На выборах одиннадцатого года двум основным группировкам – «Los Zetas» и картелю «Синалоа» впервые, несмотря на море пролитой крови друг друга, удалось договориться о поддержке единого кандидата в президенты и единой партии Мексики – социалистов. Как и в восьмом году, американцы, чувствующие, что они теряют весь континент – Бразилия, Боливия, Венесуэла, теперь под угрозой Мексика, – сделали все возможное и невозможное, чтобы не допустить социалистов к власти, не брезгуя никакими методами, в том числе и откровенными провокациями и подтасовками. Выборы, проходившие в обстановке непрекращающихся больших и малых скандалов, были настолько грязными, что, несмотря на сильнейшее давление, часть наблюдателей из Европы отказалась признать досрочные президентские и парламентские выборы демократическими. В результате этого Совет Европы оказался заблокированным этими отказниками и не смог принять единого мнения по поводу легитимности новой – старой власти Мексики. Это дало дополнительные козыри проигравшей социалистической партии, и сразу после выборов в Мехико, в крупнейшем мегаполисе мира, на улицы вышли люди, требующие признать победителем Социалистическую партию Мексики. Почти сразу эти уличные протесты переросли в массовые беспорядки, ставшие известными как «пятидневная гражданская война», в ходе которой погибли более ста человек. Тогда же появились политики, открыто взявшие курс на развал страны.
Тогда же, в двенадцатом, родилось движение, взявшее курс на создание собственной страны – Атцлана или Republica del Norte. Мексика должна была поделиться с новой страной всеми северными и частью центральных штатов – большей частью территории страны, на оставшейся части территории сепаратисты предлагали организовать сразу две страны – собственно Мексиканскую республику и Республику индейцев Майя. Соединенным Штатам Америки предлагалось поделиться с новорожденной Северной Республикой штатами Техас, Калифорния, Аризона, Нью-Мексико и некоторыми другими. Контуры нового государственного образования подозрительно напоминали сферу влияния бандформирования Los Zetas, как они ее видели и за которую они боролись. К этому времени группировка «Los Zetas» насчитывала уже больше ста пятидесяти тысяч активных боевиков
[79]
, и число их продолжало расти. Мексиканская государственность после позорных выборов 2011 года стремительно разрушалась, некоторые штаты возглавляли открытые сторонники социалистов, федеральный центр их практически не контролировал. Ситуация усугублялась еще и тем, что голосование за социалистов было в основном протестным и охватывало северные штаты – там американские промышленники в восьмидесятые – девяностые построили немало огромных фабрик и заводов, производящих от прокладок до больших пикапов для американского рынка. Сейчас часть этих производств была закрыта в связи с непрекращающимся кризисом, часть инвесторов решили перевести производства обратно в США, поощряемые налоговыми льготами и протекционистской таможенной политикой, часть инвесторов просто испугалась с каждым годом все обостряющейся политической и криминальной обстановки в стране. Уволенные массово выплеснулись на улицы, власти в это время пожинали плоды необдуманных заимствований на внешнем рынке в девяностые и нулевые: пришла пора расплачиваться по кредитам, а расплачиваться было нечем: промышленность стагнировала, налоги повышать на бедных было уже некуда, а на богатых – невозможно, потому что за пришедшую к власти партию голосовали как раз богатые и средний класс. Федеральное правительство, атакуемое со всех сторон, не могло, не хотело и не умело заниматься проблемами уволенных бедняков, а на каждую попытку организованного политического выступления после «пятидневной гражданской войны» реагировало особенно остро, и исключительно силовыми методами. Бедняки оставались в домах, копя злобу. Это были люди среднего и старшего возраста, в условиях стремительно обесценивающегося песо они оставались без пенсионных накоплений, без перспектив в жизни, вообще безо всего. А «Los Zetas» – это были их дети, которые не видели ни отца, ни мать, потому что те работали на построенных американцами фабриках за гроши с утра до вечера и не могли заниматься воспитанием своих детей. Детей воспитали банды и картели, и если Синалоа после провала пятидневной войны пока никак не выступала против власти, то «Los Zetas» моментально сориентировались в ситуации и выдвинули уже политические требования, поддерживаемые силой оружия. Политические требования эти попали на живительную почву: для многих мексиканцев река Рио-Гранде была проклятым местом. Ее боялись, ненавидели – и в то же время тайно мечтали ее переплыть. Лозунг «Наведем мосты через реку Рио-Гранде» поддержало подавляющее большинство населения северных штатов, да и не только северных – а власти ничего не могли ему противопоставить и не могли запретить, потому что он, в сущности, не был ни бунтовщическим, ни революционным. Все правильно понимали, что имеется в виду – но не произносили этого вслух. Постепенно именно «Los Zetas» и поддерживаемые «эскадронами смерти» политики стали выразителем воли подавляющего большинства населения северных штатов Мексики и едва ли не большинства – всех других. Сама «Los Zetas», превратившись в политическую силу, была обречена на то, чтобы трансформироваться из просто криминальной наркомафиозной организации в организацию террористическую.
Небольшой, старый, ничем не примечательный фургон GMC неспешно катился по десятой дороге, которая вела от пограничного Хуареса в Сан-Антонио и дальше – в Хьюстон и по побережью. В фургоне было несколько молодых людей – трое парней и девушка, все – молодые, темноволосые, смуглые, а девушку можно было даже назвать привлекательной. Они были неплохо одеты – как студенты на каникулах, они неплохо говорили по-английски, у них были нормальные документы – водительские права штатов Техас и Калифорния, и они не вызывали никаких подозрений. Они перешли границу в Хуаресе, арендовали этот фургончик, который представлял собой небольшой мотор-хоум, мобильный дом для туристов. После этого, наведавшись по известному адресу, они сменили документы и получили оружие – три румынских автомата Калашникова с дополнительными рукоятками на цевье и барабанными магазинами на семьдесят пять патронов от ручного пулемета. Осколочные гранаты им не дали, потому что ни один из них не служил в армии и обращаться с ними не умел – хватит и автоматного огня. Девушка взяла с собой компактный девятимиллиметровый пистолет Kahr – ей он был нужен для того, что они задумали. Четырех автоматов должно было хватить для того, что они намеревались сделать – с лихвой.
Привлекала внимание только девушка, путешествующая в компании трех парней – но, в конце концов, Америка свободная страна, и кто с кем спит – это его личное дело.
Каждый из них действительно был студентом, а двое из них даже учились в одном университете. Остальные знали друг друга только по именам и обязательно прибавляли к имени обращение «товарищ» – товарищ Родриго, товарищ Гонсало, товарищ Мигель и товарищ Мария. Они не были подготовлены ни кубинской, ни тем более венесуэльской разведкой, как досужие журналисты начнут выдумывать потом, нет. Они были продуктом нынешней Мексики от начала и до конца – страны, где радикально-социалистические взгляды причудливо сплелись с взглядами националистическими, образовав некое подобие фашизма. Очень похожее на фашизм подобие, но от германского национал-социализма мексиканский фашизм отличала анархичность, крайнее левачество и стремление к некоей справедливости. Если бы нашелся человек, который поговорил бы с каждым из этих «товарищей» – он выяснил бы, что понятие «справедливость» у каждого свое…
