Короче… Мы начинаем шлемный бизнес! Харчи и бронза потекут в Олидику ручьем. Драгоценные камни, дорогой шелк и меха заполонят чертоги Дворца Царя Царей Олидики. Пряности и заморское вино не будет переводиться на столах даже у самых распоследних олидикийских пастухов, потому что мы станем лучшими и самыми богатыми!!!.. А потом Васюки переименовываются в Нью-Москву, а Москва – в Старые Васюки!
Незримые пока еще, бриллианты и золото заблистали по темным углам веранды, на которой мы сидели. Непонятные птицы, напоминающие гусей, что дерзко ковырялись в пыли на площадке перед Дворцом, вдруг обернулись дивными павлинами и принялись петь прекрасные песни, одновременно неся яйца из лучшей бронзы. Запахло изысканными кушаньями, щедро сдобренными дорогущими пряностями, и послышалось негромкое хлопанье открываемых бутылок шаманского.
Под аккомпанемент этого хлопанья почти невидимая из-за сияния бриллиантов и бронзовых яиц просьба о пошиве одежек проскочила почти незамеченной, и разрешение мне выдали даже без попыток обдумать последствия подобного шага.
Ну а дальше события развивались просто и стремительно. Вдовушки, наслышавшиеся от Осакат и ее величественной подруги о богатых и крутых потенциальных женихах, готовых соединить свои судьбы даже с многодетными вдовами, подобно цунами ринулись в наш поселок. Ясное дело, самыми первыми поспели те, что помоложе и пошустрее (естественный отбор называется!), и живо расхватали всех мужей.
…Тут ведь нравы-то еще очень простые, и с этикетами шибко не заморачиваются. – Пока портниха с тебя мерку снимает, ты снимаешь мерку с нее, и коли пришлись друг-другу по нраву, судьбы сшиваются раньше, чем поспевает комплект одежды. Благо, Витьку была написана сопроводительная записка-инструкция, посланная с первой партией невест, о том, чтобы провести некоторые пояснительные беседы с личным составом, тонко намекнув на отсутствие необходимости в калыме и незамысловатость процедуры женитьбы на вдовах.
Дело сварганилось даже быстрее чем я рассчитывал. Но как только я вообразил, что могу праздновать победу, – пошли проблемы.
Для начала, женихов оказалось существенно больше, чем мужей… В том смысле, что женатые ирокезы не отказались воспользоваться благорасположением оголодавших теток. И человек пять-шесть из них даже решили завести себе по второй жене. (Сам дурак, надо было давать более точные инструкции Витьку. Представляю, что он там наговорил от моего имени.) Вроде все бы ничего, но поматрошенные-и-брошенные попытались учинить скандал, предъявляя претензии почему-то именно мне.
Но это было мелочью, сущим анекдотом по сравнению с остальными проблемами. Ясное дело, почти все бабы оказались уже с дитями. Я это предвидел, но не думал, что их будет так много. Пяток детишек на десяток баб, – как нам досталось после эпических битв на Реке, это еще куда ни шло. Но когда почти каждая из жен притаскивает с собой по два-три ребенка…, – их ведь тоже придется кормить!
Но хрен с ними, – прокормим! Самое ужасное, бабы просто так переходить в новую семью-племя не захотели и потащили с собой все имущество, что сумели оторвать от каменных стен или выковырять от земли… Нет, клянусь, одна тетка пыталась какие-то резные столбы из своего прежнего жилища утащить в новый дом, ссылаясь на какое-то особое родство с мастером, их вырезавшим!
И вот тут-то у меня и начались терки с Мордуем, которому родня и соседи предприимчивых вдовушек накляузничали на столь беспардонное поведение. Мордуй вызвал меня на ковер и, демонстративно угостив скисшим пивом, потребовал объяснений, возмещений и контрибуций.
Хренушки! Я заявил, что те, кто увел его баб, вообще не являются истинными ирокезами, а по большей части какие-то приблудные ребята, увязавшиеся за нами. Каждый может в этом убедиться, если взглянет на их прически.
