От увиденного мутилось в глазах. Хотелось выть, хотелось нажать на спусковой крючок — и снести весь мир ко всем чертям.
Оливер был серым, не белым, негры не белеют — они сереют.
— Сержант, что произошло?! — Капитану казалось, что он не здесь, что это сон, а голос свой он слышал как бы с другой стороны. — Доклад, сержант!
— Сэр… я просто отошел… — голос Оливера дрожал, — я ничего не хотел, сэр… просто я увидел… ударил… а этот за пистолет… я и его… Сэр, вы знаете… у меня Алишия… такого же возраста… она в школу пойдет… твари…
Толпа немо подступала сзади, капитан развернулся, палец лег на спусковой крючок, нажми — и сто смертей рассыплются по двору, вырывая из жизни тех, кому, скорее всего, жить и не стоит.
Но это — их союзники. Это законная власть Украины. И трогать их он не имеет права. Он должен им помогать… и их обучать.
Он, военный советник Майк Бейкер, армия США, первый батальон сил специального назначения Дельта, который непрекращающаяся война превратила уже в полк.
— Назад! — сказал он, и толпа сделала шаг назад, потому что поняла, что сейчас будет. — Назад, убью! Сержант, берите девочку, отступаем к машине! Ублюдки, назад! Назад!!!
Угрожая оружием, они добрались до машины, полицейские смотрели на них. Но поднять оружие никто не решался. Как будто понимали — одно неверное движение — и Амарал за гранатометом устроит им бойню.
— Сваливаем! — капитан с облегчением плюхнулся на свое законное место рядом с водителем, положил стволом в бойницу пулемет. — Сваливаем сейчас же! Лейтенант, смени Оливера, садись за руль!
— Есть, сэр…
— Оливер, как ты?
Сержант пытался как-то устроить девочку, места в машине не было.
— Хреново, сэр…
— Держись! Давай назад. Медленно назад, потом развернешься.
Транспортер тронулся назад, задним ходом, толпу сдерживал пулемет и автоматический гранатомет, направленные на нее.
— Осторожнее… что сзади?!
— Чисто, сэр!
— Хорошо. По дороге не поедем… лейтенант, как только я скажу — разворот и газу. Проедем по бездорожью, вон там, за холмом укроемся, и они нас не достанут… потом выедем на дорогу… капрал, готовность?
— Готов, сэр! — доложил Амарал.
— Не спускай с них глаз… лейтенант, готовность… по моему сигналу… давай!
Лейтенант резко перекинул рычаг коробки передач, газанул, выворачивая руль. Тяжелая машина рухнула в кювет, истошно взревела мотором, кто-то выругался в голос, всех бросило влево и вперед. Потом двигатель взревел, вытаскивая машину из кювета, на какое-то мгновение капитану показалось — застряли, но нет, поползли… машина поползла вперед, унося их отсюда.
В этот момент сквозь рев мотора капитан услышал хлопок, еще один… выстрелы. Выстрелы, твою мать!
— Пан капитан, одиночный снайперский огонь из деревни!
— Кто его видит? Кто видит этого ублюдка?!
— Его нет, сэр!
Еще один выстрел, на сей раз попадание, хлесткий щелчок по кузову.
— Всем, кто видит стрелков — огонь без команды!
Машину бросало из стороны в сторону, она неслась по распаханной вручную, лопатами, земле, где местные жители что-то посадили, чуть раскачиваясь и едва не застревая в жирной, влажной земле…
По ним уже стреляли, и стреляли не из одного ствола, пули просвистывали в опасной близости от машины, лейтенант опасался маневрировать, вилять, как они делали это на иракских дорогах, потому что здесь был не Ирак, и машина могла запросто сесть на брюхо.
— Кормовым стрелкам — огонь на прикрытие!
Пулеметы уже и так стреляли, огрызались короткими, злыми очередями. До гребня холма было уже немного, а там…
И тут… капитан даже не понял сначала, из чего в них стреляют, слева от машины выбило целый фонтан грязи, как из миномета попали…
— Сэр, с брони бьют! Сэр…
— Огонь! Бейте по ним! Огонь на поражение!
Машина взлетела на гребень, замерла на мгновение… и что-то хрястнуло сзади, и на него брызнуло за шиворот чем-то горячим, и что-то кто-то закричал… а капитан Майкл Бейкер, вцепившись в незакрепленный, болтающийся в амбразуре пулемет, тупо смотрел перед собой, на прыгающий в бронестекле пейзаж и боялся, до смерти боялся обернуться назад. Он понимал, что там произошло, но знать — не хотел.
Уже на базе, куда они влетели, чуть не сломав шлагбаум, польский поручик осторожно подошел к капитану, сидевшему на корточках и тупо смотревшему перед собой. Уже унесли куда-то скончавшегося по дороге старика. Уже Оливер — сам, никому не доверил — унес к фельдшеру растерзанную, но все еще живую девочку. Уже свободные от работы поляки молча, стараясь не шуметь и не побеспокоить капитана, отмыли от крови машину. А он просто сидел… и поляк сел рядом…
— Пан капитан… — несмело сказал поляк.
— Не надо ничего говорить, поручик, — ответил капитан, — нечего тут говорить. Слова не имеют смысла.
— Я не об этом, сэр… Я перевожусь отсюда… А если не переведут — расторгну контракт… И вам советую сделать то же самое. Всем нам, пан капитан, будет лучше, если вас тут не будет.
— Почему?
— Эти… Они узнают, кто был в машине, обязательно узнают. И будут мстить. А пулю в бою, пан капитан, можно получить не только в грудь…
Польский поручик какое-то время помолчал, а потом продолжил:
— Знаете, пан капитан… когда мы сюда входили… нам говорили, что тут такие же поляки, как и мы. Надо им просто помочь… немного помочь. А тут… звери, пан капитан, дикие звери, и одни ничуть не лучше других.
Капитан просидел на корточках еще какое-то время, потом встал, залез в машину. Что-то бросалось в глаза. Неправильное… потом он понял. Пиджак… одежда местного жителя, превращенная в грязную тряпку, валялась… интересно, почему поляки не забрали ее с собой, когда убирались в машине. Не осмелились, наверное.
Капитан взял пиджак, не обращая внимания на то, что он грязный и окровавленный, бездумно повертел в руках, пальцы наткнулись на что-то твердое. Заинтересовавшись, капитан прощупал это место, потом достал небольшой складной нож, разрезал ткань подкладки.
На руку ему выпал какой-то орден. Старый, с красной звездой, такие в СССР выдавались. Капитан сжал его в руке — и звезда больно, до крови уколола ему ладонь…
— Сэр, эти подонки убили американского военнослужащего.
Конечно же, по этому поводу прилетел Григориадис. Американец греческого происхождения, любезный, как сто официантов в сельской таверне, полковник американской армии Анте Григориадис был известен своим умением улаживать спорные и щекотливые дела, заливать маслом даже самые бурные, кипящие воды. Вот и сейчас он, безукоризненно выбритый, в выглаженном мундире бесшумно прошел до одной стены модуля, потом повернулся на носочках — и двинулся назад.
