Он схватил прямо с мангала шампур, вцепился в горячее мясо крепкими, волчьими клыками.
— Не готово же. Вон лежит, не видишь?
— А мы с тарелки не едим, тащ генерал, — ответил казак, — нам бы с углей да с кровушкой.
Ванюша, в миру Иван Владимирович Белый, был из новых, злых, молодых, да ранних. Несмотря на молодость — казачий есаул, в молодости казнил троих ублюдков, изнасиловавших до полусмерти девчонок и откупленных диаспорой. Приговорен к смерти одним из чеченских тейпов, но приговор так исполнить и не смогли — некому было. На Украину вошел одним из первых, вышел одним из последних, входил урядником, вышел сотником, после выхода избрали есаулом. Потерял восемнадцать человек в сотне — но это было мало, некоторые сотни выбили подчистую. Находился в международном розыске за преступления против человечности — под Киевом сожгли колонну бандеровцев, сожгли в боях три польских танка и даже один американский, вели ожесточенные бои с поляками и бандеровцами в Донецке и Харькове, действовали на коммуникациях. В карточной колоде — десятка бубен
[67]
. Среди казаков мало кто мог похвастаться сожженным «Абрамсом» — а вот Белый мог. Несмотря на природную злость и хваткость — опыта Белому пока недоставало.
Второй — тот не стал хватать с огня, взял тарелку, аккуратно полил самодельным кетчупом с хреном — был куда поопытнее. Бекешев Илья Павлович, сорок два года, подполковник внутренних войск в отставке. Проходил службу в составе специального подразделения, хватанул и первую, и вторую Чечню, и то, что было потом. Ушел в отставку после того, как начали громить спецназ внутренних войск — решили делать Национальную гвардию и под этим соусом начали громить реально подготовленные, действующие части спецназа. Будучи заместителем командира спецотряда прорвался в приемную к министру, на прием не попал — ударил кулаком в лицо первого замминистра — командующего Нацгвардией, прямо в приемной, досталось еще нескольким холуям. Сейчас вместе с львиной долей своего отряда, положившего рапорта на стол вместе со своим командиром, — боевики боялись их как огня, каждый из них был приговорен исламской шурой к смерти, — зарабатывал частной охраной, создал агентство, занимающееся охраной грузоперевозок. Активный участник движения, но чисто военного, общевойскового опыта ему тоже недоставало, хотя опыта локальной войны было в избытке что у него, что у всех его ребят.
Седой хватанул последние шампуры, аккуратно перенес их на стол.
— Хватит пока.
— Э, а девочкам?! — вскинулся казак.
— Девочкам сам и жарь. Я не нанимался.
— Да я и так их отжарю, — загоготал казак.
Генерал покачал головой, но ничего не сказал. Хоть дела и делались — с дисциплиной были проблемы. Хотя… какая на хрен сейчас дисциплина?
— Чем порадуешь, Сережа? — спросил генерал, усаживаясь на пенек, который был здесь вместо стула.
Генерал Сергей беспомощно огляделся — ему под седалище предлагался такой же пенек, рядом не было ни газеты, ни чего другого, чтобы постелить, а пенек был грязный. Так ничего и не найдя, генерал Сергей с решительным видом плюхнулся на пенек всеми тридцатью тысячами долларов.
— По делу, — рубанул он, — у тебя пленный пиндос
[68]
есть?
— Американец, Сережа, американец. Что ты, как балаболка… пиндос. Врага уважать надо.
— Да какая, хрен, разница?! — взвился генерал. — Я его по делу спрашиваю, он меня лечит!
— Большая. Американец есть.
— Это хорошо. Целый?
— Вполне. Хоть завтра в строй.
— Вот и хорошо. — Генерал ФСБ с решительным видом ткнул заостренной палочкой, которая была здесь за вилку, в кусок мяса, потянул его в рот, тщательно следя, чтобы не капнуть жиром. — Его отдать, в общем, надо.
— Отдать? — хохотнул казак. — А ху-ху не хо-хо?
— Ваня, если не умеешь себя вести — вон из-за стола! — сказал седой.
— Молчу, молчу… — Казак снова принялся грызть мясо с шампура, генерала здесь уважали, и не за слова — за дела.
— Что значит — отдать?
— То и значит. Отдать американцам. Пока целы.
— Кто целы? Мы или они?
— Ты в слова мне не играй! — снова завелся Сергей. — Меня вчера сам вызывал! Вдул за все ваши походы так, что…
— Тебя на службе арканом не держат, — спокойно и как-то насмешливо сказал генерал, — если у власти п…ры, уходи к нам. Тут тебе никто не вдует, тут вон ребята сами вдувают. И бабам, и американцам, и полякам, и бандеровцам — кому хотят.
— Как бы вам не вдули. Ты что думаешь, что вот эта вот ваша вольница — она сама по себе? Да стоит только в Москве…
— В Москве уже давно ни у кого не стои́т, — перебил генерал, — ты этого еще не понял? Есть Москва, и есть все остальное. Замкадье — знакомый термин? Пусть Москва сама по себе… пока. А мы здесь — замкадье. Кто хочет — пусть попробует. — Он усмехнулся: — Мне твоя власть с ее приказами знаешь, что напоминает? Как Василий Иванович Чапаев в свое хозяйство наганом целится и орет: «Именем революции встать!!!» Импотентная твоя власть, Сережа, вот что.
Сергей плюхнул кейс на колени, уже не обращая внимания на то, что стоял он на земле и испачкался. Вынул папку с бумагами, передал ее генералу.
— На, почитай. Доигрались!
Генерал взял папку, с интересом, не торопясь, прочитал. Потом передал ее Бекешеву.
— Ну? Видишь? Отдавать надо!
— Вижу… — генерал наколол кусок мяса, — вижу, что доигрались. Только не мы — а они. Они что, решили, что вот так вот — прилетят и улетят? А тут раком встанут, так, что ли?
— Это война. Понимаешь, это война!
— Понимаю, — генерал усмехнулся, — хорошо понимаю. Она самая, дорогой мой. Война. Только вот подумай сам. Американцы где сейчас? Йемен, Сомали, Афганистан — это только активные операции. Плюс Украина — как без нее? И в Ираке — неспокойно. Хотя там ни одного американского военнослужащего — официально — нет. Как думаешь — американцам нужна третья мировая в такой ситуации? Сомневаюсь. Они и с тем, что есть, уже не справляются. Кстати, а как твоя власть ко всему к этому отнеслась?
— А то не знаешь как! — огрызнулся фээсбэшник.
— Да уж знаю. Настоящие ковбои Хаггис
[69]
.
Генерал Сергей промолчал — крыть было нечем.
— Что мне старшим сказать, если спрашивать будут?