…И кстати, – большая часть из них вообще вроде как подданные Леокая. – Это он их к нам прислал, так что иди-ка ты уважаемый двоюродный дядя Мордуй к троюродному дедушке Леокаю и предъявляй претензии ему… Ссышь? Вот тогда и ко мне не лезь со своим кислым пивом!
После этакого отпора Мордуй велел унести кувшины с кислым пивом, заменив его на более качественное и сменив заодно и тактику, – начал жаловаться на жизнь.
В ответ я тоже начал жаловаться. Потому как это с Мордуя снимается теперь бремя прокормить почти сотню голодных ртов, а на меня-то как раз все эти заботы и перевешиваются… И как мне быть-то, я не знаю, и вообще, не хочет ли он съездить со мной и уговорить баб расстаться с мужьями и вернуться в Олидику лопать жиденькую кашку с его стола?
…Не хочет? Очень жаль. А я-то уже понадеялся на лучшее.
Но, как говорится, во всем надо искать что-то хорошее. Мы ведь теперь – ирокезы и олидикианцы, становимся очень близкой родней! А разве, породнившись со мной и Лга’нхи, Мордуй потерпел какой-либо урон? Или мои протазаны и боевые рукавицы не позволили ему не только выстоять против врага, но и продержаться в голодный год, обменивая их на зерно? А разве не Лга’нхи завалил самого Анаксая, чем обеспечил безопасность тылов для Олидики? Ведь теперь благодаря подвигу Лга’нхи и моему скромному колдовству Иратуг не смеет напасть на ослабленную войной с аиотееками Олидику… А разве наше посольство не обеспечило помощь Улота?… И разве, в конце-то концов, не кормилась ли Олидика весь прошлый год моим зерном?
…Так разве родство с нами принесло Царю Царей Мордую беды и огорчения или, наоборот, помогло в трудную годину?
…Потому дорогой и великий Царь Царей Мордуй. Не надо заранее вписывать этих женщин и детей в графу «убытки». Тем более что даже обряда смерти над ними никто не проводил, так что они такие же олидикианки, как и ирокезки… Двойное гражданство, так сказать… (Есть такое колдовство.) И те вещи, которые они заберут с собой, – это ведь по сути такая мелочь по сравнению с возможностью обратиться за помощью к могучим ирокезам, неоднократно побеждавшим страшных аиотееков…
Вместе мы – сила… Так что не мешало бы Великому Царю Царей Великой Олидики подкинуть нам немножко овец для прокорма вновь прибывших теток… Уверен, останься они на его коште, до конца зимы каждая слопала бы не меньше четырех. А я готов принять по курсу, три овцы за голову… Совсем оборзел? Ну зачем же так грубо?! Я открыт для переговоров!
Глава 24
Прошла еще одна неделя. Одна из тех потрясающих недель, которые потом еще долго вспоминаешь как чудесное беззаботное время. Вдали от жен, больных, всяческих проблем и ответственности. С утра до вечера торчал в мастерской. А по вечерам беседовал с Эуотоосиком, выведывая из бедолаги страшные аиотеекские тайны. Даже получил от него принципиальное согласие обучить меня аиотеекской узелковой письменности в обмен на мою азбуку. Учитывая, что Эуотоосик не знает ирокезского, а значит, не сможет толком пользоваться моим секретным оружием, я счел этот договор выгодным для себя.
Ундай с Миотоем получили от меня инструкции и помощь в изготовлении более улучшенных и совершенных моделей шлема. Но сам я уже увлекся новой задачей. Проблемы с женитьбами и прочими хозяйственными делами навели меня на полезные мысли, и вместо баловства со шлемами я решил попробовать изобрести колесо. Ну да, его тут в принципе уже изобрели и до меня. Но даже у продвинутых горцев колеса их повозок представляли собой какой-то кошмар. Громадные, сколоченные из цельных досок, – каждое весило столько, что для того, чтобы сдвинуть повозку с места, приходилось запрягать не меньше двух быков.
