царственной сестренке, которая ни фига не желает со мной разговаривать! Уж не знаю, правда это была или нет. Но по ее словам, нормального Царя Царей слушались беспрекословно, а раз я с народом управиться не могу, значит, я говно, а не руководящий работник! (Еще бы, Мордую-то небось с разноплеменным сбродом дел иметь не приходится. Он только своих соплеменников строжит.)
А Лга’нхи со Старшинам почти все сплошь на охоте, занимаются самым важным делом добычей зверя, спихнув мелкие и ничтожные вопросы организации быстрой переработки нескольких десятков тонн мяса на своего шамана… Это дело не сложное, он и сам справится. Ну я и справлялся как мог, носясь по берегу, уговаривая, заставляя, рыча, угрожая оружием и насланием Демонов. А мои работнички, после первой же добытой коровки дорвавшись до халявного мяса, объедались так, что не могли работать, больше сжирая сами, чем перерабатывали про запас. Но ведь к каждому охрану не приставишь, и рты им скотчем не заклеишь. А жрать мясо они могут и в сыром виде, было бы что!
Спустя неделю такой жизни я мог только тявкать, рычать, и порывался вцепиться в глотку любому, кто подходил ко мне познакомиться или поговорить о погоде. Но, кажется, медленно, но верно, процесс переработки пошел. И у меня сразу появилось ощущение, что раньше я всем больше мешал, чем организовывал процесс. Но когда у тебя выкрадывается минут двадцать в сутки, чтобы отдохнуть, тут уже не до самобичеваний.
Тем более что к нам наконец-то пожаловали улотские мастера и пожелали переговорить с Шаманом Дебилом и осмотреть построенную им мастерскую…
Они мне даже руки связывать не стали, видно, по каким-то, известным только им признакам поняв, что больше я в драку не полезу. Да я и не собирался. После суровой психической встряски у меня начался отходняк и навалилась жуткая апатия.
Это ведь не шутка выйти на последний бой! Даже после обычного сражения тебя обычно трясет и корчит еще какое-то время. Книги, в которых герой всех-всех-всех победил, а потом спокойненько пошел петь романсы под балконом возлюбленной или праздновать с друзьями, либо написаны про какого-то редкостного социопата, либо чистое вранье.
Как-то раз, еще в Той жизни, я, помнится, чуть было под машину не попал. Разминулись мы каким-то чудом, буквально в миллиметрах друг от друга. Меня после этого, наверное, еще с час трясло, а потом мне еще этот, несущийся на меня капот Волги и обалдевшие глаза ее водителя по ночам снились, я от визга шин вздрагивал и к дороге лишний раз подойти боялся.
